В начале прошлого века дело Гилевича считали одним из самых громких. Жестокость, с которой убийца расправился с жертвой, поразила даже судебно-медицинских экспертов. Когда же стали известны мотивы — общество и вовсе оторопело. Находчивость и хладнокровие преступника казались настолько выдающимися, что после его смерти психиатры собирались изучать изъятый у него мозг и исследовали причины, которые привели к зверскому преступлению. Рассказываем, как произошла кровавая драма, с какими сложностями столкнулось следствие и почему преступник так и не понес наказание.
«Преступление чудовищно и необычайно»
В октябре 1909 года жителей Петербурга потрясло жестокое убийство. В одной из квартир дома в Лештуковом переулке полиция обнаружила обезглавленный мужской труп.
Хозяйка квартиры Котович рассказала, что недавно сдала квартиру некоему господину Федорову, а сама уехала. По свидетельству служанки, жилец заселился с товарищем. На следующий день он попросил ее съездить в Павловск и забрать вещи у носильщика, но на вокзале чемоданов не оказалось. Когда служанка вернулась домой, квартира была закрыта. Не дозвонившись, она позвала на помощь дворника и обратилась в участок. Полицейские вскрыли замки и остолбенели от ужаса. Исколотое ножом тело лежало в луже крови, с оскальпированной головы были отрезаны нос и уши. Рядом — кинжал, нож и бритва.
«ЗАГАДОЧНОЕ УБИЙСТВО В ПЕТЕРБУРГЕ». «ОГОНЕК». 1909. № 41
Хирурги морга Обуховской больницы, куда доставили труп, говорили, что ничего подобного ранее не видели. «Преступление чудовищно и необычайно», — заявляли они, и газеты тысячами экземпляров разносили эту характеристику по Петербургу.
Полиция пыталась найти какие-либо улики, но убийца, вероятно, уничтожил все следы, которые помогли бы опознать жертву. Он содрал кожу с головы убитого, сжег волосы и костюм, срезал с оставшейся одежды ярлыки.
Хладнокровно совершенное преступление наводило следователей на мысль, что к нему причастны революционеры. В столице усилили охрану порядка.
Задача с двумя неизвестными
В морг ежедневно стекались толпы народа, чтобы посмотреть на убитого. Пресса отмечала, что ни одно дело не вызывало столько любопытства. Иногда приходили родственники пропавших людей — их приглашали на опознание, но безрезультатно.
Следователи зашли в тупик. Им предстояло установить личности и преступника, и жертвы, а такое нечасто встречалось в практике. Оставалось цепляться за малейшие детали. Например, на полу нашли несколько волос — и установили цвет шевелюры убитого. А по одежде большего размера на трупе предположили, что убийца переоделся в костюм жертвы, пытаясь запутать следствие.
Спустя несколько дней газеты сообщили, что личность убитого установлена. При осмотре обгоревших кусков костюма полицейские обнаружили ярлык московского магазина. По книге заказов они выяснили, что несколько костюмов купил инженер Андрей Гилевич. Ткань из магазина совпала с остатками материала, найденными на месте убийства.
Далее установили, что Гилевич жил в Москве. Его мать и сестра рассказали, что он неделю назад уехал в Петербург и вестей от него не было. Когда им предъявили фотографии убитого, они сразу его опознали.
ИНЖЕНЕР ГИЛЕВИЧ. «ПЕТЕРБУРГСКАЯ ГАЗЕТА» от 20 ноября 1909 года. ИСТОЧНИК: NLR.RU
В те же дни в полицию пришел студент Константин Гилевич, заявил, что пропал его старший брат Андрей, и подтвердил, что в морге лежит именно он. Следователи засомневались: узнать человека в обезображенном трупе было практически невозможно, но студент сказал, что хорошо знал приметы брата.
