Часть судов считают, что только истец вправе изменить требования о выплате денег по договору займа на просьбу о взыскании неосновательного обогащения. Даже если заемные отношения установить не удалось, средства нельзя взыскать по иному основанию без заявления истца, уверены инстанции. (см. решение Измайловского районного суда города Москвы от 7 декабря 2020 года № 2–4491/2020, определение Нижегородского областного суда от 10 мая 2018 года по делу № 33–5267/2018).
Другие суды, не установив заемные отношения, начинают рассматривать вместо них требования о взыскании неосновательного обогащения по собственной инициативе (см. определение Шестого кассационного суда общей юрисдикции от 25 августа 2021 года по делу №2–2282/2020, определение Восьмого кассационного суда общей юрисдикции от 29 апреля 2020 по делу № 88-3998/2020). Подобным образом поступили нижестоящие инстанции и в деле №78-КГ21-65-КЗ.
Семейные обстоятельства
В мае 2016-го Михаил Чернов* одолжил своему зятю Николаю Егорову* 2,5 млн руб. Стороны также составили расписку, в которой указали, что деньги переданы «для улучшения жилищных условий».
Спустя два года тесть обратился в Приморский районный суд города Санкт-Петербурга с иском к Егорову. В нем Чернов потребовал взыскать с зятя 2,5 млн руб. в качестве задолженности по договору займа, а также 264 315 руб. процентов за пользование чужими средствами с марта 2017-го по июнь 2018-го. По словам истца, ответчик устно обещал вернуть деньги в феврале 2017 года, но так и не сделал этого в срок. Впоследствии Чернов уточнил свои требования и попросил суд взыскать 2,5 млн руб. с Егорова в качестве неосновательного обогащения по ст. 1102 ГК.
Но в мае 2019-го районный суд отказал Чернову. По мнению первой инстанции, истец не предоставил доказательств того, что они с Егоровым заключили именно договор займа. Из текста расписки также не следует, что деньги передавали на возвратной основе, а других доказательств Чернов не предоставил, указал суд.
Кроме того, первая инстанция указала, что деньги нельзя взыскать и в качестве неосновательного общения: из буквального толкования расписки следует, что истец передал деньги для определенной цели – «улучшения жилищных условий». Это решение оставила без изменения апелляция.
Тогда жена истца – Марина Чернова* подала жалобу в Третий кассационный суд общей юрисдикции. По ее мнению, суды приняли неверное решение, так как намерений подарить спорную сумму у ее мужа не было. Доводы супруги поддержал и сам Чернов. Летом 2020 года 3-й Кассационный СОЮ отменил акты нижестоящих инстанций и направил дело обратно в апелляцию. Кассация решила, что нижестоящие суды сделали выводы без учета всех обстоятельств дела и не установили характер спорных правоотношений.
При новом рассмотрении спора Санкт-Петербургский городской суд обратил внимание, что в марте 2019-го Приморский райсуд принял решение о разделе имущества между Егоровым и его женой Марией* (дело № 2–31/2019). А в 2020-м первая инстанция утвердила мировое соглашение между супругами. В нем женщина отказалась от права собственности на 65/200 долей в двухкомнатной квартире в пользу бывшего мужа. После чего собственником всей недвижимости стал Егоров.
Деньги, которые передал истец, ответчик потратил на ремонт этой квартиры. Потому суд решил, что бывший зять получил средства неосновательно, так как Чернов передал деньги для «улучшения жилищных условий» еще до развода, а сейчас квартира больше не принадлежит его дочери. В итоге горсуд взыскал с Егорова 2,5 млн руб. в качестве неосновательного обогащения. С этой позицией согласилась и кассация.
После чего Егоров обжаловал акты нижестоящих инстанций в Верховный суд.
Ошибочная квалификация
Дело №78-КГ21-65-КЗ рассмотрела «тройка» под председательством судьи Сергея Асташова.
