Банкротство создает неприятные последствия, которые компания, попавшая в него, ощущает сразу. Если вводится процедура наблюдения, то директор фирмы обязан согласовывать значимые сделки с временным управляющим. Поэтому, чтобы добиться возврата долга, кредитор может угрожать должнику инициировать его несостоятельность. Но бывает и наоборот, рассказывает адвокат Станислав Соболев. Должник обещает кредитору уйти в банкротство, если ему не предоставят отсрочку или скидку. А это значит, что у кредитора есть риск получить меньше, чем ему положено, или даже остаться ни с чем.
Основные цели
Компании могут использовать банкротство как инструмент шантажа в разных случаях. Советник Вадим Бородкин рассказывает, что на практике бывают ситуации, когда еще во время процедуры наблюдения должник пытается прекратить банкротное дело, погасив задолженность или заключив мировое соглашение. В этот момент появляется кредитор с сомнительным требованием, который затрудняет завершение банкротства.
Должник встает перед выбором: погасить сомнительный долг и завершить банкротство или добиваться отказа в установлении требования кредитора. Это затягивает или срывает план по прекращению процедуры.
В случае корпоративного конфликта партнеры всячески пытаются «выдавить» друг друга из компании, говорит юрист Рафаэль Нугманов. Так, мажоритарный акционер может начать выводить активы в подконтрольные ему организации, чтобы оставить другого партнера в компании-пустышке, а потом инициировать процедуру банкротства.
Один акционер может шантажировать другого банкротством компании за счет контролируемой кредиторской задолженности, объясняет юрист Анастасия Рябова. Тогда он предлагает другим учредителям несколько вариантов развития событий: либо они добровольно выходят из управления компанией, либо его дружественный кредитор инициирует банкротство. При этом в рамках дела контролирующие лица могут быть привлечены к субсидиарной ответственности.
Юрист Кирилл Василенко рассказывает, что в корпоративных конфликтах угрозу банкротством используют, чтобы:
- принудить директора компании действовать определенным образом или воздержаться от каких-то действий (например, проголосовать за одобрение крупной сделки);
- лишить участника компании возможности участвовать в делах и получать прибыль;
- получить личные финансовые выгоды дивиденды, премии, бонусы;
- установить корпоративный контроль над компанией и ее имуществом (принудительный выкуп акций, назначение на должность директора);
- создать препятствия для выплаты действительной стоимости доли участнику компании;
- вывести имущество должника посредством принудительной продажи в процедуре банкротства.
Законодатель и суды пытаются прекратить такое недобросовестное поведение, отмечает старший юрист Глеб Гаврилин, главным образом через развитие института субсидиарной ответственности, но не только.
Верховный суд прилагает большие усилия, чтобы банкротство не превратилось в один из способов разрешения корпоративного конфликта, говорит Гаврилов. Так, в деле № А40-41691/2019 ВС указал, что дело о банкротстве нельзя возбудить, а новых участников не получится привлечь к субсидиарной ответственности на основании требований бывших участников о выплате себе дивидендов. А в п. 13 Обзора судебной практики № 4 (2020) ВС разъяснил, что требование о привлечении к субсидиарке принадлежит независимым кредиторам и не служит средством разрешения корпоративного конфликта. В деле № А40-27690/2020 ВС отметил, что завуалированное достижение корпоративных целей (например, создание препятствий для выплаты действительной стоимости доли другому участнику компании) через инициирование банкротства недопустимо.
Василенко согласен с коллегой и добавляет, что в последние годы арбитражные суды активно пресекают попытки использовать банкротство как инструмент для разрешения корпоративных конфликтов, применяя ст. 10 ГК («Пределы осуществления гражданских прав») и отказывая во введении процедуры.
Угроза банкротством используется как инструмент, упрощающий оспаривание сделок, говорит юрист Антон Батурин. Например, когда кредитор-залогодержатель обращает взыскание на акции должника, не полностью погасив обеспеченный долг. А потом выясняет, что за несколько лет до приобретения акций компания произвела отчуждение активов. Возбуждение банкротного дела может помочь такому кредитору оспорить сделки и вернуть активы должнику.
Когда должник шантажирует банкротством
Обычно фирмы используют собственное банкротство, чтобы надавить на кредитора, когда возникли финансовые трудности и нужно реструктуризовать задолженность, отмечает Батурин. Если руководители и учредители осознают высокий риск возбуждения процедуры, то могут использовать шантаж, чтобы не допустить до участия в ней нежелательных кредиторов. Эксперт поясняет, что для этого фирмы используют специальную схему.
Кредитор заинтересован получить хотя бы частичное исполнение обязательств. А достоверно установить, будет ли возбуждена процедура банкротства, он не может. Поэтому, испугавшись банкротства должника, кредитор уступает право требования к нему за незначительную сумму, а реального банкротства в итоге не происходит.
Бородкин подчеркивает, что банки часто сталкиваются с ситуациями, когда заемщики просят снизить процентную ставку или согласовать кредитные каникулы. А если получают отрицательный ответ, угрожают банкротством. Эксперт отмечает, что в этих ситуациях банки обычно идут навстречу клиентам, так как понимают: даже предоставленные залоги и поручительства не позволят добиться возврата кредита.
Организация шантажирует своим банкротством, чтобы создать условия, при которых взыскивать деньги опасно, ведь появится риск оспаривания таких сделок с предпочтением. Еще один вариант — продемонстрировать риск утраты лицензий, что парализует бизнес и сделает невозможным полное удовлетворение требований, поясняет старший юрист Артем Антонов.
