Механизм защиты российских компаний от санкционного ущерба появился в 2020 году, когда АПК дополнили двумя новыми статьями — 248.1 и 248.2. Первая норма позволяет предъявлять в российские суды требования к иностранным компаниям, если сторона спора — подсанкционное лицо или основания спора связаны с ограничительными мерами. Вторая дает право установить антиисковый запрет, то есть запретить иностранному контрагенту инициировать или продолжать разбирательство за рубежом. Мотивация законодателя в принятии указанных поправок довольно очевидна: на фоне все усиливающихся с 2014 года санкций многие российские компании столкнулись с трудностями в доступе к правосудию за рубежом, объяснил Юрий Воробьев, партнер
В первые годы действия норм АПК суды чаще сталкивались с заявлениями об антиисковых запретах, чем с исками о прямом возмещении убытков, делится Мария Нефедова, консультант Изначально российские суды признавали свою юрисдикцию при применении этого механизма ограничительно, преимущественно когда блокирующие санкции в отношении российских лиц препятствовали исполнению контракта со стороны зарубежного контрагента, говорит Александр Набоков, старший юрист Показательным стало дело «Уралтрансмаша» и PESA Bydgoszcz. Тогда завод пытался запретить польскому контрагенту вести разбирательство в Стокгольмском арбитраже (№ А60-36897/2020). Спор дошел до Верховного суда. Это дело закрепило принцип о том, что введение санкций само по себе делает зарубежную оговорку неисполнимой для российской стороны и спор можно перенести в российскую юрисдикцию, заключила Нефедова.
С 2022 года на фоне расширения санкционного давления в отношении России подход судов эволюционировал. Они стали массово принимать к производству и удовлетворять иски о возмещении убытков, когда иностранные контрагенты прекращали исполнение договоров под предлогом санкционных запретов.
Если в 2020–2021 годах судебная защита ограничивалась обеспечительными мерами, например запретом на ведение дела в иностранном суде, то с 2022 года суды все чаще переходят к разрешению спора по существу.
Если иностранный контрагент не выполняет обязательства, ссылаясь на санкции, российский суд с большой долей вероятности взыщет с него суммы ущерба и обяжет исполнить обязательства, игнорируя односторонние запреты иностранных юрисдикций, считает Нефедова.
Также в последнее время российские суды крайне активны в удовлетворении заявлений российских лиц о применении антиисковых запретов и взыскании рекордных компенсаций за их нарушение, говорит Набоков.
Громкие кейсы
Российские суды накопили очень большой опыт во взыскании ущерба с иностранных компаний в связи с санкциями, считает Юрий Князев, старший юрист
В 2020-м швейцарская дочерняя компания Сбербанка Sber Trading Swiss AG заключила договор с Glencore Energy UK Ltd. Согласно ему, Sber Trading Swiss AG должна была поставить товар, а контрагент — его оплатить. «Дочка» Сбербанка обязательства выполнила, но плату за это не получила. Покупатель не перечислил деньги из-за правил, применяемых в Glencore к российским подсанкционным лицам.
После этого Sber Trading Swiss AG передал Сбербанку права и обязанности по договору. В феврале 2023-го Сбербанк просудил долг, а потом обратился в суд, чтобы взыскать €114,8 млн в качестве убытков через обращение взыскания на акции «НК «Роснефть», принадлежащие компании Glencore Group Funding Ltd. Кроме того, истец просил обязать Glencore plc раскрыть информацию о его бенефициарных владельцах. Ответчикам по делу стали фирмы, которые входят в одну группу компаний Glencore.
Позиция истца: в результате неправомерного соблюдения ответчиками и Glencore Energy UK Ltd. санкций Сбербанк не смог привести в исполнение решение о взыскании долга по договору.
Позиция ответчиков: следует прекратить производство по делу, так как у суда нет компетенций рассматривать заявленные требования. По мнению ответчиков, при разрешении спора необходимо применять европейское право.