Гражданская коллегия обратила внимание, что истец неоднократно уточнял свои требования, но окончательно сформулировал их только в мае 2019-го. Тогда он попросил первую инстанцию взыскать с ответчика деньги по договору займа. Но суды ошибочно посчитали, что к этому спору необходимо применять нормы главы 60 ГК о неосновательном обогащении, так как истец не доказал заключение заемного соглашения, отметил ВС.
Коллегия пояснила, что в этом споре суды по собственной инициативе изменили требования заявителя, хотя не имели на это права. ВС отметил, что суд обязан разрешить дело по тому иску, который предъявлен, и он не может самостоятельно изменить предмет иска. Иное означало бы нарушение важнейшего принципа диспозитивности, разъяснил суд.
В итоге «тройка» отметила судебные акты нижестоящих инстанций и направила дело на новое рассмотрение в Санкт-Петербургский горсуд (пока еще не рассмотрено. — Прим. ред.).
Разногласия судов и экспертов
Согласно ст. 196 ГПК суд принимает решение по заявленным требованиям и сам определяет, какой закон нужно применять. В этом деле истец просил вернуть заем, но в суд удовлетворил иск о взыскании неосновательного обогащения. В итоге получилась ситуация, в которой ответчика лишили права предоставлять возражения о наличии обогащения, так как этот вопрос в процессе судебного разбирательства никто не обсуждал, объясняет Алена Ермоленко, руководитель практики в .
Для защиты ответчика от подобных ситуаций есть правило о том, что вопрос о переквалификации правоотношений должен обсуждаться не на стадии принятия решения, а в самом начале судебного разбирательства.
Согласно п. 9 постановления Пленума ВС от 23 июня 2015 № 25 суд на стадии подготовки дела к судебному разбирательству должен вынести на обсуждение сторон вопрос о юрквалификации правоотношения, чтобы определить, какие нормы права необходимо применить при разрешении спора. Но данном деле эта процедура была нарушена, отмечает эксперт.
По словам Ермоленко, cуд мог рассмотреть требование о взыскании неосновательного обогащения только если на стадии подготовки к разбирательству он предложил сторонам обсудить вопрос о такой квалификации. И у ответчика должна быть возможность представить свои возражения по такому требованию. Очевидно, что подобное не может происходить на стадии апелляционного разбирательства, указывает эксперт.
ВС уже рассматривал аналогичные дела ранее (Определение №78-КГ20-23-КЗ от 21 июля 2020 года). Несмотря на это, судебная практика по таким спорам остается противоречивой. Теперь последовательная трактовка ВС в итоге должна привести судебную практику к единому знаменателю, уверена Ермоленко.
А Дмитрий Чаплин, юрист практики «Разрешение споров» ЮК полагает, что гражданская коллегия приняла неверное решение. Эксперт отмечает, что в этом деле материально-правовой интерес истца заключается в возврате денег. Требования по договору займа и в обязательстве из неосновательного обогащения являются родственными и совпадают по размеру, поэтому нельзя сказать, что с изменением правовой квалификации поменялся и предмет иска, уверен юрист.
По мнению Чаплина, определение ВС в итоге приведет к тому, что при отказе Чернов больше не сможет подать повторный иск о взыскании средств. Кроме того, такакая позиция гражданской коллеги противоречит сложившейся практике ВС, отмечает эксперт. Так в определении от 16 апреля 2020 по делу № А40-87194/2019 ВС признал, что изменение подрядчиком правовой квалификации требований с договорных на неосновательное обогащение не является изменением предмета или основания иска. И в Определении от 10 сентября 2021 по делу № А84-4688/2020 высшая инстанция не увидела нарушения в том, что кассация изменила правовую квалификацию требований истца с убытков на неосновательное обогащение.
Чаплин считает, что определение по делу №78-КГ21-65-КЗ может увеличить число ошибок судов в вопросах изменения предмета и основания иска.
В целом, остается надеяться, что радикального изменения практики не произойдет и она останется в рамках направления, согласно которому правовая квалификация иска не включается в его предмет и основание.
* - Имя и фамилия изменены редакцией.