Что такое Pacta sunt servanda («Договоры должны соблюдаться»), в курсе многие юристы, а вот выражения посложнее они могут и не понять (или забыть с тех пор, как учили в вузе список юридических пословиц). Практикующие юристы латынь используют редко, кроме международного права, где много специальных терминов, делится партнер Александр Ермоленко. Это подтверждает управляющий партнер АБ Илья Никифоров, который специализируется в международной сфере. «Принципы транснационального торгового права обозначаются в обиходе именно на латинском, – делится он. – Например, Falsa demonstratio non nocet – «Если в юридический документ вкралась ошибка, а из обстоятельств сторонам очевидно другое, то применяется смысловое значение».
В обычных юридических заключениях латинизмы встречаются, но все реже, говорит Ермоленко. И это его печалит.
Использование латинских фраз, скорее всего, говорит о хорошей теоретической подготовке автора. «Если он освоил латынь, то и другие предметы, видимо, тоже. Ведь это не просто красивые слова, они связаны с римским правом и теорией государства и права.
И если они используются легко и к месту, то автор не простой «ремесленник», а глубоко понимает юриспруденцию, считает Ермоленко.
Что касается римского права, то исторически оно было эквивалентом теории права: вводило студента в правовую реальность и знакомило с основными понятиями, говорит партнер Александр Латыев. Теперь оно осталось «по инерции», но по-прежнему полезно, если предмет ведут не «историки», а «цивилисты».
Разве не интересно вчерашнему школьнику обсуждать, сколько должен Нумерий Негидий заплатить Луцию Тицию за крышу соседа, которую он сломал в ходе строительства? Это явно интереснее, чем сухие нормы современных кодексов.
Латыни студентам хватит в минимальных количествах, говорит партнер Сергей Савельев. Он считает, что больше внимания надо уделять римскому частному праву, которое «полезно, интересно и чрезвычайно важно для цивилистов». По мнению Латыева, изучать латынь надо, потому что это полезно в общеобразовательном плане. А язык «простой, красивый и родственный многим современным романским языкам». Приятный бонус – возможность понимать что-то из итальянского, испанского и французского, даже если вы их не учили.
Тем не менее, несмотря на свои знания, Латыев старается ими не злоупотреблять. Редко он позволяет себе использовать выражение в устном выступлении в суде, но когда уверен, что слушатели его поймут. По его словам, латинизмы в чужом употреблении часто выглядят как «позерство», особенно если допускаются ошибки. «Сам язык мало кто изучает. Мало кто знает, как склоняются и спрягаются латинские слова», – отмечает юрист. В то же время в переписке с иностранцами, особенно англичанами, такие выражения очень уместны. «В английской юридической лексике огромное количество даже не латинизмов, а цельных латинских фраз, которые тем самым являются и терминами английского права», – поясняет Латыев.
По словам Савельева, латынь в его юрфирме по общему правилу не используют. Исключение – процессуальные документы, если известно, что к этому благосклонно отнесется судья, который рассматривает дело. «К примеру, это иногда бывает в жалобах в Верховный суд», – говорит Савельев. В то же время он иначе относится к латинским фразам в судебных решениях: «Латинские выражения в решениях суда – это очень здорово. Значит, что у судьи есть полет мысли в аргументации».
Редкость
С помощью Caselook нашлось несколько дел, где суды использовали латинские фразы. Но это редкость. Среди наиболее употребляемых латинских слов – Status quo («Исходное положение»), De jure («Де-юре») и некоторые другие. Что касается выражений с самостоятельным смыслом, часто это «украшения», когда используется фраза, у которой есть русский аналог. Другое дело – профильные термины, которые встречаются в решениях арбитражных судов на тему международного частного права. Без них обойтись сложно. Примером может служить правило Lex fori concursus («Право государства банкротства субъекта») – такое понятие в отечественный правовой оборот ввел Президиум Высшего арбитражного суда (Постановление от 12 ноября 2013 года № 10508/13 по делу № А40-108528/12-50-1134). Как говорит этот международный принцип, банкротство регулируется правом той страны, суд которой ведет дело о несостоятельности.
В целом арбитражи чаще используют латинские термины. Суды общей юрисдикции дают куда меньше примеров. В большинстве случаев последние используют латынь, когда применяют позиции Конституционного суда, который время от времени обращается к мудрости древнеримских юристов. Остальные решения – «штучные». Например, юридическая пресса писала о судье Андроповского районного суда Ставропольского края Павле Куцурове, который активно цитирует латынь и демонстрирует знания римского права в своих решениях. В числе выражений, которые он использовал, – Prima facie evidence («Доказательства, убедительные на первый взгляд») и Grammatica falsa non vitiat chartam («Грамматические ошибки/описки не делают документ недействительным»).
Судьи всегда дают перевод цитируемой фразы, ведь судопроизводство должно вестись на русском языке.
