На этой неделе ЕСПЧ вынес решения по двум искам против России. В одном из дел камерунский футболист смог добиться признания нарушения лишь одной из статей европейской конвенции о правах человека, но самой, наверное, принципиальной для себя — права на семейную жизнь. В другом, по вопросу о пропаже человека в Чечне, Россия, отказавшись взаимодействовать с судом, поставила себя в такое положение, что ЕСПЧ счел возможным переложить бремя доказывания с истца на ответчика.
С футбольного поля — в холодный фургон
Камерунец Мустафа Алим был всего лишь 14-летним подростком, когда его пригласили играть в футбол в далекой России. Дело было в 1995 году. Крупных спортивных успехов Алим не добился, правда, фанаты из Братска сохранили о нем добрую память. Единственное упоминание о камерунце в Рунете (в контексте футбольной карьеры) — весьма лестное: "[Алим и другие игроки] „рвали“ всех к ряду", вспоминает 1999-й год восторженный болельщик местного "Сибиряка".
Из-за многочисленных травм Алиму пришлось уйти из профессионального спорта, и он отправился учиться в один из вузов Краснодара. В столице Кубани африканец познакомился с россиянкой, проходящей в материалах дела как А., с которой зажил браком (правда, незарегистрированным) и даже стал отцом двух ее детей. Однако в 2006 году Алима отчислили из университета за прогулы, вследствие чего его виза была отозвана. Африканец обратился в частную контору за помощью с продлением документов, однако сотрудник фирмы "сдал" Алима ФСБ, а те, в свою очередь, — миграционной службе. Ему дали транзитную визу на две недели, в течение которых экс-футболист должен был покинуть Россию. Но он остался.
В январе 2007 года Алим вновь был задержан. На этот раз против него было возбуждено административное дело. Один из судов Краснодара постановил депортировать африканца на родину, но ни Россия, ни Камерун, ни сам Алим не захотели оплачивать исполнение этого решения. Параллельно адвокат пытался обжаловать решение суда в вышестоящих инстанциях, дойдя даже до Верховного Суда, но успеха не добился. А африканец провел шесть месяцев в заключении под Краснодаром. В своей жалобе в Страсбург он красочно описывает свой опыт: "Держали в металлическом фургоне, где зимой было не больше 5 градусов, а летом он раскалялся до невозможности, личного пространства — 3 метра, антисанитария повсюду, кормили только один раз в день". Когда его отпустили, Алим не поехал в Камерун, а остался в Краснодаре, где живет с семьей и по сей день, только очень осторожно. Любая проверка документов приведет к новым проблемам, на работу не устроиться, в университете не восстановиться.
От ЕСПЧ камерунец попросил признать Россию виновной в нарушении его прав на свободу (ст.5 Конвенции), уважение к семейной жизни (ст.8), а также подтвердить "унизительность" условий его содержания в неволе (ст.3). Последнюю претензию в Страсбурге отмели сразу. Суд указал, что для рассмотрения этого вопроса по существу нужны существенные доказательства, а не заявления манифестационного толка. Да, у заявителя не было возможности фотографировать свой фургон (trailer, так названо место содержания его под стражей в судебном акте — прим. ред.), проводить официальные замеры температуры и влажности. Этим должна заниматься администрация учреждения, которая является здесь заинтересованной стороной. Однако Алима не раз навещали его супруга и адвокат, которые, вместе с сокамерниками африканца, могли предоставить свидетельские показания в ЕСПЧ, но этого по тем или иным причинам не сделали.
Другой вопрос — законно ли было само заключение Алима под стражу? Представители России замечают, что государство четко исполняло решение суда, основанное на внутреннем законодательстве (ст.32 КоАП). Заявитель, в свою очередь, полагает, что за эти полгода власти не занимались процедурой его выдворения из страны, а сидел он по сути "просто так".
В ЕСПЧ приняли аргументы ответчика. Суд согласился с тем, что нормы российского законодательства применялись в этом деле без нарушений. При этом на протяжении шести месяцев решение суда обжаловалось в вышестоящих инстанциях. Алим же в своем заявлении не пытается доказать, что эти процедуры не входили в состав мероприятий, предшествующих его возможной депортации. На основании этого факта суд приходит к заключению, что нарушения ст.5 Конвенции в деле не обнаружено.
Последней надеждой камерунца было возможное ограничение его права на семейную жизнь. Позиция России формулировалась жестко. Алим не состоял в официальном браке с А., зато правила пребывания в стране для иностранцев нарушил дважды, то есть, считают представители России, он мог представлять угрозу уже и общественному порядку. Африканец парирует: у детей его фамилия и отчество тоже в честь него, а суд первой инстанции даже не стал брать в расчет семейный фактор. В слушаниях он принимать участие не смог — ему не предоставили переводчика. Оппоненты же убеждены, что о праве на переводчика Алиму сообщили, но он им не воспользовался. Сообщили по-русски, но тот жил в стране уже 12 лет к тому моменту, мог как-нибудь догадаться.
