О незаконном уголовном преследовании предпринимателей говорят уже давно, но коренным образом переломить тенденцию не удается. Рассказываем, какие отрасли бизнеса и типы предприятий в первую очередь находятся в группе риска и какие последние изменения законов и судебной практики должны помочь коммерсантам. В частности, предлагается декриминализировать 80 уголовных составов и усложнить порядок продления содержания под стражей. Нововведения оценили адвокаты, которые, впрочем, сохраняют скептический настрой.
Оценить масштаб уголовного преследования бизнеса непросто. Как утверждал бизнес-омбудсмен Борис Титов, в 2016 году было возбуждено 240 000 уголовных дел по экономическим преступлениям. На октябрь 2017 года в России существует 3,7 млн действующих коммерческих организаций, а, значит, шанс столкнуться с уголовным делом в ней – порядка 6%.
Но не все готовы согласиться с подобной статистикой. Она завышенная из-за неверной методики подсчета, полагают в Центре стратегических разработок Алексея Кудрина (ЦСР). На самом деле, можно говорить о 5000–15 000 таких дел, но и это слишком много для благоприятного бизнес-климата, полагают исследователи. Они подсчитали, что 7 млн руководителей и бизнесменов имеют шансы 1 к 50 (или 2%) столкнуться с уголовным преследованием.
К тому же это лишь верхушка айсберга: статистика не учитывает доследственное давление и не опирается на эмпирический анализ работы следователей, отмечается в докладе ЦСР «Проблема правоохранительного давления на бизнес».
Какой бы ни была статистика, многие юристы признают актуальность проблемы преследования коммерсантов. Стало больше обращений к адвокатам на эту тему, говорит руководитель уголовно-правовой практики АБ "Пучков и Партнеры" Алексей Захаров. По его словам, в группе риска в первую очередь те, кто работает в сфере строительства, поставок, услуг, а также на объектах, создаваемых с использованием бюджетных средств. А в небольших городах из-за низкой деловой активности экономическое управление МВД обращает внимание в основном на градообразующие и более-менее крупные предприятия, делится Захаров.
Уголовно-правовые риски не зависят от конкретной сферы деятельности, толщины кошелька и количества активов, спорит старший партнер «ЗКС» Алексей Касаткин. По его мнению, угроза может родиться как внутри, так и извне компании. Первый случай – это конфликты между партнерами по бизнесу, когда один из них пользуется уголовными средствами для решения гражданско-правового спора. По такому же пути иногда идут недовольные конкуренты или контрагенты. Кроме того, уволенные работники могут подать заявление в компетентный орган, а еще есть практика написания заведомо ложных доносов коррумпированным чиновникам, перечисляет Касаткин. Все это может помочь решить конфликт и переделить активы.
Необоснованное преследование по “предпринимательским” статьям можно объяснить не только коррупцией, но и погоней за статистическими показателями. Такие преступления выгодны для формальной отчетности, ведь они сравнительно легкие в исследовании, отмечают исследователи ЦСР. Здесь у следствия есть давно обкатанный шаблонный алгоритм доказывания, который оно применяет, невзирая на особенности дела, добавляет Касаткин.
Отпустить нельзя наказать
Известно, что многие правонарушения в российском праве наказываются излишне жестко. Экономические преступления – не исключение. Сейчас раздел «Преступления в сфере экономической деятельности» Уголовного кодекса насчитывает около сорока составов. Некоторые из них спорные. Юридическое сообщество протестовало против их включения, когда закон только принимался, вспоминает адвокат АБ «А-Про» Валерий Волох.
До 25%
Уголовных дел можно и нужно решать в гражданском судебном процессе или вообще без суда (ЦСР)
И действительно, на бизнес легче давить в условиях, когда обычные действия или незначительные ошибки в работе могут грозить уголовной ответственностью. По данным ЦСР, до четверти приговоров по «экономическим» мошенничествам (ст. 159 УК), по присвоению или растрате (ст. 160 УК) выносятся за нарушения, которые практически не несут общественной опасности. Исследователи считают, что эти конфликты можно было бы решить в гражданском судебном процессе или вообще без суда. В частности, многим кажется сомнительной идея привлекать к уголовной ответственности за предпринимательскую деятельность без регистрации, которая принесла доход более 2,5 млн руб., – и это именно доход, а не прибыль, подчеркивает Волох. По его словам, огромное количество предпринимателей занимается бизнесом “в тени”, и они даже не подозревают, что совершают преступление.
Под угрозой оказываются не только учредители или директора, но и бухгалтеры и другие сотрудники, которые имеют доступ к товарно-материальным ценностям. В пример можно привести нередкую ситуацию, когда бухгалтер вынужден “нарисовать красивый баланс”, чтобы компания получила кредит или оборудование в лизинг. Если бизнес прогорел, а долги отдавать нечем, то уполномоченных сотрудников могут обвинить в мошенничестве. Правда, для этого надо доказать, что они изначально не намеревались платить, как неоднократно подчеркивал в разъяснениях Верховный суд. Но районным судам тяжело разбираться в вопросах вины, зато легко поверить обвинительному заключению. Итог – очень слабо мотивированные приговоры. По ним редко назначают лишение свободы, но речь о другом: в подобных ситуациях людей вообще не стоит привлекать к уголовной ответственности, считают в ЦСР.
