С введением санкций проводить арбитражные разбирательства в западных странах и центрах стало сложнее. Трудно оплатить арбитражный взнос, нанять иностранных специалистов, согласовать беспристрастный трибунал, а иногда даже просто долететь до места арбитража. Несмотря на это, крупнейшие компании продолжают судиться в недружественных юрисдикциях, а юристы не рекомендуют однозначно переносить спор в Россию. Разобрали, почему россияне все еще в топе статистики западных арбитражных центров, с какими трудностями там придется столкнуться и как их избежать.
Арбитраж по инерции
До 2022 года российские компании часто выбирали судиться в западных арбитражных центрах и традиционно входили в топ-10 сторон по странам, которые используют Международный арбитражный суд при Международной торговой палате (ICC), Арбитражный институт Торговой палаты Стокгольма (SCC), Лондонский международный арбитражный суд (LCIA) и Швейцарский арбитражный центр (SAC). «До 2022 года участие в международном арбитраже с местом в Лондоне, Вене и Стокгольме воспринималось как показатель деловой респектабельности и юридической надежности», — объясняет советник практики разрешения споров «Дякин, Горцунян и партнеры» Евгений Воронин.
Но с введением санкций многие западные страны стали недружественными, а процесс разбирательств в привычных центрах сильно усложнился. Тем не менее, российские стороны продолжают там судиться и довольно активно. Например, в SCC отечественные компании занимают второе место после локальных фирм, а в LCIA Россия входит в топ-5 юрисдикций сторон после Великобритании.
Разбирательства идут не только между частными компаниями, но и между подсанкционными предприятиями с государственным участием. Например, «Газпром» участвует в серии арбитражей в ICC и SCС. В стокгольмском арбитраже судилась и энергетическая компания «Интер РАО», там же продолжается спор ВЭБ.РФ с Украиной. В свою очередь, «Росатом» находится в процессе разбирательства в ICC с финской компанией Fennovoima. По словам юристов, все текущие споры объясняются инерцией арбитража.
Большинство дел, если не все, с участием российских сторон в западных центрах — это отголоски контрактов, заключенных до 2022 года. Поэтому инерция старых договоров сохранится еще несколько лет, прежде чем число российских дел в ведущих западных центрах уменьшится.
По словам Воронина, сейчас особенно активно рассматриваются споры с истекающим шестилетним сроком давности по контрактам, которые регулируются английским правом. «А более долгосрочные договоры — оформленные в виде так называемых deeds — могут появляться в арбитражах до середины 2030-х годов. Так что это, скорее всего, не конец, а только середина волны», — предполагает юрист.
Одновременно в российских судах устоялось убеждение, что в недружественных странах у российских сторон нет доступа к правосудию. Например, в деле «Лукойла» и «НС Банка» Верховный суд разъяснил, что если спор возник из-за санкций со стороны государства, где планировалось рассматривать дело, то это уже говорит о небеспристрастности судей и арбитров (дело № А40-214726/2023). Кроме того, право на судебную защиту нарушают и неразумные финансовые, временные, репутационные и другие затраты. То, что существующие ограничения делают арбитраж сложнее, подтверждают и юристы. «Судиться в западных арбитражах становится все сложнее не только юридически, но и морально, финансово и логистически», — делится Воронин.
Проблемы западных форумов и как их решают
Внести аванс на арбитражный сбор — это первая и наиболее часто встречающаяся проблема, говорит советник VERBA Legal Антон Алифанов. В 2022–2023 годах ICC и SCC активно использовали альтернативные банки, которые были готовы принимать платежи от российских лиц или через российские. Но к концу 2024 года такая услуга осталась буквально у одного-двух банков, рассказывает Алифанов. И даже эти организации очень неохотно переводят платежи в рамках арбитражей.
Проблемы с оплатой ограничивают и возможность нанять иностранных юристов и экспертов, а после завершения разбирательства российские стороны не могут получить остаток арбитражного сбора. Чтобы решить эти вопросы, некоторые арбитражные центры и юридические консультанты обращаются за лицензиями регуляторов, рассказывает партнер Mansors Роман Зыков. Но так как лицензии конфиденциальны, часто невозможно представить копию разрешения стороне и банку, что только затрудняет оплату, продолжает юрист.
Санкции осложняют саму механику процесса и добавляют арбитражу нешуточную бюрократическую нагрузку. Уплатить арбитражный сбор, работу консультанта или внести депозит в арбитражный институт — теперь это целый квест. Лицензии, разрешения, дополнительные формы и вишенка на торте — отказ банков-корреспондентов от проведения разрешенных платежей. В итоге срок рассмотрения споров растягивается, а стоимость участия в арбитраже кратно растет.