Что решили суды: ответчики нарушают права истца на принадлежащие ему средства, удерживают выплату за поставленный товар и должны нести солидарную ответственность, указал АСГМ. Активы Glencore, включая имущество самой Glencore Energy UK Ltd. (с которой был заключен договор), расположены в других странах, а они поддерживают санкции. Поэтому такие активы защищены от российского банка. «В таком случае активы группы Glencore, расположенные на территории России, напротив, становятся доступными истцу, как российскому кредитору, для исполнения своих притязаний за счет обращения на них взыскания», — указал АСГМ.
В итоге суд взыскал с Glencore plc, Glencore-International AG, Glencore UK Ltd. и Glencore Group Funding Ltd. €114,8 млн и обратил взыскание на акции «НК «Роснефть». В удовлетворении остальной части требований Сбербанку отказали. Первая инстанция отметила, что истец не выступает лицом, которому ответчик обязан представить информацию о своих бенефициарных владельцах. Апелляция это решение поддержала.
В конце 2023 года Raiffeisen Bank International объявил о планах приобрести 27,78% акций Strabag у Rasperia Trading Ltd. через дочернюю компанию «Райффайзенбанк». Но весной 2024 года Raiffeisen отказался от сделки «из соображений осторожности». Через несколько дней после объявления Raiffeisen Минфин США ввел санкции в отношении Rasperia Trading Limited, позже к ограничениям присоединился и ЕС.
Rasperia Trading Ltd. редомицилировалась в специальный административный район в Калининграде с новым названием и формой — МКАО «Распериа трейдинг лимитед». Летом 2024 года компания подала иск в Арбитражный суд Калининградской области, ответчиками стали «Райффайзенбанк», Strabag и восемь ее иностранных акционеров.
Истец просил взыскать с ответчиков убытки: €1,7 млрд (стоимость пакета акций), €128,1 млн (в счет невыплаченных дивидендов), проценты €146,9 млн и €5,9 млн — с последующим начислением до даты фактической оплаты. Также истец просил обратить взыскание на средства «Райффайзенбанка» в счет возмещения убытков и процентов, признать права собственности банка на акции в уставном капитале Strabag SE, которые принадлежат «Распериа трейдинг лимитед». То есть компания хотела реализовать отмененную сделку.
Позиция истца: спор рассматривали в закрытом режиме, но с материалами дела ознакомились «Ведомости». По данным издания, «Распериа» настаивала, что ей препятствуют в реализации ее корпоративных прав в отношении Strabag (недопуск к участию в собраниях акционеров, отказ со стороны других акционеров в праве номинировать члена наблюдательного совета, невыплата дивидендов). Другие аргументы истца касались размытия его доли в Strabag, нарушения акционерного соглашения между истцом и другими участниками Strabag, утраты акций.
Позиция ответчиков: «Райффайзенбанк» просил прекратить производство, так как организация не отвечает по обязательствам акционеров. Требования «Распериа» подлежат оценке не по российскому праву, а по австрийскому.
Что решил суд: 20 января АС Калининградской области удовлетворил иск в полном объеме. Судебный акт вынесен на закрытом заседании суда, поэтому текст решения не опубликован в карточке дела. Ответчики подали апелляционную жалобу, 24 апреля ее рассмотрит 13-й ААС. Как писали СМИ, Raiffeisen Bank International «не испытывает оптимизма относительно перспектив обжалования» этого решения.
Решение АС Калининградской области по иску «Распериа Трейдинг Лимитед» против Strabag SE, ее акционеров и «Райффайзенбанка» действительно знаковое и подчеркивает способность российской судебной системы защищать интересы российских компаний в условиях беспрецедентного внешнего давления и санкций, считает Игорь Озерский, управляющий партнер
Суд не просто согласился с фактом причинения ответчиками вреда имущественным интересам истца, но и с учетом фактической невозможности исполнения российского судебного решения за рубежом присудил обратить взыскание на активы группы Raiffeisen в России, а именно на «Райффайзенбанк». Это стало важным шагом в развитии практики компенсации убытков, вызванных санкциями, за счет российских активов иностранных компаний. Это решение создает эффективный прецедент для других российских компаний, пострадавших от заморозки активов в западных странах.