Константин очень спешил похоронить покойника и даже успел заказать гроб. Полицию насторожили поспешные действия и хладнокровие, с которым студент говорил об убийстве брата. Его заподозрили во лжи и арестовали.
А вскоре появилась версия, что Андрей Гилевич, скорее всего, не жертва, а преступник. Как выяснило следствие, он застраховал свою жизнь на 100 000 руб. и фиктивная смерть позволяла получить эти деньги. Константина стали считать сообщником. При обыске у него нашли страховые полисы, по которым он должен был получить деньги за смерть брата, и выяснили, что он помогал готовить преступление. Так, кинжал, который нашли на месте убийства, студент недавно купил в одном из петербургских магазинов. Участвовал ли Константин в убийстве — следствию еще предстояло выяснить. Неизвестным оставалось и имя жертвы.
«Исповедь неудавшегося покойника»
Версии о личности убитого постоянно менялись. Сначала жертвой считали студента Баркова, но тот нашелся за границей. Потом думали, что убит Андреев, который писал матери, что собирается путешествовать с неким инженером, и тоже исчез. Журналисты подливали масла в огонь, каждый день печатая новые предположения. Много шума наделала опубликованная в прессе «исповедь неудавшегося покойника». Некто Лебедев рассказывал, что в сентябре он увидел газетное объявление: «Нужен в отъезд интеллигентный, холостой, на очень хорошее жалованье». Вскоре он познакомился с публикатором. Тот представился Степаном Федоровым и сообщил, что ищет секретаря «для одного богатого господина». Беседовали недолго: Федоров лишь внимательно рассмотрел паспорт кандидата на должность и поинтересовался, не состоит ли тот на учете в полиции. Потом он сообщил, что Лебедев подходит, но его «патрон» живет в Берлине и нужно сделать заграничный паспорт. Когда документы были готовы, Федоров предложил сначала заехать в Киев.
«ПЕТЕРБУРГСКАЯ ГАЗЕТА», 22–24 октября 1909 года. ИСТОЧНИК: NLR.RU
Поведение нанимателя показалось Лебедеву подозрительным. В поезде тот залил чернилами его одежду и подарил новую, в Киеве зачем-то повел в баню и спрашивал: «Не боитесь ли вы, что я вас ночью зарежу?» Федоров заметил недоверие Лебедева и отказался от его услуг, при этом продолжив подыскивать человека на должность секретаря. В итоге их пути разошлись, но «неудавшийся покойник», как окрестила его пресса, полагал, что Федоров — убийца из Лештукова переулка. Когда Лебедеву показали фото Андрея Гилевича, он сразу признал в нем своего «работодателя».
Инженера искали в России и за границей. Петербуржцы жили в страхе. В полицию каждый день обращались люди, которые якобы видели Андрея Гилевича в трамвае, а впечатлительные юноши теряли рассудок из-за опасения стать жертвой жестокого убийцы. Все ждали, когда же наконец поймают преступника, но сыщики признавали, что задача очень сложная: убийца, скорее всего, жил под неизвестной следствию фамилией жертвы и носил грим. Где он находился — тоже не знали. Ходили слухи, что начальник Петербургской сыскной полиции Владимир Филиппов ищет Гилевича в Константинополе и ведет переговоры о сотрудничестве с турецкими властями.
Преступника погубила жадность
В середине декабря из Парижа неожиданно пришла весть, что Гилевича поймали. Сотрудник Петербургской сыскной полиции Кунцевич задержал его в банке, куда тот пришел получить деньги.
По рассказам сыщиков, фамилия жертвы стала им известна вскоре после убийства. Ориентируясь на рассказ «неудавшегося покойника» Лебедева, они предположили, что заграничные документы были оформлены и на новую жертву. Проверив последние выданные паспорта, полиция обнаружила, что одного из получателей документов, Павла Подлуцкого, найти не удалось. Допрос родственников подтвердил подозрения: Подлуцкий нашел работу по объявлению и собрался уехать за границу. С нанимателем он ходил в баню, потом, уехав, долго молчал, а спустя время родственники получили от него открытку из Парижа. Впрочем, они сомневались, что писал Павел: почерк был другим.