В последние пару лет предпринято несколько шагов по декриминализации. Но многие юристы и эксперты критикуют их за половинчатость. Например, в июле 2016 года в УК закрепили возможность освободиться от уголовной ответственности тому, кто впервые совершил преступление небольшой или средней тяжести. Для этого надо возместить ущеб или загладить вред от преступления, а также уплатить судебный штраф. Но это всего лишь право, а не обязанность суда, подчеркивает Захаров. А если потерпевшим по делу является налоговая служба, она обычно не берет на себя смелость соглашаться с прекращением уголовного дела. К тому же, по наблюдению Захарова, предпринимателям редко удается избежать ответственности по налоговым преступлениям путем уплаты долгов. Дело в том, что суммы там обычно значительные, к ним плюсуются штрафы и пени, а выплатить их нужно в двойном размере. На практике это часто означает неподъемные многомиллионные долги, делится Захаров.
Бесконечное СИЗО
Если с помощью уголовных методов давят на делового партнера, то в этом случае главной целью становится, как правило, не сам бизнесмен, а его вполне конкретные активы, говорит руководитель адвокатского бюро Alliance Legal Артем Гришин. Говорят даже, что уголовное дело – это "предпродажная подготовка активов", потому что репутационный ущерб и выгодная позиция атакующей стороны позволяет выгодно приобрести имущество, утверждает партнер АБ "Забейда и партнеры" Дарья Константинова. По словам Гришина, достаточно нескольких месяцев после возбуждения уголовного дела, чтобы лишить бизнесмена этих активов или причинить невосполнимый ущерб. А следствие, которому зачастую не хватает знаний и опыта, не может вовремя понять, что уголовно-правовые претензии необоснованные, сетует Гришин. Этим может отчасти объясняться статистика, которая показывает большой разрыв между количеством возбужденных и переданных в суд дел.
В декабре 2016 года Владимир Путин подписал закон, который ужесточает наказание за возбуждение уголовного дела в отношении заведомо невиновного, если целью было помешать бизнесу или он в итоге прекратил работу. Но на практике следователей наказывать не будут, считают эксперты. Доказать цель помешать бизнесу практически невозможно, полагает Захаров. Решение возбудить уголовное дело, по сути, лежит в оценочной субъективной плоскости. К тому же даже явное искажение фактов следователь объяснит ошибкой, а не злым умыслом, считает Захаров. Эту меру критиковала и Федеральная палата адвокатов, в частности, потому, что дело сперва могут возбудить в отношении неустановленного представителя организации. Это не мешает следствию проводить обыски в офисах и другими способами “кошмарить” бизнес.
Самый большой риск для бизнеса – устранение предпринимателя путем его ареста, утверждает Захаров. Бизнесмены рискуют потерять контроль над своим делом в СИЗО, где их могут держать долгие месяцы без приговора и большого прогресса в расследовании. Строго говоря, ст. 108 Уголовно-процессуального кодекса (УПК) вообще запрещает помещать под стражу тех, кто совершил преступления в экономической сфере. Но “грамотный” следователь всегда найдет повод от этого отмахнуться и заявить, что это лишь иллюзия и способ совершения преступления. Такую тенденцию Касаткин наблюдает почти в каждом уголовном деле, за которое берется. “Печально, что с этой точкой зрения молчаливо соглашаются и прокуратура, и суд”, – сокрушается адвокат. В итоге предприниматели оказываются в СИЗО, где следователям удобно проводить допросы и психологически давить на подозреваемых.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Еще одна проблема в том, что законодатель "забыл" включить в ст. 108 ряд очевидно предпринимательских составов, обращает внимание партнер KDS Legal Евгений Кронов. Это, например, такие преступления, как получение коммерческого подкупа (ч. 5–8 ст. 204 УК), фальсификация решения общего собрания участников или акционеров (ст. 185.5), неправомерное использование инсайдерской информации (ст. 185.6), привлечение денежных средств граждан в нарушение требований законодательства РФ об участии в долевом строительстве многоквартирных домов (ст. 200.3). "Трудно себе представить, что простой гражданин будет собирать деньги на долевое строительство многоэтажки", – комментирует Кронов.
В то же время в этой сфере есть и положительные изменения – правда, не столь существенные. Например, летом 2017 года в УПК начала действовать норма, которая позволяет подследственному пригласить в СИЗО нотариуса. Он поможет оформить доверенность на право управления бизнесом.
Попытку навести порядок недавно предпринял Верховный суд. Он разработал законопроект в помощь бизнесменам, которых необоснованно долго держат под стражей. Чтобы у следователей не было соблазна переквалифицировать предпринимательские составы в общие, предлагается ввести в уголовный закон понятие экономической деятельности. Помимо этого, законопроект нацеливает суды быть требовательнее к ходатайствам следствия о продлении содержания под стражей. Это нужно, чтобы подозреваемых не держали в СИЗО беспричинно долго. Верховный суд предлагает обязать правоохранителей описывать не только мотивы продления заключения, но и конкретные действия, которые следователь планирует в это время провести, а также причины, почему он не успел сделать этого раньше. А суд должен будет оценить эффективность работы следствия. Такой порядок предусмотрен законопроектом, который Пленум ВС решил внести в Госдуму 3 октября 2017 года. Редакция документа вовсе не безупречна, но вполне способна поставить судью в определенные рамки и ограничить его усмотрение, надеется Артем Чекотков из МКА “Князев и партнеры”.