Он замечает, что порой фирмы манипулируют своим банкротством и через аффилированных кредиторов. Те подают заявления о признании должника банкротом и постоянно совершают уступки прав требований до рассмотрения заявлений, чтобы сделать невозможным переход в процедуры на длительное время. А если есть несколько аффилированных кредиторов, то их заявления могут последовательно рассматриваться и признаваться необоснованными, что сильно затянет процесс, отмечает эксперт. В этот период любые платежи в адрес независимых кредиторов могут признать недействительными.
Гаврилин рассказал о деле № 2-6215/2020, когда поручитель по договору займа угрожал продать свое имущество и начать собственное банкротство, если займодавец инициирует судебное разбирательство с заемщиком. «Нам удалось убедить суд арестовать активы поручителя, что не позволило ему избавиться от недвижимости в пользу аффилированных лиц и лишило процедуру личного банкротства того смысла, на который он рассчитывал», — отметил эксперт.
Банкротство как инструмент шантажа: позиция кредитора
Рябова отмечает: если у кредитора есть вступивший в законную силу судебный акт, который подтверждает долг, то он имеет право опубликовать намерение обратиться в суд с заявлением о банкротстве.
Некоторые контрагенты могут отказаться от заключения новых договоров с компанией, в отношении которой есть такая публикация. Так они минимизируют риски потенциального оспаривания сделок.
Рябова продолжает: если должник не исполнил свои обязательства даже после такой публикации, то кредитор вправе обратиться в суд и возбудить банкротное дело. Это несет и репутационные риски.
Бородкин отмечает, что банки, которые не обязаны просуживать задолженность для инициирования банкротства, могут использовать шантаж для улучшения своего кредиторского положения. Например, чтобы получить большее обеспечение (новые залоги и поручительства, временную передачу акций банку, введение в состав правления или наблюдательного совета номинантов банка).
Гаврилин уверен, что угроза банкротством — способ психологического воздействия. Ведь некоторые договоры предусматривают досрочное автоматическое расторжение, если в отношении одной из сторон вводится процедура несостоятельности. Недобросовестные кредиторы могут этим пользоваться и шантажировать должника.
Банкротство как инструмент влияния на должника используют и инвесторы. Это происходит, когда инвестор и основатель бизнеса не оформляли договоренности должным образом и сохраняли договорные модели (например, заем или поставка) вопреки моделям корпоративным (например, корпоративный договор или опцион), отмечает управляющий партнер Вячеслав Голенев. В таких обстоятельствах инвестор занимает позицию «независимого кредитора», который на рыночных условиях профинансировал бизнес без цели участия в нем. Основатель компании может защищаться раскрытием подлинной сути отношений: инвестор — не кредитор, а, по сути, совладелец. Он фактически аффилирован с бизнесом, который пытается банкротить как кредитор.
Нугманов приводит пример из практики: в конфликт вокруг банкротящейся сети магазинов спортивного питания Vitawin втянули бывшего владельца — «СМП-банк» Аркадия и Бориса Ротенбергов. Один из кредиторов сети подал в арбитражный суд заявление о привлечении банка к субсидиарной ответственности. А это могло помешать должнику заключить мировое соглашение. «Полагаю, что кредитор хотел улучшить свою договорную позицию», — отметил эксперт.
Как бизнесу защититься
Защититься от недобросовестного поведения контрагента сложно, все зависит от конкретной ситуации. Поэтому не все из опрошенных юристов готовы давать реальные советы и руководства к действию.
Гаврилин советует компаниям серьезно подходить к любым искам в их адрес, даже если речь идет о небольших суммах. По ст. 227 АПК в упрощенном порядке можно рассмотреть иск, цена которого меньше 800 000 руб. То есть такие дела судья разрешает единолично за два месяца. С другой стороны, дело о банкротстве по ст. 6 закона «О банкротстве» можно возбудить при задолженности 300 000 руб. Эксперт поясняет, что кредитор порой пытается быстро просудить небольшой долг в упрощенном порядке и потом использовать судебное решение для шантажа банкротством.
Если подача заявления о банкротстве неизбежна, то лучше сделать это самостоятельно, считает Антонов. И в деле нужно активно участвовать с первых дней — это позволит отсечь необоснованные требования. Юрист Богдан Чернов отмечает, что на начальном этапе банкротства важно не позволить фиктивному кредитору попасть в реестр: тут поможет институт экстраординарного обжалования ошибочного взыскания (п. 24 Пленума ВАС от 22.06.2012 № 35).
Гаврилин добавляет, что важно не допустить назначения арбитражного управляющего, который связан с инициатором процедуры банкротства. Так, в деле № А56-75840/2018 руководство подрядной организации осознавало вероятность удовлетворения требований на сумму 500 млн руб., поэтому инициировало ликвидацию. А затем решило провести банкротство по упрощенной процедуре. «Оппоненты хотели быстро провести процедуру под контролем дружественного управляющего. Но нам удалось помешать: мы включились в реестр, заставили сменить управляющего на независимого, не позволили дружественным кредиторам включиться в реестр. В конечном контролирующих лиц привлекли к субсидиарной ответственности», — рассказывает Гаврилин.
В такой ситуации на помощь приходит судебная практика. Так, в деле № А31-8779/2018 ВС сформировал критерий «разумных сомнений» при выборе кандидатуры управляющего. Суды должны учитывать косвенные доказательства связанности кредитора и предложенного им кандидата. Причем именно кредитор должен снять все сомнения относительно независимости управляющего.