В качестве альтернативных способов оплаты Алифанов предлагает рассмотреть такие варианты:
- платеж со счета стороны или представляющей ее юрфирмы за пределами РФ;
- платеж с открытого за пределами РФ личного счета одного из топ-менеджеров стороны или одного из адвокатов-представителей;
- платеж от сторон в долях напрямую арбитрам с извещением арбитражного центра. Так можно сделать на основании соглашения между сторонами и арбитрами или по указанию арбитражного центра.
При этом платежи с личных счетов топ-менеджеров или адвокатов могут принять только один раз, а последующие операции будут отклонять, предупреждает юрист. Одновременно некоторые западные арбитражные институты (например, SCC, LCIA) отказываются принимать платежи от платежных агентов и третьих лиц, которые не выступают юридическими представителями стороны спора.
Несмотря на возможные обходные пути, по словам руководителя направления Международного коммерческого арбитража «СИБУР» Даниила Петруха, процедурные сложности актуальны до сих пор: платежи за сборы идут очень долго и есть отказы в принятии оплаты из российских банков.
После 2022 года некоторые арбитры и юридические компании публично выступали с осуждением действий России и не скрывали политической предвзятости по отношению к российским сторонам. Как следствие, Верховный суд в деле «Новосибирскхлебопродукта» и С. Thywissen прямо указал, что если арбитры происходят из недружественных стран, то это может считаться угрозой справедливому разбирательству (дело № А45-19015/2023).
Положительные исходы без пристрастности или предвзятости к российским компаниям хоть и встречаются, но не стали правилом. Мы будем рады наблюдать положительное развитие юридических процессов, основанное на праве и разумной оценке фактов, а не геополитике.
С учетом этого сейчас нужно подбирать кандидата, который был бы нейтральным по своим публичным позициям и высказываниям, гражданству, стране проживания и санкционным ограничениям, перечисляет Алифанов. «В нашей практике нам удавалось согласовать кандидатов из Турции, Египта, Сербии, Сингапура», — рассказывает юрист. А в одном деле с помощью арбитражного центра получилось решить деликатный вопрос и не назначать арбитра не только определенного гражданства, но и национального происхождения, добавляет Алифанов.
В таких ситуациях все часто усложняется тем, что стороны не могут прийти к компромиссу, согласовать критерии для подбора арбитров или потенциальные кандидатуры. Тогда приходится вмешиваться арбитражному центру. Западные институты в последнее время стремятся назначать председательствующего из нейтральной юрисдикции, делится наблюдениями юрист Better Chance Александра Лавренова. Но может быть и иначе. «Многое зависит от того, насколько центр готов слышать возражения и пожелания стороны. К сожалению, в наших делах мы не всегда видим полный учет пожеланий», — рассказывает Петрух.
Есть и другая проблема: некоторые арбитры просто отказываются принимать назначения от российских компаний, особенно если у последних есть хотя бы косвенное участие государства в капитале, обращает внимание Воронин. Так же поступают и некоторые иностранные юристы. Но это уже не такая серьезная проблема, какой она была первое время. «Компании первого ранга оказались недоступны во многих юрисдикциях. Но международные консультанты необязательны для ведения международного арбитража, и уже сформировался новый рынок из тех фирм, которые готовы работать с российскими клиентами», — говорит адвокат и управляющий партнер Verba Legal Татьяна Невеева.
Если в юрисдикции места арбитража действуют санкции, рассмотрение спора приводит к очевидному неравенству российской стороны и может даже сделать рассмотрение дела невозможным из-за неарбитрабельности спора, разъясняет Алифанов.
Сейчас Суд ЕС рассматривает вопрос о применении ст. 11 Регламента ЕС № 833/2014 к арбитражным разбирательствам. Эта норма содержит оговорку no claim и запрещает удовлетворять любые требования российских сторон, вытекающие из исполнения по договорам поставки товаров и технологий двойного назначения. «Если Суд ЕС разрешит применять ст. 11 регламента к арбитражным разбирательствам, то рассмотрение многих споров по санкционным контрактам с местом арбитража в ЕС станет невозможным. А это потребует от сторон, арбитров и арбитражных центров переноса места арбитража в другие юрисдикции», — говорит Алифанов.
Отдельная проблема — это физическое участие в слушаниях. «Нередко даже простая логистика перелетов может создавать дополнительные трудности, риски и расходы», — рассказывает Петрух. Это включает многие аспекты: выдачу визы, отсутствие прямых рейсов и перебои в работе российских аэропортов.
