Арбитражные оговорки российские компании традиционно включали в международные контракты задолго до геополитических потрясений. До 2022 года отечественный бизнес активно выбирал западные арбитражные центры: Международную торговую палату в Париже (ICC), Лондонский международный третейский суд (LCIA), Арбитражный институт Торговой палаты Стокгольма (SCC). Эти площадки имели безупречную репутацию, а их решения легко исполняли по всему миру. Крупные российские корпорации, энергетические и металлургические гиганты десятилетиями разрешали споры именно там.
Все изменилось в 2022 году. Российские компании столкнулись с проблемами даже в таких базовых вопросах, как направление уведомлений и рассмотрение простых процессуальных ходатайств, утверждает партнер Владимир Таланов. Банковские ограничения сделали практически невозможной уплату арбитражных сборов. Стало ясно, что прежние механизмы арбитража перестали работать.
При этом запрос на арбитраж со стороны как российских компаний, так и их контрагентов никуда не делся. В таких условиях бизнесу и их консультантам пришлось искать решения и смотреть на другие юрисдикции. И решения нашлись.
Арбитраж в новом мире: почему его выбирают
Управляющий партнер Татьяна Невеева напоминает: арбитраж становится оптимальным выбором, когда контрагент не соглашается на российский государственный суд. Это своего рода компромисс, когда госсуд не устраивает одну из сторон, но нужно предусмотреть площадку для разрешения споров.
Одна из причин, по которой бизнес заинтересован в таком способе разрешения споров: в сравнении с госсудами многих юрисдикций арбитраж работает заметно быстрее.
Партнер Станислав Добшевич отмечает, что арбитражную оговорку включают в большинство крупных международных контрактов. Инициаторами этого часто выступают иностранные контрагенты российских компаний. Они настороженно относятся к государственным судам в РФ. Российские стороны сейчас редко имеют сильные переговорные позиции для отказа от арбитражных оговорок в пользу российских судов, продолжает мысль партнер Андрей Панов. Многие иностранные контрагенты воспринимают работу с российскими клиентами как рискованную: она связана с длительным ожиданием оплаты и повышенным вниманием со стороны банков и госорганов.
Такая настороженность взаимна: российские компании, в свою очередь, не стремятся рассматривать споры в судах страны контрагента.
Советник Ярослава Брановская указывает на еще один важный фактор выбора арбитража — конфиденциальность. Стороны могут разрешить спор, не раскрывая публично его подробности. По словам Брановской, клиенты стали чаще интересоваться сравнением потенциальных расходов на арбитраж и госсуды, особенно в свете увеличения судебных пошлин.
Адвокат Сергей Лысов из КА подчеркивает главное преимущество арбитража: возможность исполнить решение более чем в 170 государствах — участниках Нью-Йоркской конвенции. Исполнение решений государственных судов, как правило, требует наличия специальных соглашений между странами. «Поскольку доступ к правосудию в так называемых недружественных странах сейчас ограничен, решение арбитража даст истцу широкий выбор юрисдикций, если там есть активы ответчика», — соглашается Невеева.
Новая география арбитража: Гонконг, Сингапур, Дубай
Добшевич считает оптимальным выбором Гонконгский арбитражный центр (HKIAC). Этот центр входит в число самых уважаемых в мире, имеет статус постоянно действующего арбитражного учреждения в России и хорошо приспособлен к работе с подсанкционными лицами. «Можно также рассмотреть Китайскую международную экономическую и торговую арбитражную комиссию, CIETAC, хотя он менее прогрессивен и популярен за рубежом, чем HKIAC. Зато рассмотрение споров в нем будет достаточно дешевым», — отмечает Добшевич. Панов разделяет эту позицию. Он подчеркивает, что HKIAC и Сингапурский международный арбитражный центр (SIAC) имеют важное преимущество перед Дубайским международным арбитражным центром (DIAC): у них накоплен больший опыт работы с российскими спорами. «Это имеет значение с точки зрения выстроенности как процедур внутреннего комплаенса, так и взаимодействия с банками или местными регуляторами», — поясняет юрист.
Сингапурский арбитраж сохраняет свои позиции, несмотря на присоединение страны к санкциям. Невеева рассказывает о сложностях начального периода: «В 2022 году нам было сложно найти консультанта в Сингапуре для российских клиентов с государственным участием. И хотя настороженность коллег со временем снизилась, российские стороны уже поменяли предпочтения». По мнению Добшевича, SIAC все равно остается достаточно удобным местом для рассмотрения споров с участием российских лиц, несмотря на введенные Сингапуром точечные санкции.
Активно набирает популярность DIAC. Юрист Сергей Бахмисов отмечает, что изначально из-за молодости Дубайского центра бизнес чаще выбирал HKIAC. Но за последние три года DIAC укрепил позиции, в частности благодаря поддержке судов Дубайского международного финансового центра (DIFC), которые оперативно реагируют на ходатайства об обеспечительных мерах в поддержку арбитража. «При выборе арбитражного учреждения в оговорке мы предлагаем выбирать из DIAC, МАЦ (Астана), давно привычных HKIAC и SIAC. Не забываем и об офисе Российского арбитражного центра в DIFC», — добавляет Бахмисов.
Растет и популярность российских арбитражных центров. Панов регулярно предлагает клиентам обратить внимание на РАЦ как более дешевую, но не менее качественную альтернативу иностранным центрам. По его опыту, иностранные контрагенты нередко соглашаются включить оговорки о РАЦ в контракты. При этом он подчеркивает важный нюанс: можно настоять на выборе удобного арбитражного учреждения в обмен на приемлемое для контрагента место арбитража. «Стороны иногда согласовывают арбитраж по регламенту РАЦ, но с местом арбитража в DIFC. От места арбитража зависит, какое законодательство применяется к процедуре и какие суды рассматривают заявление об отмене решения», — поясняет Панов.
