Можно ли признать недействительной сделку аффилированных лиц, совершенную за семь лет до банкротства, решали суды в деле о несостоятельности Светланы Генераловой (№ А40-61522/19). В 2012 году она продала Михаилу Ивочкину, своему брату, дом и участок в Новой Москве за 60,6 млн руб. на условиях оплаты частями. А в 2017-м стороны заключили соглашение о расторжении договора купли-продажи и переоформили дом и участок обратно на Генералову. Она обязалась вернуть €690 000 (41,8 млн руб.), которые получила от брата в счет оплаты. Но так этого и не сделала. В 2018-м Ивочкин «просудил» долг в суде общей юрисдикции (дело № 02-4874/2018), а его сестра в 2019-м подала на собственное банкротство.
Финансовый управляющий Генераловой Александр Лопатенко решил добиться признания обеих сделок недействительными. По его мнению, договор купли-продажи и соглашение о расторжении – это взаимосвязанные сделки, которые нужны, чтобы создать искусственную задолженность. Он настаивал, что купли-продажи не было и за дом ничего не платили.
Семейная история
- 2012 год – брат купил у сестры дом и участок в рассрочку.
- 2017 год – они расторгли сделку. Сестра получила дом, но не вернула деньги, полученные в счет оплаты.
- 2018 год – брат «просудил» долг.
- 2019 год – сестра подала на свое банкротство. Ее финансовый управляющий решил оспорить сделки.
Первая инстанция согласилась с управляющим: не доказано, что брат вообще платил за дом и что у него были такие деньги – €690 000. АСГМ увидел в сделке признаки злоупотребления правом с целью причинить вред кредиторам и признал ее недействительной на основании ст. 170 (притворная сделка), ст. 10 и ст. 168 (недопустимость злоупотребления правом) ГК.
Иного мнения оказалась коллегия 9-го ААС. Она сослалась на решение суда общей юрисдикции, который взыскал €690 000 с Генераловой. Кроме того, не доказано, что на дату совершения первой сделки (в 2012 году) стороны ставили целью вывести имущество из конкурсной массы, отметила тройка судей под председательством Веры Лапшиной. Получается, за семь лет они предвидели банкротство Генераловой, но это лишь предположения, говорится в постановлении апелляции.
Но его отменил кассационный суд, который согласился с первой инстанцией. Ивочкин пошел дальше и подал жалобу в Верховный суд. Он указал, что по договору платил, а все сделки были реальными. Эти и другие доводы экономколлегия выслушала 10 декабря.
Две разные сделки
«Никакой общей цели у брата и сестры быть не могло, – заявил представитель Ивочкина Сергей Овсянников. – А в 2012 году даже закона о банкротстве [физлиц] не было». По словам юриста, смысл сделки не только в передаче денег, ведь дом и земля тоже передавались по акту, Ивочкин жил там с семьей пять лет. Как объяснил юрист, сестра занималась бизнесом по поставке медоборудования. В 2012-м она решила уехать в Черногорию, а брату предложила должность главы компании и дом в рассрочку. Он некоторое время поработал, потом перешел на новую работу, но потерял и ее. «Через пять лет они поняли, что расплатиться он не сможет, поэтому расторгли договор», – объяснял юрист.
Он заверил, что деньги действительно передавались: часть наличными (под расписки, которые не сохранились), а €400 000 – безналичным переводом. Но платежку Ивочкин почему-то предъявил в процессе слишком поздно, поэтому ее не удалось приобщить к делу, следовало из объяснений представителя.
Дальше Овсянников перешел к вопросу объединения сделок – купли-продажи и ее расторжения. Это разнонаправленные сделки, их нельзя рассматривать как единое целое, сказал Овсянников. А если оценивать их отдельно, то получится, что по договору 2012 года давно истек срок исковой давности, рассуждал он.
Коллегу поддержал Ярослав Ярославцев, еще один юрист заявителя. По его словам, для объединения сделок надо, чтобы у них имел место единый умысел, но его не было. Еще нужно, чтобы сделки имели целью причинить вред кредиторам. «Но дом и земля остались у Генераловой, их можно продать за долги», – обратил внимание Ярославцев.
Он также подчеркнул, что основание для включения в реестр – это не сделки, а судебный акт о взыскании €690 000 с Генераловой, но он как раз никем не оспаривался.
В поисках логики
Следом слово дали представителю Генераловой Наталье Лебедевой. Она заявила, что Ивочкин не передавал никаких денег, доказательств этому нет. Но судью Ирину Букину такое начало не устроило. Ее больше интересовал не факт оплаты, а цель сделки.
– Сделка мнимая, денег получать она не намеревалась. Генералова хотела помочь брату, предложила ему недвижимость и работу гендиректором прибыльной компании, чтобы дать ему хорошую финансовую репутацию, – утверждала Лебедева.
– Хорошая цель, – улыбнулся председательствующий Денис Капкаев. – Но подумайте логично. Ей не нужны были деньги, отдала дом, а потом еще и обязалась часть цены дома отдать. Почему она судится тогда, раз такая благородная?
«Ей не нужны были деньги, отдала дом, а потом еще и обязалась часть цены вернуть. Почему она судится тогда, раз такая благородная?»
– Брат решил реализовать условия сделки, но она и не предполагала, что он может так поступить, – говорила Лебедева.
– Но все же, почему договор купли-продажи, а не дарения? – недоумевал Капкаев. – Вы бы так поступили, если бы хотели своему брату помочь?
– Они так договорились, – стояла на своем Лебедева.
– Раз договорились, надо выполнять, – вздохнул председательствующий.
А судья Букина пыталась узнать у Лебедевой, в чем состояло причинение вреда кредиторам на момент заключения сделок [это обязательное условие, чтобы эти сделки можно было признать недействительными – «Право.ru»]. Но Лебедева лишь твердила про «последствия соглашения» и «реализацию сделки».
«Через пять лет стану банкротом»
Исправить ситуацию взялась представитель финансового управляющего Ирина Рябенко. Она согласилась, что цель причинения вреда должна быть на момент заключения сделки. А кредиторы у Генераловой, по словам Рябенко, появились раньше 2017-го. Но сделка по купле-продаже была не мнимой, а притворной – она прикрывала дарение.
– Суд пытается понять... В 2012 году сестра хотела подарить брату дом... Скажите, а для чего прикрывать дарение? – осведомился Капкаев.
– Чтобы создать фиктивную задолженность, – ответила Рябенко.
– За столько лет [до банкротства]? – удивился Капкаев.
– Денег у Ивочкина не было, – пожала плечами Рябенко.
– У вас других доводов нет, только недоказанность оплаты, – отметил председательствующий.
Тут Рябенко сослалась на повышенный стандарт доказывания в банкротстве [применяется в вопросе включения в реестр требований аффилированного с должником лица – «Право.ru»]. Капкаев отметил, что тут речь не идет о включении в реестр. Но Рябенко настаивала на своем: здесь это тоже применяется. «То есть тут было не только дарение, но и создание фиктивной задолженности», – пояснила она.
«Тут было не только дарение, но и создание фиктивной задолженности».
– То есть Генералова думала, что через пять лет станет банкротом? – спросил судья. – И все-таки, в чем противоправность дарения?
– Стороны вели себя недобросовестно, – ответила Рябенко.
– По отношению к кому?
– По отношению к кредиторам, которые появятся в дальнейшем, – сдалась Рябенко.
Выслушав стороны, тройка судей огласила решение: акт кассации отменить, акт апелляции оставить в силе. Суд подтвердил долг сестры перед братом.