Кроме этого, стоит оценивать перспективы дальнейшего исполнения арбитражного решения. Блокировка активов, запрет на финансовые операции, оверкомплаенс банков, необходимость получать лицензии, действие санкций — все это усложняет исполнение или даже делает его невозможным. Но есть и положительные примеры: в России «СИБУР» смог признать и исполнить решение SCC в свою пользу (дело № А41-72465/2024), а «Силовые машины» — решение Сингапурского арбитражного центра (дело № А40-20468/24–19–154). Но такие пока случаи единичны, уточняют юристы.
Можно ли не судиться в недружественных странах
Юристы указывают на два способа, с помощью которых можно обойти препятствия в западных центрах и недружественных юрисдикциях: изменить арбитражную оговорку или перенести спор в Россию. Но оба варианта имеют нюансы.
Сейчас внести изменения в арбитражную оговорку и согласовать новую юрисдикцию для разрешения споров практически невозможно. На стадии возникновения претензий стороны редко готовы к компромиссу.
«Даже намек на пересмотр условий часто вызывает настороженность: не стоит ли за этим попытка затянуть процесс или перетянуть дело в более лояльную юрисдикцию?» — добавляет Воронин. Учитывая это, Зыков рекомендует провести аудит действующих договоров и предложить контрагентам поменять арбитражную оговорку заранее: выбрать арбитражный институт из нейтральной страны, нейтральное место арбитража, а если получится, и нейтральное применимое право. «В свете действия „закона Лугового“, кажется, что изменение арбитражной оговорки на нейтральную институцию будет в первую очередь в интересах иностранного контрагента», — считает Зыков.
Проведение переговоров о замене места арбитража на нейтральное — необходимый шаг в современной реальности.
Несмотря на общее нежелание что-то менять, успешные примеры уже есть, где место арбитража переносят из санкционных юрисдикций в нейтральные по отношению к россиянам страны (Турцию, Гонконг, ОАЭ). Но это пока исключение, чем правило, обращают внимание юристы. Более того, против выступают не только иностранные контрагенты, но и отечественный бизнес. «Некоторые российские компании продолжают придерживаться идеи, что западные арбитражные центры обеспечивают более высокий уровень качества рассмотрения дел, нежели центры в нейтральных или дружественных юрисдикциях», — рассказывает Лавренова.
Второй вариант, перенос спора в Россию с помощью ст. 248.1 АПК, был создан как раз для лиц, которые столкнулись с трудностями в западных юрисдикциях. Многие компании успешно им пользовались и продолжают это делать: по данным Caselook, с февраля 2022-го по август 2025 года суды использовали ст. 248.1 АПК и удовлетворили требования российских компаний к иностранным контрагентам почти в 700 делах. Но эффективность механизма определяется прежде всего тем, есть ли у западного контрагента активы в России, которые потребуются для последующего исполнения решения, уточняет Алифанов. Исполнить решения российских судов по ст. 248.1 и 248.2 АПК в иностранных юрисдикциях, даже дружественных, вряд ли получится, исходя из существующей практики.
Кроме того, 14-й и 15-й пакеты санкций ЕС не только запретили исполнять подобные решения на территории Европейского союза, но и дали западным контрагентам возможность возместить через национальные суды все расходы, понесенные в российском судебном процессе. Дополнительно использование ст. 248.1 АПК может стать основанием для включения компании в санкционный список, если она еще не подпала под ограничения, обращает внимание Воронин. «Это сильно сократило количество желающих воспользоваться механизмом так называемого закона Лугового», — говорит Алифанов.
С учетом этого и несмотря на все сложности, юристы все же не рекомендуют однозначно отказываться от арбитражей в недружественных странах.
Судя по нашей практике, наиболее действенный механизм разрешения подобных споров — это все же обращение в согласованный западный форум, обеспечение нейтральности состава и места арбитража и работа по мирному урегулированию спора с западным контрагентом.
Партнеры часто готовы на мировое соглашение, чтобы сократить расходы и риски исполнения решения против них в нейтральных юрисдикциях, объясняет Алифанов. Кроме того, некоторые надеются на возобновление работы с российскими контрагентами после снятия санкций, а отечественные компании продолжают поддерживать с ними отношения. «Нельзя сказать, что нет препятствий с доступом к правосудию, особенно по сравнению с нашими оппонентами. Но мы ищем обходные пути, вырабатываем собственные тактики и стратегии, работаем с партнерами», — говорит руководитель направления Международного коммерческого арбитража «СИБУР». Но в целом стоит помнить, что все зависит от конкретных обстоятельств дела и универсального ответа здесь быть не может, резюмирует Лавренова.
