C 1 марта вступают в силу изменения в закон об адвокатской деятельности. По новым нормам лицо, чей статус прекращен по ряду оснований, теперь не вправе быть представителем в суде. Исключение – участие в процессе в качестве законного представителя.
Основания для запрета следующие:
- вступление в законную силу приговора суда о признании адвоката виновным в совершении умышленного преступления;
- неисполнение или ненадлежащее исполнение профессиональных обязанностей перед доверителем;
- нарушение норм кодекса профессиональной этики адвоката;
- незаконное использование и/или разглашение информации, связанной с оказанием адвокатом квалифицированной юридической помощи своему доверителю, либо систематическое несоблюдение требований к адвокатскому запросу.
Президент Федеральной палаты адвокатов РФ Юрий Пилипенко говорит, что новая норма сложна и в понимании, и в применении. В комментарии «Право.ру» Пилипенко отметил, что норма не обсуждалась с адвокатским сообществом до ее принятия Госдумой во втором чтении.
Изначально в законопроекте такого положения не было. Он поступил на рассмотрение Госдумы в мае 2018 года, а первое чтение прошел в январе 2019-го. Его обсудили и на площадках ФПА. Но на этапе второго чтения 13 ноября 2019 года были приняты 26 поправок, в числе которых и оказался запрет на судебное представительство для бывших адвокатов.
«Новелла вызвала у нас недоумение, и мы, мягко говоря, не приветствовали ее включение в состав законопроекта. При этом я говорил и готов повторить, что оснований для абсолютного алармизма эта норма не дает, – отметил Пилипенко. – Ведь нет такой профессии, как представительство в суде. Поэтому человек, у которого это право будет изъято, может заниматься другой юридической деятельностью. И, конечно, никакого антиконституционного запрета на профессию здесь нет. Любой адвокат, лишенный статуса, может сдать экзамен через определенный период времени, который каждый раз устанавливается советом региональной палаты при принятии решения о прекращении статуса. Таким образом можно в профессию».
Эта норма в общем-то не должна работать, ведь вопрос участия в процессе определяется процессуальным законодательством, а не законодательством об адвокатуре и адвокатской деятельности. Поэтому предвижу много трудностей в реализации. И жаль, что эта противоречивая новелла никак не увязана с реформой юридической профессии.
Елена Авакян, советник отмечает, что изначально эта норма учитывала концепцию реформирования юридического рынка и была хороша «в связке» с адвокатской монополией: при условии, что все юристы, представляющие интересы клиентов на коммерческой основе, должны были бы получать статус адвоката и тогда подпадали бы под эту норму. Но принятие концепции адвокатской монополии отложено на неопределенный срок, а норма вступает в силу сейчас.
Получается дискриминация: адвокат, лишенный статуса, не может представлять интересы доверителя, а юрист, у которого адвокатского статуса не было и нет, – может даже после привлечения к уголовной ответственности. Норма лишает людей стимула становиться адвокатами.
Кроме того, обращает внимание Авакян, в России нет единого публичного федерального реестра адвокатов, где было бы указано, по какой причине у адвоката прекращен статус. «Если другая сторона в ходе судебного разбирательства начнет этот вопрос изучать, то может попытаться дискредитировать представителя оппонента. Но ожидать такого активизма от суда, быть может, к счастью, не приходится», – резюмирует она.
Адвокат Максим Кульков, управляющий партнер юридической фирмы , согласен с новеллой. Во многих развитых юрисдикциях судебное представительство могут осуществлять только юристы, допущенные к практике, например, в Англии, США, Швейцарии, Германии и других странах, приводит пример Кульков: «Лишение лицензии – статуса – означает невозможность судебного представительства, а в некоторых юрисдикциях и вообще невозможность консультирования клиентов».
Адвокат, грубо нарушающий закон или нормы адвокатской этики, должен быть серьезно ущемлен в своих правах. Он должен буквально остаться без работы. Сейчас же адвокат, потеряв статус, лишается некоторых немногочисленных привилегий – права направлять адвокатские запросы и так далее.