«Русхимальянс» как заказчик заключил контракт на строительство газоперерабатывающего завода с Linde GmbH. Для обеспечения договора материнская компания Linde plc заключила с «Русхимальянсом» договор поручительства. Linde исполняла обязательства до 28 мая 2022-го, а потом в одностороннем порядке приостановила работы из-за санкций. Заказчик решил, что контрагент сделал это неправомерно, и направил ему требование о продолжении работ. Получив отказ, попросил вернуть неотработанные авансы и возместить убытки, понесенные в связи с нарушением контракта. Linde вновь отказала.
В марте 2023-го «Русхимальянс» обратился в арбитражный суд, чтобы взыскать задолженность по договору, в том числе невозвращенные платежи по контракту, убытки, вызванные неисполнением работ, и проценты за пользование чужими деньгами. Истец также просил обратить взыскание на имущество Linde GmbH — доли в уставном капитале российских компаний.
Позиция истца: ссылка на санкционные нормы из регламентов ЕС не оправдывает неисполнение ответчиком его обязательств по контракту.
Позиция ответчиков: у российского суда нет компетенции рассматривать иск. Отношения сторон регулируются правом Англии и Уэльса, а спор по контракту, согласно оговорке, должен рассматривать Гонконгский международный арбитражный центр.
Что решили суды: 21 октября прошлого года АС Санкт-Петербурга и Ленинградской области удовлетворил требования российской компании частично. С ответчиков солидарно взыскали задолженность в размере €692,9 млн и 44 млрд руб. в виде убытков и процентов. Суд обратил взыскание на акции Linde GmbH и принадлежащие ей доли в уставном капитале российских компаний. Апелляция и кассация эту позицию поддержали.
Суды отметили, что есть единая имущественная масса и, хотя корпоративную структуру Linde в России сформировали задолго до спора, ее специально использовали, чтобы причинить вред российским кредиторам и снизить имущественную ответственность по требованиям российских кредиторов, объяснил Набоков.
Сходство аргументов сторон
В рассмотренных делах истцы доказывали, что действия иностранных партнеров, связанные с применением санкций, привели к убыткам. А они подлежат взысканию в соответствии с российским правом, поскольку вред возник на территории РФ. Применение иностранного права в таких обстоятельствах означало бы применение санкционных норм, что противоречит публичному порядку России, объясняет Озерский. Также в подобных спорах истцы настаивают на сохранении действия контрактов по российскому праву, говорит Нефедова. Сами по себе санкции не аннулируют заключенный договор и не освобождают иностранных контрагентов от исполнения обязательств. Если товар не поставлен, услуга не оказана или аванс удерживают — это прямое нарушение договора, даже когда в стране ответчика исполнение таких обязательств запрещено.
Иностранные компании в трех описанных кейсах настаивали, что российский суд не уполномочен рассматривать спор. Озерский отметил, что, возражая против исковых требований, ответчики утверждали: они соблюдают санкции, поскольку ограничения стали частью их национальной правовой системы. «Странно, однако, слышать этот аргумент от западных компаний, которые ведут активную деятельность на территории России и получают здесь огромные прибыли. Кроме того, в большинстве случаев санкции становятся лишь инструментом в руках недобросовестных иностранных партнеров, которые, прикрываясь ими, умышленно причиняют ущерб российским контрагентам, зачастую имея все возможности этого не делать и вести себя с учетом баланса интересов сторон», — сказал Озерский.
В результате российские суды почти всегда становятся на сторону истцов. Они последовательно указывают на приоритет российского публичного порядка, заключила Нефедова.
Я считаю такие решения важными для защиты интересов российских лиц, поскольку иных возможностей практически не осталось.