Сейчас есть и тренд на использование арбитражей ad hoc, которые создают под конкретное дело. Их важно хорошо регламентировать в арбитражной оговорке. «РАЦ разработал специальные правила для споров ad hoc, а Арбитражный центр при Российском союзе промышленников и предпринимателей предлагает содействие при разрешении подобных споров. Ad hoc позволяет сторонам не привязываться к определенному институту — «дружественному» или «недружественному» — и снизить риски отмены или непризнания решения», — рассказывает эксперт.
Важность правильной оговорки
Тщательное составление арбитражной оговорки в текущих условиях стало критически важным для защиты интересов сторон. В практике появилось много каскадных оговорок с развилками, которые влияют на то, куда в итоге попадет спор. Стороны стали чаще выбирать нейтральное место арбитража, и это особенно актуально в контексте недавних пакетов санкций ЕС.
«Если спор касается рассмотрения российскими судами дела против европейского контрагента по ст. 248.1 АПК, решение трибунала в пользу российской компании можно будет очень легко отменить по месту арбитража, если это будет место в ЕС», — предупреждает Таланов. По его словам, практика английских судов показала, что материально-правовые санкционные оговорки в контрактах без прямого указания могут не породить последствий для выбранного сторонами способа разрешения спора. Поэтому в арбитражные оговорки российским сторонам важно включать условия о потенциальном влиянии санкций.
Лысов подчеркивает, что санкции в первую очередь ударили по компаниям, которые ведут трансграничную деятельность. Это заставило многих пересмотреть подход к структурированию арбитражного соглашения. «Даже компании с государственным участием массово выбирают Гонконгский международный арбитражный центр в качестве места разрешения трансграничных споров», — говорит юрист.
Уже не раз в переговорах с контрагентами, например, из США мы выбирали нейтральный форум DIAC, в то время как еще три года назад стороны зачастую включали оговорку в пользу судов штата Нью-Йорк.
Таланов также обращает внимание на сохраняющуюся нерешительность российских сторон в назначении российских арбитров. «За последние годы мы не раз видели, что выбор иностранных арбитров, которые почему-то казались российской стороне дружественными, приводил к негативным последствиям в процессе. Подобрать грамотного и достаточно авторитетного российского арбитра, который достойно проведет спор и будет воспринят другими арбитрами, в современных условиях совершенно реально», — считает юрист.
По словам Брановской, при выборе арбитражного учреждения стороны ориентируются на сложность потенциальных споров и их специфику. «При выборе арбитражного учреждения в оговорке, содержащейся в корпоративном договоре, стороны скорее обратятся к специальным правилам РАЦ и выберут его как институт, который будет администрировать арбитраж», — поясняет она.
Будущее арбитража для российских компаний
Если раньше разрешение споров в международном арбитраже было требованием западных контрагентов, сейчас российские компании, переориентируясь на восточный регион, встречаются с аналогичными просьбами азиатских коллег, рассказывает Добшевич. Поэтому арбитраж продолжит играть важную роль для споров с участием бизнеса из РФ вне зависимости от того, из какой страны будет ее контрагент.
Есть и другая точка зрения. Бахмисов считает, что значение международного арбитража как способа действительно разрешить спор снизилось, особенно в случае взаимодействия с западными контрагентами и арбитражными институтами. «Стороны конфликта сталкиваются с трудностями, оверкомплаенсом и возросшими затратами на ведение арбитража, опасаются натолкнуться на предвзятость», — поясняет Бахмисов. По его словам, складывается парадоксальная ситуация: российский контрагент преодолевает арбитражное соглашение и разрешает спор в российском государственном суде, а иностранный — «у себя».
Вероятно, центр притяжения российских споров переместится в ближайшие годы из Лондона и континентальной Европы в Азию и частично на Ближний Восток. Сейчас российские стороны продолжают судиться на Западе, поскольку это предусмотрено заключенными ранее контрактами. Настанет момент, когда эти договоры уйдут в историю, а в большинстве новых контрактов будет сделан выбор в пользу Гонконга, Сингапура или Дубая.
А Лысов предвидит в ближайшем будущем рост числа инвестиционных разбирательств как по искам российских инвесторов к недружественным государствам, так и иностранных инвесторов — к России. «В первую очередь иски будут связаны с заморозкой активов и иными санкционными ограничениями», — поясняет он.
При этом юристы предупреждают, что международные споры будут становиться технологичнее и одновременно сложнее. Последнее касается процессуальной части трансграничных споров, говорит Таланов. «Важным пунктом противостояния для российских сторон останется требование о переносе места арбитража в нейтральные юрисдикции. Лицам из РФ необходимо обязательно заявлять такие требования и подробно разъяснять арбитрам, с какими реальными проблемами они сталкиваются на практике», — подчеркивает Таланов. Добшевич указывает и на технологический аспект развития арбитража. В рамках глобальной тенденции на цифровизацию процесс станет более технологичным: слушания чаще будут проходить в онлайн-формате, появятся новые виртуальные платформы для обмена процессуальными документами.
Несмотря на все сложности, связанные с отказом от привычных площадок и освоением новых, арбитраж остается ключевым инструментом разрешения международных споров для российского бизнеса. У этого есть несколько причин.
- Во-первых, это единственный механизм получения решения, исполнимого в 170 с лишним странах.
- Во-вторых, новые восточные партнеры продолжают требовать арбитражные оговорки: как и западные контрагенты, они предпочитают не судиться в российских государственных судах.
- В-третьих, появились новые центры притяжения и механизмы защиты интересов — от арбитражей ad hoc до офиса РАЦ в DIFC.