Какие латинские выражения используют суды в своих решениях
Lex posterior derogat priori («Последующий закон отменяет предыдущий») и Lex specialis derogat lex generalis («Специальный закон отменяет общий), указал Конституционный суд в Постановлении от 29 июня 2004 № 13-П. В этом деле он рассматривал вопрос законности п. 1 ст. 7 УПК, который запрещает судам, прокурорам и следователям применять федеральные законы, противоречащие УПК. Но КС не нашел здесь противоречий, потому что УПК и другие федеральные законы обладают одинаковой юридической силой, а специальный закон имеет приоритет над общим.
Nullum crimen, nulla poena sine lege («Нет преступления, нет наказания без указания на то в законе»), напомнил КС в Постановлении от 14 июля 2011 г. № 16-П. Там он признал неконституционным УПК в той мере, в какой он позволяет закрывать дело на умершего подозреваемого или обвиняемого без согласия его родственников. Получается, что лицо признается фактически виновным, потому что его нельзя посмертно реабилитировать, защитить его честь и достоинство, объяснил КС.
Принцип Non bis in idem («Не дважды за одно и то же») нашел отражение в ч. 1 ст. 50 Конституции. Она гласит, что никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление. Конституционный суд упомянул и разъяснил принцип на практике в Постановлении от 19 марта 2003 года № 3-П. Non bis in idem исключает не только повторное наказание за одно преступление, но и квалификацию одного преступного события по нескольким статьям уголовного закона, если их нормы соотносятся как общая и специальная или как целое и часть. Также, согласно указанию КС, недопустим двойной учет одного и того же обстоятельства одновременно при квалификации преступления и определении вида и меры ответственности.
Contra proferentem («Против предложившего») – известное правило толкования договоров, по которому в случае неясности условие соглашения понимается не в интересах его автора. Этого требует Постановление Пленума ВАС № 16 от 14 марта 2014 года. Например, в деле № А34-4827/2014 принцип Contra рroferentem применил 18-й арбитражный апелляционный суд, который разрешал спор между заказчиком и подрядчиком. Он истолковал договор в пользу подрядчика как профессионала своего дела.
Venire contra factum proprium («Никто не может противоречить собственному предыдущему поведению», эстоппель) – такой принцип вспомнил 1-й арбитражный апелляционный суд в деле № А43-46476/2018. Он применил его в споре территориального управления Росимущества по Нижнему Новгороду с частным арендатором. Чиновники оспаривали дополнительное соглашение к договору, но они не могли не знать, что его необходимо было заключить по результатам торгов.
Non reformation in peius («Положение стороны, подавшей жалобу, не должно ухудшиться в сравнении с обжалуемым решением»), написал Ленинградский областной суд в определении по делу № 33-2215/2019. Там застройщик «Квартал 17А» обжаловал решение первой инстанции, которая присудила дольщику неустойку за задержку передачи квартиры. Но не столько, сколько он просил, а меньше. Девелопер просил еще снизить сумму. Вторая инстанция пришла к выводу, что ее не надо было уменьшать вообще, но не стала изменять решение, потому что оно ухудшило бы положение апеллянта.
Delegatus non potest delegare («Никто не может передоверить полномочий больше, чем есть у него самого») – такой правовой принцип из иностранного правового заключения приняли во внимание арбитражные суды в деле № А27-18158/2018. Там гонконгская Kusbas Holding Limited успешно признала недействительным договор купли-продажи акций. Он был подписан по доверенности, выданной в порядке передоверия, но у сотрудницы такого права не было.
Vigilantibus, non dormientibus, jura subveniunt («Законы помогают бодрствующим, а не спящим»). Такой принцип учел 15-й арбитражный апелляционный суд в деле № А32-51394/2017, где истец предъявил иск к ответчику через 10 лет после предполагаемого нарушения права по договору. «Истец обратился в суд после того, как истекли сроки хранения бухгалтерских документов, что лишило ответчика возможности доказать, что он исполнял свои обязательства», – объяснила апелляция. Похожий принцип, Lus civile vigilantibus scriptum est («Гражданское право написано для бодрствующих») со ссылкой на дигесты Юстиниана, принял во внимание 7-й арбитражный апелляционный суд в деле № А03-5027/2018. Он подтвердил отказ в иске в связи с пропуском срока исковой давности.
Post hoc non est propter hoc («После» не значит «вследствие»), решил 16-й арбитражный апелляционный суд в деле № А25-448/2015. В нем покупатель, который так и не получил товар от поставщика, купил его в другом месте и пытался взыскать с продавца разницу между первой и второй сделкой. Но суды не увидели связи между ними.
Benignius leges interpraetandae sunt, quo voluntas earum conservetur («Более справедливым является такое толкование законов, при котором охраняется их воля»), отметил 9-й арбитражный апелляционный суд в одном из налоговых дел. Там оценивалось, должна ли компания после изменения в Налоговый кодекс предоставлять таможенные декларации после оказания определенной услуги. ФНС и первая инстанция решили, что должен, но апелляция упрекнула их в слишком буквальном толковании. Законодатель не хотел обременять налогоплательщика, а, наоборот, хотел отменить излишнюю процедуру, поэтому декларации не нужны, решила апелляция (дело № А40-3231/07).