Суд разобрался в этой ситуации следующим образом. Коллегия отметила сложность установления справедливого баланса между интересами общества (потенциальная угроза) и индивидуума (семья), а также не слишком верное поведение Алима: он не рассказал суду первой инстанции о своей жене и детях, этот аргумент всплыл лишь начиная с апелляции. Впрочем, посчитали в Страсбурге, суды должны были руководствоваться внутренней практикой и все же принять в расчет семейный фактор. К тому же угроза, которую якобы может представлять заявитель, не была оценена и детализирована властями. Поэтому перевешивает в этом случае все же глубина, которой достигли российские корни африканца — 12 легальных лет в стране, игра в футбол, учеба, дети.
Исходя из этого, ЕСПЧ признал нарушение ст.8 Конвенции и постановил выплатить Алиму 9000 евро плюс еще восемьсот в счет компенсации судебных издержек. Для справки: самый высокооплачиваемый камерунский футболист в мире — Самуэль Это'о — тоже играет в России и, согласно контракту, зарабатывает такие деньги примерно каждые 4 часа.
Судейская семерка голосовала в этом деле единогласно, включая и российского судью Анатолия Ковлера. Это, нужно заметить, не слишком последовательно с его стороны. В деле "Семья Лю против России" (подробнее читайте здесь), обстоятельства которого весьма напоминали те, что вынудили Алима написать в ЕСПЧ, Ковлер высказал особое мнение, в котором, в частности, указал, что депортация одного из членов семьи не мешает целостности ячейки общества — общаться можно по телефону или почтой.
Россия утаила документы о пропаже человека в Чечне
Другое решение по иску против России связано с исчезновение в Чеченской республике Тимура Бексултанова, которое случилось в 2004 году. В ЕСПЧ обратилась мать пропавшего, Аминат.
По словам заявительницы, ее сын работал тренером в спортивной школе села Ачхой-Мартан, однако вынужден был уволиться после подозрений в причастности к деятельности незаконных бандформирований. Сам Бексултанов отрицал любую связь с сепаратистами и, по данным Аминат Бексултановой, собирался явиться по повестке в кабинет прокурора для дачи показаний, но не успел. 2 октября к Бексултановым приехал ОМОН и увез Тимура в неизвестном направлении. Самой Аминат дома не было, поэтому в своем заявлении она оперирует показаниями свидетелей, которые просили не указывать их имена (они фигурируют в деле как "житель Ачхой-Мартана" и "пастух"). По их словам, омоновцы избили Бексултанова и прострелили ему бедро и плечо, после чего кинули раненного в машину и уехали. С тех пор о нем никто и ничего не слышал.
Мать обратилась в милицию с заявлением о пропаже сына, где ей сообщили о том, что в отношении Тимура уже возбуждено уголовное дело по целому ряду статей УК, включая ст.205 ("Терроризм"). Кроме того, Тимур был объявлен в федеральный розыск, поэтому отдельное производство по факту его исчезновения возбуждено не было, заявление матери лишь приложили к делу.
Бексултанова обвиняет российские власти в нарушении сразу нескольких статей Конвенции, включая "право на жизнь", "право на свободу и безопасность", "запрет пыток". Россия же настаивала на том, что жалобу не следует принимать к рассмотрению, потому что заявительница не использовала все средства судебной защиты на родине. ЕСПЧ, однако, инициировал дело, обратившись к целому ряду прецедентов.
Важнейшее обстоятельство рассмотрения дела, которое неоднократно отмечает ЕСПЧ в своем решении, — отсутствие у суда полной версии дела Бексултанова. Российская сторона отказалась предоставлять материалы в полном объеме, не только без указания причин, но и не уточняя, какие именно документы было решено утаить от Страсбургского суда. Исходя из этого, суд счел возможным переложить бремя доказывания с истца на ответчика. У российских властей своей версии событий не оказалось.
Далее суд соглашается принять во внимание, что последним с пропавшим общался сотрудник ОМОНа. Несмотря на то, что власти отрицают, что в это день в Ачхой-Мартане производились какие-либо аресты или другие операции, ЕСПЧ напоминает о шестилетней борьбе Бексултановой за право узнать хоть что-то о судьбе сына. Его имени не было найдено ни среди убитых, ни среди заключенных в Чечне. Все официальные ответы отрицали причастность представителей государства к исчезновению Тимура Бексултанова и лишь информировали о том, что расследование и его поиски продолжаются.
Наконец, в ЕСПЧ сочли расследование, сроки которого неоднократно продлевались, неэффективным (с этим представители России, кстати, не спорят), а также подчеркнули другое упущение — Бексултановой, как впрочем и Страсбургскому суду, так и не удалось ознакомиться с материалами дела в полном объеме.
В итоге суд постановил, что все заявленные нарушения прав человека имели место в данном деле. Бексултановой была присуждена компенсация в размере 60 000 евро (изначально она просила сто тысяч) и еще 3000 евро на покрытие издержек. Решение было принято единогласно.
В связи с этим постановлением уместно вспомнить слушание другого дела в ЕСПЧ, которые состоялись на минувшей неделе. Дело "Грузия против России" (подробности — тут), очевидно, состоит в числе наиболее принципиальных для ответчика. Одним из самых эффектных аргументов грузинской стороны стало сравнение действий российской армии в Чечне и в Цхинвали в плоскости системного нарушения законов со стороны военных. Поэтому дело Бексултановой (как, впрочем, и многих других чеченцев, нарушение прав которых было признано официально), возможно, еще напомнит о себе эхом в совершенно другом процессе.