Теперь полиция была уверена, что Гилевич под именем Павла Подлуцкого скрывался в Париже, и приступила к организации ареста.
ЗАГРИМИРОВАННЫЙ ГИЛЕВИЧ И ПОДЛУЦКИЙ. «ПЕТЕРБУРГСКАЯ ГАЗЕТА» от 17 декабря 1909 года. ИСТОЧНИК: NLR.RU
Преступника погубила жадность. Зная, что у Подлуцкого были вклады, Гилевич затребовал перевод на 8000 руб. из петербургского банка в Париж и получил их. При этом он рассчитывал забрать еще 400 руб. с другого счета. По просьбе российской полиции парижские банкиры задержали выдачу средств, а когда Гилевич-Подлуцкий пришел за деньгами — его арестовали.
Сначала Гилевич все отрицал, потом сознался в убийстве Подлуцкого и подтвердил, что совершил преступление из-за страховки. По ярлыку, специально оставленному на сгоревшем пиджаке, в убитом студенте должны были опознать Гилевича. Важная роль в «идентификации» трупа отводилась родственникам, им же предстояло получить страховку, которую Гилевич оформил в виде пяти полисов на предъявителя.
Во время допроса преступник попросил охранников проводить его в умывальную комнату. Те выполнили просьбу, совершив роковую ошибку. Моя руки, Гилевич вынул откуда-то кусочек сахара (по другой версии — небольшой обмылок) и проглотил. Он умер мгновенно: позже врачи констатировали смерть от отравления цианистым калием.
Подробности дела Гилевича известны не только по сообщениям прессы, но и по воспоминаниям начальника Московской сыскной полиции Аркадия Кошко. В «Очерках уголовного мира царской России» он посвятил Гилевичу отдельную главу. Мемуары знаменитого сыщика не во всем совпадают с газетной хроникой. Дополняют ли они истинную картину происшествия или, наоборот, написаны с долей вымысла — сказать невозможно.
Кошко утверждал, что дело Гилевича началось для него со знакомства с молодым человеком, который рассказал странную историю. Он решил устроиться секретарем к одному господину. При встрече наниматель тщательно изучил внешность студента, пригласил его в баню и был доволен, что «никаких особых примет» у того не обнаружил. Вскоре они поехали в Киев и поселились в гостинице. Как-то ночью студент проснулся и увидел, что новый знакомый стоял рядом с его кроватью, держа в руке нож. Одеваясь на ходу, «неудавшийся покойник» помчался на вокзал, вернулся в Москву и пришел в полицию рассказать о подозрительном типе. Он сильно волновался и повторял: «Мне все казалось, что он хочет, чтобы я был он, а он — я».
Кошко не поверил рассказу, а через несколько дней ему позвонил коллега из Петербурга Филиппов и рассказал об убийстве в Лештуковом переулке.
ВЛАДИМИР ФИЛИППОВ И АРКАДИЙ КОШКО. ИСТОЧНИК: WIKIPEDIA.ORG
Сотрудничество сыщиков оказалось плодотворным. По остаткам обгоревшего костюма удалось установить хозяина. Услышав фамилию Гилевич, Кошко вспомнил, что тот «был хорошо известен по недавнему ловкому мошенничеству с дутым мыльным предприятием, в которое успел втравить много лиц и немалые капиталы». Это обстоятельство позволило ему предположить, что инженер был не жертвой, а преступником. Кроме того, по фото Гилевича студент опознал господина, с которым ездил в Киев.
Теперь предстояло идентифицировать жертву. Кошко запросил сведения о студентах, взявших долгосрочный отпуск, и выяснил, что некий Александр Прилуцкий (в мемуарах фигурировало именно это имя, а не Павла Подлуцкого) выехал на два месяца в Петербург и пропал. Тетка студента опознала его по фотографии трупа. Но почему его убили?