Адвокат Борис Романов из АБ считает, что ограничение положительно повлияет как на институт адвокатуры, так и на качество судебного представительства в целом: «С одной стороны, это поспособствует достижению целей дисциплинарной санкции, а с другой – защитит интересы доверителей от недобросовестных действий представителей, уже лишенных статуса адвоката». Но, чтобы закон работал, нужны изменения в процессуальное законодательство, отмечает Романов. «Изменения не будут работать без прямого запрета в процессуальных кодексах. Кроме того, процессуальным законодательством надо регламентировать порядок, по которому суды будут проверять, есть ли у представителей ограничения на представительство, или порядок подтверждения, что ограничений нет», – говорит Романов.
С 1 марта 2021 года вводится новый дорожный знак «Фотовидеофиксация». Раньше знак ставили там, где была дорожная камера. Теперь его установят и в тех местах, где возможно применение как стационарных, так и передвижных камер. Знак надо будет ставить за городом на расстоянии 150–300 м до зоны контроля. С 1 сентября 2021 года новый дорожный знак полностью заменит знак дополнительной информации (табличку) «Фотовидеофиксация».
Правительство решило ввести новый знак после того, как Владимир Путин высказался по поводу скрытых камер на дорогах. В июне 2019 года он потребовал переработать требования к обозначению комплексов. «Не нужно эти камеры на опасных участках специально скрывать и прятать. В этом случае происходит прямая подмена смысла всех этих мероприятий. Вместо того, чтобы дисциплинировать водителей, их просто подводят под штраф, а это не самоцель, это средство достижения нужного нам результата», – сказал Путин.
С марта компании должны будут по-новому обрабатывать персональные данные – вступают в силу изменения в соответствующий закон. Законодатели стремились исключить бесконтрольное использование персональных данных, опубликованных на веб-сайтах. Почти из всех статей закона о персональных данных исключают понятие «общедоступных данных», но закрепляется новое: «персональные данные, разрешенные субъектом для распространения». Под ним понимают доступ к данным для неограниченного круга лиц. Определяются особенности обработки таких персональных данных.
Закон поставил в тупик и бизнес, и профессиональное сообщество, отмечает руководитель практики правовой защиты информации юридической фирмы : «Новые нормы буквально пронизаны противоречиями и неопределенностями, с которыми еще долгое время придется разбираться, если формулировки будут оставаться в неизменном виде». Компаниям следует подготовиться к нововведениям, предупреждает он.
Начать можно с того, чтобы попробовать понять, насколько новые требования будут актуальны для конкретной компании – оператора персональных данных, предупреждает партнер ПГ. «Создается впечатление, что закон был направлен исключительно на дополнительный контроль за распространением персональных данных в интернете, но никаких оговорок на этот счет в тексте нет. Поэтому получается, что требования в равной степени актуальны как для операторов, публикующих данные во всемирной паутине, так и для операторов, работающих с бумажными публикациями. Газеты бесплатных объявлений – значит, это и для вас тоже», – говорит Зыков.
Вместе с тем в силу закона распространение – это действия, направленные на раскрытие персональных данных именно неопределенному кругу лиц, отмечает юрист. Как только оператор сможет сузить круг получателей персональных данных до какой-либо отдельной категории, это будет уже не распространение, а передача, для которой специальных правил пока не предусмотрено. Тем не менее, если оператор никак не ограничивает публикацию данных, нормы в текущей редакции для него будут актуальны в полной мере.
Следующий шаг – обеспечить правовое основание обработки персональных данных, а именно – их распространения.
«Основное правило – нужно получить согласие субъекта».
«Теперь не нужно гадать, сам ли субъект предоставлял доступ к его персональным данным неограниченному кругу лиц или, может, просил кого-то сделать это за него. Теперь не нужно искать доказательства того, как эти данные были опубликованы. Все ответы должны быть в специальном согласии, которое будет распространяться как на оператора, публикующего персональные данные, так и на операторов, их получающих», – разъясняет Зыков.
При этом детали того, как это все должно работать на практике, пока непонятны, признает он. Беспокойство вызывает и отсутствие внятной позиции Роскомнадзора по применению новых правил – а от этого ведомства и зависит исполнение требований, так как оно должно разработать форму согласия на обработку данных.
«На фоне этой неразберихи мы видим, как штрафы за нарушение законодательства в области персональных данных вырастают в два раза», – указывает Зыков на нормы закона N19-ФЗ «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях».
