На заканчивающейся неделе в Санкт-Петербурге прошли очередные, седьмые по счету Сенатские чтения под эгидой Конституционного Суда России. Собравшимся был представлен доклад научного руководителя Института проблем правоприменения Вадима Волкова "Судейское сообщество и судебная власть в России: социологический анализ". Социологи пытались определить, какими принципами руководствуются судьи, принимая решения, и как на их позицию влияют сложившиеся негласные правила работы судов, мнение судейского сообщества и собственные убеждения. Наиболее яркие выводы доклада – что у мужчин и женщин-судей разные идеалы судьи, что выходцы из прокуратуры ставят во главу угла бескорыстие и справедливость, а бывшие сотрудники аппарата судов более ценят непредвзятость и аккуратность, тогда как гуманизм не ценит никто.
В традициях Сенатских чтений Вадим Волков начал свое выступление с историко-философских вопросов, таких как роль разделения властей в истории Нового времени и проблема соотношения буквы закона и судебного решения по конкретному случаю. Впрочем, за внешним академизмом доклада (полностью см. здесь) постоянно проступали злободневные соображения. Например, Волков говорил о важности "контроля за действиями исполнительной власти", приводя в пример Англию 17-го века, где самоуправство королей и сервильность суда вызвали череду дефолтов, а затем и революцию. Лишь устоявшееся "разделение властей, их взаимный баланс и зависимость друг от друга стали механизмом надежных гарантий прав частной собственности… и обеспечили экономический рост Англии на протяжении двухсот лет", — полагает докладчик.
В России принципы разделения властей и независимости суда прекрасно прописаны в законах, продолжал Волков, однако социология как наука "занимается тем, что есть на самом деле, а не тем, как должно быть". На деле же "законы сами себя не применяют", это делают судьи, которые опираются не только на свои профессиональные и личные убеждения, но и на сложившиеся порядки судебной системы и мнение судейской корпорации. Кстати, оригинальные исследования в жанре социологии права выходили и в СССР, отметил Волков, вот только появлялись эти монографии под грифом "Для служебного пользования".
Треть новых судей приходят из аппарата судов, еще треть — из прокуратуры, МВД и СКР
Как же на практике осуществляется судебная власть, в чьих руках она находится? Чтобы ответить на этот вопрос, Волков изложил результаты нескольких исследований Института проблем правоприменения, которые включали анкетный опрос 760 судей судов общей юрисдикции, от мировых до областных, в шести регионах — по региону на каждый федеральный округ страны. Кроме того, социологи провели ряд интервью с действующими судьями и судьями в отставке, представителями прокуратуры и следственных органов, а также изучили судебную статистику.
Составляя портрет российского судьи, социологи отметили, что лишь 12% нынешних судей вступили в должность в советское время, 28% — в 1990-е годы, и 59% — после 2001 года. Кто же приходит на смену судьям старой закалки, какие принципы они привносят в сложившуюся корпорацию, а какие перенимают сами? Больше всего судей пришли из аппарата судов: таких 29%. На втором месте — выходцы из прокуратуры, их среди судей общей юрисдикции 17%, еще 16% — бывшие следователи и милиционеры. Из "коммерческого сектора", то есть из рядов адвокатов и корпоративных юристов, вышли 15% судей, еще около 11% ранее работали юристами в госструктурах. Откуда приходят оставшиеся 12%, Волков не уточнил.
"Новички" судебного корпуса выступают носителями разных субкультур — условной "аппаратно-бюрократической", "прокурорской" и так далее. По наблюдениям исследователей, самую большую и обособленную субкультуру составляют бывшие помощники судей и сотрудники аппарата, среди которых преобладают женщины. Обычно они занимают высокую должность в сравнительно молодом возрасте и продолжают долгое время работать бок о бок с бывшими коллегами, сохраняя с ними тесные неформальные связи. "Это носители навыков, которые опытные судьи, особенно председатели судов, считают ключевыми, — указал Волков. — Это умение готовить документы, проекты решений, вести делопроизводство, т.е. бюрократическая сторона дела. При высокой нагрузке судьи сильно зависят от аппарата, и эффективная работа с процессуальными документами определяет успешность судьи в системе". На сегодня главных критериев оценки их работы только два, напомнил Волков: это соблюдение процессуальных сроков и процент отмененных решений.
Для второй по величине группы, выходцев из прокуратуры, характерны другие особенности: здесь большинство составляют мужчины, которые приходят в суды в зрелом возрасте и, как правило, специализируются на рассмотрении уголовных дел. По мнению судей, участвовавших в исследовании, ценность бывших прокурорских работников "состоит в их высокой компетентности в юридических, процессуальных вопросах". В то же время, до конца не решен вопрос "ресоциализации" бывших прокуроров в новой для них судейской корпорации. Волков отметил, что в советское время такой переход давался значительно проще, поскольку суд, следствие и прокуратура "были частью единого правоохранительного аппарата, и судья лишь проверял качество предварительного следствия".
Что же касается выходцев из адвокатуры, то к ним в судейском сообществе отношение совершенно иное: докладчик охарактеризовал его как "настороженное, если не враждебное". Адвокатов воспринимают не как профессионалов и самостоятельных игроков судебного процесса, а как коррупционных посредников, настроенных в основном "решать вопросы". Это сказывается на том, что выходцы из адвокатуры очень редко получают рекомендации на замещение вакантных судейских должностей, сказал Волков.
