По закону все коммерческие споры компаний должны разрешаться в арбитражных судах. Но российские реалии таковы, что нередко подобные разбирательства переходят в уголовную плоскость, говорит Владимир Колесин, советник . Происходит это по разным причинам: начиная от банального желания причинить своему контрагенту максимальные неприятности и заканчивая попыткой завладеть его бизнесом.
Зачем бизнес использует уголовку
Партнер Виктория Бурковская объясняет, что с помощью такого инструмента участники корпоративного спора собирают доказательства для будущих разбирательств в российском или иностранном суде: «В ходе возбужденного дела проводят обыски, изымают документы, которые потом недобросовестные следователи передают одной из сторон конфликта». Весомую роль в подобных случаях играет и человеческий фактор. Иногда бизнесмены настолько сильно хотят победить в споре, что начинают действовать по принципу «на войне любые средства хороши» и «бить во все орудия», отмечает партнер Александр Арбузов. Особенно велик соблазн перейти к уголовке, когда сам предприниматель не уверен в собственной правоте, замечает эксперт.
Мы столкнулись с ситуацией, когда одну из IT-компаний пытались понудить выплатить деньги путем возбуждения уголовного дела в отношении одного из ее директоров. Дело возбудили по преступлению, которое было невозможно совершить («Хищение программного кода»). Это дело расследовали год, а затем его прекратили за отсутствием состава преступления.
Чаще всего подобные кейсы встречаются вокруг кредитных соглашений и поставок, говорит эксперт. Уголовным делом можно надавить на должника. При этом размер задолженности, из-за которой кредитор пойдет к силовикам, может серьезно варьироваться. Так, директора ростовской фирмы «ТД Гриф» Андрея Каковкина обвинили в мошенничестве на 10 млн руб. (ст. 159 УК). По версии следствия, компания предпринимателя взяла в долг у другой эти деньги и не собиралась их возвращать. Защита коммерсанта настаивала, что миллионы все это время лежали на счету фирмы «ТД Гриф» и потерпевшим средства вернули в полном объеме. Тем не менее первая инстанция приговорила Каковкина к трем годам реального срока в колонии. Ростовский областной суд заменил наказание на условное (дело № 22-101/2020).
Совсем другие масштабы в деле Дмитрия Мазурова, председателя совета директоров и основателя группы «Новый поток». Его арестовали летом прошлого года. Следствие считает, что предприниматель похитил $3 млрд из Сбербанка, Промсвязьбанка и Абсолют-банка. При этом в основу обвинения лег кредит Сбербанка на $29 млн. Следствие считает, что бизнесмен скрыл от банка данные о неблагополучном финансовом состоянии предприятия, а потом присвоил заемные средства. Жалобу на Мазурова в МВД написал лично Герман Греф. Сам обвиняемый настаивает, что инвестировал эти деньги в строительство Антипинского НПЗ, принадлежавшего на момент ареста «Новому потоку». Это уголовное дело по ст. 159 УК все еще расследуется. Тем временем АСГМ два месяца назад взыскал в пользу Сбербанка 5,82 млрд руб. с компании New Stream Trading AG, связанной с семьей Мазурова (дело № А40-249830/2019).
Порой уголовные дела «возникают», когда у компании появляются новые инвесторы и акционеры, которые начинают конфликтовать со старыми. По подобному сценарию разгорелся спор вокруг золоторудных активов в Забайкалье. В 2014 году Виктор Литуев, которому принадлежал контрольный пакет акций ПАО «Ксеньевский прииск», искал инвесторов в свой золотодобывающий бизнес. На эту роль пришел Сергей Янчуков, выкупивший ряд долгов прииска в обмен на 50% акций предприятия. Позднее ПАО «Ксеньевский прииск» удалось вернуть ряд ключевых для него лицензий на добычу золота, в том числе на Итакинском месторождении (№ А40-117765/2015).
После этого партнеры договорились, что единственным собственником лицензии станет Янчуков в обмен на уплату покупной цены. Для этого стороны решили учредить ООО «Верхнеамурские промыслы», которое принадлежало бы бизнесменам в равных долях, и передать этому обществу 100% акций ПАО «Ксеньевский прииск». Оно должно было выделить другое общество – ООО «Итакинская золотодобывающая компания». Ему передавалась лицензия на Итакинское месторождение. После этого Янчукову должны были продать 100% в этом обществе.
«Верхнеамурские промыслы» с паритетным участием выступали механизмом взаимного контроля за процессом выделения продаваемого актива и передачи ему лицензии на золотодобычу. Договоренности сторон оформлялись корпоративным договором участников. Но между сторонами возник корпоративный конфликт из-за нарушения договоренностей.
