Вчера Европейский суд по правам человека вынес решение по делу "ЮКОС против Российской Федерации". С одной стороны, ЕСПЧ не нашел признаков дискриминации в "первом деле "ЮКОСа", указав, что его налоговые схемы были незаконными. С другой стороны, претензии нефтяной компании, которая сейчас уже ликвидирована как юридическое лицо, были частично удовлетворены. Так, суд признал, что власти ограничили право "ЮКОСа" на справедливый суд, правда, нарушения носили исключительно процессуальный характер. Кроме того, в Страсбурге подтвердили, что часть налоговых претензий к компании не были законны, так как по ним, в соответствии с внутренним законодательством, истек срок давности. Решение суда интересно также и тем, что сразу трое судей высказали по нему особые мнения, в том числе и представляющий Россию Андрей Бушев. Право.Ru объясняет, в чем суть возникших в коллегии противоречий.
Судья Андрей Бушев стал уже третьим представителем России, участвовавшем в рассмотрении дела ЮКОСа в Европейском суде по правам человека. Постоянный представитель Анатолий Ковлер взял самоотвод без указания причин, а затем и назначенный ad hoc Валерий Мусин последовал его примеру по рекомендации страсбургского суда. Мусин, избранный в совет директоров "Газпрома", который получил часть активов "ЮКОСа", счел необходимым устранить все сомнения в объективности судьи от России.
Именно Бушев с судьей из Азербайджана Ханларом Гаджиевым высказали одно особое мнение на двоих. Примечательно, что совместное творчество двух судей содержит некоторые стилистические неточности. Повествование в приложенном к решению ЕСПЧ документе ведется то от первого лица во множественном числе ("Мы…"), то — в единственном ("Я…"), причем без идентификации солирующего голоса. Другая деталь: судьи высказывали особое мнение только тогда, когда их коллеги вставали на сторону "ЮКОСа".
В одном из параграфов судьи не согласились с тем, что российские власти нарушили ст.6 Конвенции, гарантирующую право на справедливый суд. Их коллеги признали, что юристам заявителя было предоставлено всего четыре дня, чтобы изучить 43000 страниц уголовного дела. Бушев и Гаджиев на это возражают: вся шестая статья относится лишь к правам физических лиц, но не коммерческих организаций. К тому же в российском праве нет понятия уголовной ответственности для юридических лиц, поэтому и нормы УПК в данном случае не применимы. К тому же, полагают авторы особого мнения, на этих 43000 страницах не содержалось какой-либо информации, которой не обладали бы представители и руководство "ЮКОСа". В этой связи Бушев и Гаджиев вспомнили официальное письмо от аудитора истца PriceWaterhouseCooper, написанное за несколько лет до начала процесса, в котором нефтяную компанию предупреждают о возможных проблемах с налоговой.
Другой удовлетворенной претензией ЮКОСа стала жалоба на слишком стремительное исполнительное производство, а рамках которого основной актив компании — "Юганскнефтегаз" (доля ЮКОСа равнялась 77%) — был конфискован и продан с аукциона. ЕСПЧ согласился с мнением истца, что быстрая продажа доли "ЮКОСа" в "Юганскнефтегазе" создала препятствия для возможной компенсации бюджету налоговых недоимок без разрушения самой компании. Бушев и Гаджиев с этим также не согласны. Они склонны видеть отношения ЮКОСа и "Юганскнефтегаза" не корпоративными, а "кредиторскими". То есть, считают судьи, актив не был неотъемлемой частью компании, а скорее ее хоть и крупным, но инвестиционным проектом.
Рассматривают судьи ситуацию и с позиции общественного интереса. "ЮКОС" был крупнейшим налогоплательщиком в России, рассуждают они, а значит, и многомиллиардные налоговые задолженности перед бюджетом отражались и на всей стране, в то время как акционеры "ЮКОСа" за счет использования незаконным налоговых схем только обогащались.
А самым спорным моментом стало признание судом незаконности претензий государства по налоговой отчетности за 2000 год. В ЕСПЧ решили, что, поскольку во внутреннем законодательстве (Налоговый кодекс, ст.131) четко прописана норма, по которой срок давности налоговых претензий — три года, то в 2004 году никто уже не имел права наказывать ЮКОС за эти преступления.
Заявители особого мнения на это указывают, что их "такие аргументы не убеждают": нефтяная компания оказывала сопротивление налоговым проверкам, и в связи с этим обращают внимание на другую внутреннюю норму. По Уголовному кодексу (ст.78 ч.3), если обвиняемый в преступлении нарочно затягивает сроки расследования или судебного разбирательства, то сроки давности продлеваются. Как считают Бушев с коллегой, именно так, возможно, и мыслили руководители ЮКОСа.
Судья из Норвегии Сверре Эрик Йебинс поддерживал российского и азербайджанского судей, высказав особое мнение, правда, отдельно от них. Йебинс говорит, что сроки давности, установленные законом, истекли, когда акт налоговой проверки был официально оформлен. Однако, на момент подачи документов из "ЮКОСа" сроки еще действовали.
Собственное видение причин разногласий среди судей в Страсбурге уже высказал Минюст в распространенном вчера пресс-релизе. "ЕСПЧ признал нарушение […] по двум основаниям, каждое из которых носит оценочный характер и, соответственно, вызвало несовпадение позиций членов Европейского Суда при голосовании", — говорится в документе. В остальном Минюст выразил скорее одобрение решения ЕСПЧ, из чего напрашивается вывод: несмотря на частичное удовлетворение претензий ЮКОСа, Россия в этом деле как минимум не ощущает себя проигравшей.