Хотя такая практика в определенной степени порождает конфликт юрисдикций, для России в текущих реалиях это необходимая мера поддержки российских компаний, уверена Нефедова. Есть и негативная сторона: исполнение таких решений за рубежом затруднено. Если у ответчика нет имущества в РФ, то добиться реальной выплаты сложно, поскольку суды ЕС не признают и не исполняют решения российских судов. Тем не менее, многие иностранные компании все же экономически присутствуют в РФ (дочерние компании, филиалы, доли в отечественных компаниях), в связи с чем российские лица часто пользуются возможностью получить возмещение на территории России, отметила Нефедова. То есть такие решения не только справедливые, но и реализуемые. В случае «Распериа трейдинг лимитед» компания считает, что решение первой инстанции защищает права российского акционера Strabag, которые были нарушены в Австрии, оно соответствует российскому и европейскому законодательству, а размер убытков обоснован и подтверждается материалами дела.
Сбербанк в споре с Glencore доказал противоправность поведения ответчика и размер причиненного вреда, следует из постановления апелляции. В случае «Русхимальянса» материалы дела подтвердили недобросовестное поведение иностранных юрлиц: доказательств возврата задолженности нет, поэтому решение законное. Такая позиция изложена в акте кассации.
Как ответчики компенсируют ущерб от решений российских судов
Летом 2024 года Евросоюз принял 14-й санкционный пакет, который разрешил компаниям из ЕС требовать компенсации «любых убытков», причиненных процессами в России. Этот механизм позволил инициировать споры в европейских судах против компаний из РФ, которые воспользовались ст. 248.1 и 248.2 АПК. Для этого в Регламент (ЕС) 833/2014 внесли новую ст. 11a. Но она устанавливает такую возможность абстрактно: конкретные процессуальные нормы должны быть в национальном законодательстве государств — членов союза.
Нефедова говорит, что после введения этого механизма российские суды стали еще более решительно утверждать свою юрисдикцию и неприменимость иностранного санкционного регулирования. «Попытки Евросоюза запретить исполнение российских решений в ЕС лишний раз подтверждают риск необеспеченности прав российских компаний за рубежом и, следовательно, влекут в понимании судов необходимость рассмотрения таких споров внутри страны», — уверена эксперт.
После этого решения ЕС российские суды стали более активно использовать принцип взаимности в своих решениях, продолжил Озерский. Если европейские компании получили возможность взыскивать убытки за счет российских активов за рубежом, то отечественные компании теперь тоже могут требовать компенсации ущерба за счет активов иностранных компаний на территории России. Это создает баланс и позволяет российским инвесторам защищать свои интересы на равных условиях, считает Озерский. Суды в России стали охотнее применять обеспечительные меры, такие как арест активов иностранных компаний на территории РФ, чтобы гарантировать исполнение будущих решений. Это особенно важно в условиях, когда иностранные юрисдикции отказывают в признании и исполнении российских судебных решений.
Набоков обратил внимание, что в ответ на решение российского суда по иску «Распериа трейдинг лимитед» RBI Group рассматривает возможность задействовать механизм, предусмотренный 14-м санкционным пакетом ЕС. То есть взыскать «зеркальные» убытки с российских истцов в европейских судах. «Если апелляционный суд подтвердит решение суда первой инстанции, «Райффайзенбанк» и RBI предпримут юридические действия — в полном соответствии с законодательством ЕС о санкциях — против Rasperia в Австрии, чтобы минимизировать убытки и получить доступ к ее активам в рамках исполнительного производства. Речь идет главным образом о долях Rasperia в компании Strabag, включая причитающиеся дивиденды, и о денежном распределении в результате уменьшения капитала», — заявил генеральный директор RBI Йохан Штробль. Соответственно, руководство банка считает весьма вероятным благоприятный исход судебного разбирательства в Австрии, следует из отчета RBI за 2024 год.