Запрос в страховые общества помог ответить и на этот вопрос. Сыщики выяснили, что Гилевич застраховал свою жизнь на крупную сумму (Кошко говорил о 250 000 руб.). Они сопоставили это с рассказом студента, ездившего в Киев, и пришли к выводу, что преступник совершил убийство, чтобы получить страховку за собственную «смерть».
Оставалось найти убийцу. С этим помогла тетка Прилуцкого. Она сообщила, что племянник, неожиданно написавший из Франции, просил выслать документы для получения банковского вклада. В Париж выехал сотрудник Петербургской сыскной полиции и задержал Гилевича во время получения денег. На допросе преступник признался во всем, но вскоре покончил с собой.
«Роковая семья»
Тело инженера доставили из Парижа в Москву. Мать, сестра и старший брат Василий опознали труп и приготовились к похоронам. Константин еще в ноябре покончил жизнь самоубийством в доме предварительного заключения.
Психиатры извлекли мозг Гилевича, намереваясь изучить его и найти особенности, которые могли бы охарактеризовать «величайшего преступника XX века». Представители страхового общества «Россия» полагали, что Гилевич — лишь один из участников шайки, которая совершает убийства для получения страховки, и заявляли: из-за преступного умысла убийцы деньги семье не положены.
ОПОЗНАНИЕ ТРУПА ГИЛЕВИЧА. «ОГОНЕК». 1910. № 2
Дело Гилевича закрыли. Но спустя месяц после похорон покойник фигурировал в качестве «ответчика» в Московском окружном суде. Как выяснилось, еще до убийства Подлуцкого он предложил нескольким студентам совместно открыть мыловаренный завод. Компаньоны перечислили Гилевичу немалые средства, но вскоре они исчезли с банковского счета, а завод так и не появился (вероятно, это дело, о котором упоминал Кошко в мемуарах и которое помогло ему предположить, что Гилевич был не жертвой, а преступником). Истцы просили вернуть им деньги из оставшегося имущества мошенника. Чем закончился процесс — неизвестно.
Со временем о Гилевиче стали забывать, но в 1911 году пресловутая фамилия вновь появилась на страницах прессы. В этот раз речь шла о Василии, который под видом начальника охранного отделения арестовывал богатых людей, обвинял в совершении тяжких преступлений и требовал выкуп за освобождение. Суммы достигали 5000 руб. Когда один из купцов обратился в полицию, «начальника охранки» арестовали вместе с подельниками. Шайка предстала перед судом, Гилевича приговорили к двум годам исправительных арестантских отделений.
Примечательно, что дело породило дискуссии о «роковой силе наследственности»: старший брат оказался аферистом, средний — убийцей, младший — сообщником. Ходили слухи, что и мать Гилевичей была замешана в преступлениях сыновей. Общество пыталось понять, чем вызвано существование «преступных семей», и обращалось за помощью к ученым. Профессор Павел Ковалевский, занимавшийся судебной психологией, считал, что в этом деле сильно влияние наследственных факторов и «особых семейно-патологических условий» по аналогии с семьями, где есть алкоголики. «Стоит взглянуть на списки, в которых ведутся „ведомости“ малолетних преступников, как вы сейчас же заметите: мать — проститутка, отец — алкоголик, брат — клептоман, другой брат страдает нравственным помешательством, сестра — воровка. Тут какая-то общая роковая связь, и ужасное ярмо наследственности, вырастая в преступные инстинкты, дает им преобладание в душе преступника. Лишь воспитание и перевоспитание могут дать такому „наследнику“ силу противодействовать прирожденным инстинктам», — рассуждал он. Пресса цитировала Ковалевского, но, судя по частым сообщениям о чудовищных преступлениях, средства от жестокости не существовало.
Автор: Ольга Арсентьева