Одним дороже знание буквы закона, другим — справедливость
В одном из своих исследований сотрудники Института проблем правоприменения опрашивали судей во всех макрорегионах страны, чтобы узнать, какие качества они считают ключевыми для своей профессии. Участникам исследования предложили список из девяти качеств, из которых попросили отметить три главных. В список вошли: бескорыстие, дисциплина, непредвзятость, справедливость, гуманность, знание буквы закона, специализация, независимость, внимательность/аккуратность, Волков подчеркнул, что все эти качества важны, однако для социологов было важно узнать, какие из них выделяют в разных группах судей по возрасту, полу, опыту предыдущей работы и так далее.
Как следует из графиков, представленных Волковым участникам Сенатских чтений (их можно увидеть на стр. 6-8 доклада здесь), в судейском сообществе имеет место "высокая степень нормативного консенсуса по поводу важности тех или иных профессиональных норм". Все респонденты особо выделили такие качества судьи, как справедливость, знание буквы закона и независимость (их отметили свыше половины судей). За ними идет понятие непредвзятости, которое выделили около 35% участников опроса. Меньше всего голосов было отдано за "гуманность" — менее 5%.
Однако если посмотреть на то, какие качества выделяли выходцы из разных профессий, то выяснится, что судьи с прокурорским опытом гораздо чаще отмечали понятия бескорыстности и справедливости, а судьи с аппаратным опытом делали упор на непредвзятости и аккуратности. Подобные различия прослеживаются в ответах мужчин и женщин — Волков даже сделал из этого вывод, что у разных полов "разный идеал судьи". В мужском идеале ведущее место отведено бескорыстности, справедливости и независимости, а в женском — дисциплинированности, ответственности и внимательности. "Замечу, что в судейском корпусе 66% судей составляют женщины", — заключил Волков под гул недовольных голосов и смешков.
Кроме того, докладчик особо отметил высокую степень однородности ответов судей — в разных уголках страны они отмечали одни и те же пункты списка. И это при том, что для судейского корпуса характерна очень низкая географическая мобильность: 77% судей работают в том же регионе, в котором они выросли и получили образование (в среднем по России около 55% людей живут и работают там же, где они родились и выросли).
Мягкий обвинительный приговор зачастую становится для судей оптимальным решением, которое "всех устраивает"
Под конец своего выступления Вадим Волков обратился к причинам, по которым в российском правосудии сложился так называемый "обвинительный уклон". Согласно статистике Судебного департамента при ВС РФ, в 2010 году лишь 1,02% приговоров по уголовным делам были оправдательными, еще около 2% дел были прекращены судом по реабилитирующим обстоятельствам (и только 0,27% прекращенных дел, если исключить дела частного обвинения). То есть, лишь в 3% случаев суды не поддерживают позицию прокурора. При этом отмечается, что в делах частного обвинения доля оправдательных приговоров составляет 15-20%. Такой процент оправданий характерен для западных уголовных судов в целом, подчеркнул Волков.
Анализируя причины того, почему российские судьи повсеместно поддерживают позицию прокуроров, Волков ссылается на результаты интервью с действующими и бывшими судьями. Впрочем, их ответы дают не так много нового. Прежде всего, судьи отметили, что при вынесении оправдательного приговора судья "идет против прокуратуры и следствия", а это чревато для него неприятностями. Начать с того, что оправдательные приговоры обжалуются в 3 раза чаще, чем обвинительные, и отменяются вышестоящими инстанциями в 4,7 раза чаще (33% оправдательных приговоров против 7% обвинительных). При этом, как мы уже отмечали, количество отмененных решений напрямую влияет на карьерные перспективы судьи. Следовательно, пояснил Волков, обвинительный приговор становится "равновесным решением, устраивающим всех".
Большую роль играют также неформальные связи, "сработанность" между судьями, следователями и прокурорами. Особенно тесны эти связи в провинции, там органы прокуратуры часто располагаются в тех же самых зданиях, что и суды. Также судьи зачастую готовы "посоветоваться" — они обсуждают свое будущее решение сначала со сторонами процесса, прежде всего с прокуратурой, а потом с председателем суда и иногда — судьями вышестоящей инстанции. По мнению Волкова, здесь нет прямого давления или нарушения принципа независимости суда, однако происходит "распределение принятия решения внутри организации для того, чтобы лучше предсказать последствия того или иного решения. Так поступает любой разумный человек, но это не прописано в законах", — подчеркнул докладчик.
По тем же причинам распространена практика "компромиссных" обвинительных приговоров — подсудимый признается виновным и приговаривается к условному сроку или штрафу. Часто уголовные дела прекращаются судами по нереабилитирующим обстоятельствам. В итоге лишь четверть подсудимых приговариваются к реальному лишению свободы. "Гособвинение будет удовлетворено приговором, — заключил Волков, — подсудимый выйдет на свободу, но с отметкой о судимости и соответствующими последствиями для собственной карьеры".
Доклад вызвал у собравшихся целый ряд вопросов, однако на большинство из них последовали недостаточно убедительные ответы. Например, один из присутствовавших, по профессии адвокат, заявил, что предложенный исследователями список "качеств идеального судьи" не годится для целей социологического исследования. Во-первых, непонятно, чем по существу отличаются "непредвзятость", "независимость" и "справедливость". Во-вторых, представляя подобный список судьям, социологи во многом предрешили их ответы — фактически, они попросили респондентов дать оценку навязанной картинке "идеального судьи". На это Волков ответил, что принимает критику, и обещал учесть ее в других исследованиях.