С 1 марта 2021 года вводится уголовная ответственность за нарушение порядка деятельности иностранного средства массовой информации, выполняющего функцию иностранного агента (ч. 2 ст. 330.1 УК РФ).
Для этого вновь используется уже неоднократно опробованная российским законодателем административная преюдиция, обращает внимание старший партнер АБ Андрей Гривцов: то есть для наступления уголовной ответственности лицо должно быть ранее привлечено – в этой ситуации дважды – к административной ответственности за то же деяние. К ответственности привлекут руководителя организации-иностранного агента. Максимальное наказание – два года лишения свободы.
Одновременно вводится уголовная ответственность за непредставление заявления о включении в список физических лиц, выполняющих функции иноагента или отчета о деятельности, связанной с выполнением таких функций – ч. 3 ст. 330.1 УК. Опять же речь идет об административной преюдиции, отмечает Гривцов: то есть лицо должно быть ранее подвергнуто административной ответственности за те же действия. Максимальное наказание – до 5 лет лишения свободы.
На мой взгляд, здесь была очередная погоня за громкими трендами. А полноценное криминологическое исследование реальной общественной опасности, кажется, и вовсе не проводилось. Нас ждет очередная «мертвая» норма, которых в Уголовном кодексе и так, к сожалению, много.
Об ошибочности применения административной преюдиции, влекущей за собой возможность двойного наказания за одно и то же деяние, уже многократно говорили теоретики уголовного права, замечает Гривцов: «Но законодателю этот прием, очевидно, нравится, и потому, видимо, он будет применяться при создании новых норм и далее».
В результате ряда крупных банкротств в строительной отрасли, которые стали потрясением для рынка в целом и в очередной раз привели к эскалации проблемы «обманутых» дольщиков, на повестку дня встал вопрос: «Кто будет достраивать оставшиеся после банкрота-застройщика объекты?». Процесс урегулировал приказ Минстроя, который вступает в силу в конце марта.
Закон о банкротстве (ст. 201-15.1) предусматривает возможность возмездно передать имущество и обязательства банкротящегося застройщика третьим лицам. Но изначально процесс выбора застройщика после банкротства развивался достаточно сумбурно и скомкано, и проблема решалась в ручном режиме, отмечает Юрий Водопьянов, юрист Содружества Земельных Юристов ( ). Изменить ситуацию помогли громкие дела в этой области. Так, одним из самых громких банкротств застройщиков за последние 5-7 лет стало банкротство Urban Group. Ситуация получила колоссальную публичную огласку, вовлечены были власти. «В итоге было принято решение, что половину средств на достройку объектов UG выделит федерация, половину – регион, Московская область. Это критичный шаг, на который власти решились лишь в силу экстренной ситуации, но он хорошо показал проблемы при банкротстве застройщиков», – поясняет юрист.
В 2018 году власти решили повысить контроль за ситуацией, в 2019 году в закон о банкротстве внесли изменения, которые наделяют Фонд защиты прав граждан-участников долевого строительства (являющийся публично-правовой компанией) преимущественным правом на приобретение обязательств несостоятельного застройщика.
Механизм выглядит так: фонд приобретает обязательства несостоятельного застройщика, а затем в порядке осуществления закупки товаров, работ, услуг для государственных и муниципальных нужд, в рамках соответствующего конкурса, привлекает подрядчика на достройку объекта.
Минстрой установил минимальные квалификационные требования для участников госзакупок, чтобы обеспечить минимальный уровень профессионализма лиц, привлекаемых для завершения строительства объектов несостоятельного застройщика.
По новым правилам, к таким требованиям относятся:
- отсутствие сведений об участнике закупки в реестре недобросовестных поставщиков;
- наличие опыта исполнения (с учетом правопреемства) хотя бы одного договора, соответствующего приведенным критериям, за последние 5 лет до даты подачи заявки на участие в закупке.
Эти обязательные квалификационные требования применят к участникам конкурентных закупок. Требования применяются к закупкам, извещения об осуществлении которых размещены в ЕИС либо приглашения принять участие в которых направлены после вступления требований в силу.
Требования носят лояльный характер, считает Водопьянов: теоретически это должно вовлекать широкий круг участников госзакупок в конкурс.