Литуев потребовал суд обязать «Верхнеамурские промыслы» передать ему 100% акций «Ксеньевского прииска», а Янчукова – выплатить неустойку в размере 495,5 млн руб. (№ А40-207551/2018). Параллельно с этим Литуева-младшего обвинили по ч. 4 ст. 160 УК («Присвоение или растрата») и двум эпизодам ч. 3 ст. 260 УК («Незаконная вырубка леса в особо крупном размере группой лиц по предварительному сговору»). Сначала его содержали под стражей, потом отпустили под залог. Защитники Литуева назвали то уголовное дело элементом силового давления в корпоративном конфликте. В итоге все споры между партнерами удалось разрешить мирным путем этой осенью.
На уголовку богаты и банкротные разбирательства, о чем свидетельствует статистика из Caselook. Именно в спорах о несостоятельности чаще всего упоминаются статьи УК.
Уголовное дело против бенефициаров должника значительно повышает шанс привлечь их к субсидиарной ответственности, объясняет управляющий партнер Елена Легашова. А еще служит сильным аргументом, чтобы признать недействительными некоторые сделки банкрота и отыскать спрятанное имущество.
Банкротства многих российских банков и застройщиков сопровождаются уголовным преследованием топ-менеджеров этих организаций. Среди них – экс-руководство Татфондбанка, Интехбанка, Промсвязьбанка, ФК «Открытие», «Траста» и других.
Популярные составы для бизнесменов
Чаще всего в подобных историях фигурирует ст. 159 УК («Мошенничество»). Ее «актуальность» обусловлена двумя обстоятельствами, говорит Колесин: под нее можно подвести широкий круг действий и добиться заключения контрагента под стражу. Следующие по «популярности» составы в коммерческих конфликтах – ст. 160 УК («Присвоение или растрата») и ст. 201 УК («Злоупотребление полномочиями»), утверждает адвокат Яков Гаджиев из . В перечисленных нормах нет чёткой грани между уголовной составляющей и гражданской, объясняет адвокат: «Поэтому при желании можно инкриминировать их кому угодно».
Даже если в арбитражном разбирательстве «обвиняемый» докажет свою правоту, то уголовное дело автоматически не прекратится. Так, основатель Baring Vostok Майкл Калви продолжает оставаться под арестом, хотя арбитражные суды вынесли решение в его пользу в рамках корпоративного конфликта (дело № А04-1784/2019). Весной этого года позицию нижестоящих инстанций подтвердил и Верховный суд. То есть суды установили факт отсутствия ущерба в этом деле, объясняет Бурковская. Первоначально уголовное дело в отношении бизнесмена возбудили по ст. 159 УК, но позднее обвинение переквалифицировали на растрату. По версии следствия, в 2017 году бизнесмен похитил 2,5 млрд руб. у банка «Восточный», который тогда принадлежал Baring Vostok. «Первое коллекторское бюро» (на тот момент тоже подконтрольное инвесткомпании) задолжало банку 2,6 млрд руб., но вместо денег расплатилось акциями фонда IFTG. Стоимость этих ценных бумаг СКР оценил в 600 000 руб. В то же время назначенный судом оценщик установил, что стоимость акций составляет 3,8 млрд руб., но из-за ограничений в уставе IFTG на момент сделки они оценивались примерно в 260 млн руб. Сам Калви связывает уголовное дело в отношении него с корпоративным конфликтом, который ведут акционеры банка, но его оппоненты это отрицают.
В стране, где уголовный процесс носит обвинительный уклон, а судебная система не столь независима от правоохранительных органов, как в идеале хотелось бы, ст. 159 УК дает слишком много оснований для злоупотреблений со стороны заинтересованных лиц. Особенно этот «ящик Пандоры» любит раскрываться в периоды экономических кризисов.
Как защититься от уголовных «наездов»
Полностью обезопасить себя от таких уголовных рисков невозможно. Да и универсальных советов на этот счет не существует, замечает Гаджиев.
Но существенно снизить вероятность подобных случаев реально, утверждает Колесин. По его словам, для этого необходимо заранее провести тщательный аудит потенциального контрагента:
– по картотеке арбитражных дел узнать, как часто тот участвует в спорах, связанных с неисполнением договоров;
– в ГАС «Правосудие» выяснить, являлся ли контрагент ранее участником каких-либо уголовных дел.
Кроме того, любые бизнес-соглашения нужно составлять так, чтобы применять уголовные методы воздействия было невыгодно, рекомендует Арбузов. Можно защититься и с помощью других вариантов. Например, структурировать владение холдингом через иностранную компанию и не допускать «заранее заложенных конфликтов» в виде владения бизнесом 50 на 50. Кто-то всё равно должен быть главнее, подчеркивает эксперт.
Если конфликт дошел до уголовки, никогда не нужно надеяться на то, что «следователь во всем сам разберется». Подобная тактика показывает свою неэффективность и приводит к плачевным последствиям для обвиняемого и для его бизнеса, резюмирует Легашова.