Путь в адвокаты. Сначала — ВГИК, затем учеба в Нью-Йорке и работа уборщиком, таксистом
Еще несколько лет назад, когда я рассказывал, что был уборщиком, таксистом, мне говорили — ты с ума сошел, зачем ты это рассказываешь?! Где ты? Где такси? Надо вообще забыть об этом. Но, слава Богу, многое меняется в нашей стране. И теперь меня понимают, когда я говорю: я горжусь тем, что сам зарабатывал себе на учебу.
Это было замечательное время. У меня был хороший заработок — за день получалось 100 долларов. Этого хватало прожить неделю и еще сходить, предположим, в кино.
Меня однажды ограбили, но я обманул грабителей (Александр Добровинский хитро улыбается — прим. ред.). Происходило все так: ко мне в машину сели два человека, просили отвезти в приличный район. Когда приехали, мне сзади в затылок чем-то ткнули (может быть, это был карандаш, палец, или действительно пистолет) и сказали: ограбление, деньги назад.
Я протянул грабителям пачку скомканых денежных купюр. Бандиты схватили ее, и я уехал. Но какое же их ждало разочарование! Ведь я отдал им деньги из правого кармана — там у меня лежали купюры по одному доллару (чтобы удобнее сдавать сдачу). Так что грабителям досталось долларов 20-30. А все, что крупнее, осталось у меня в левом кармане.
Позднее судьба словно наградила меня, наказав при этом какого-то неизвестного мне грабителя: я нашел бумажник, в котором лежало 1,5 тысячи долларов. В бумажнике были только деньги и никаких документов или визиток. Поэтому я и решил, что бумажник потерял вор. Обычно они не носят с собой документов.
Репутация адвоката, который никогда не проигрывает. Но однажды отказался довести дело до конца
Браться за все дела, нет, это не мое. Я берусь только за то, в чем вижу перспективу; понимаю, что я могу сделать и к чему привести дело.
Во-первых, сначала я изучаю материалы вдоль и поперек. Во-вторых, выслушаю мнение моих коллег. В-третьих, разговариваю с клиентом и смотрю, установлен ли у меня контакт с ним. Это очень важно, так как клиент у нас специфический — норовит скрыть детали, не рассказать о том, что не лежит на поверхности. А это мешает работать.
Адвокат должен понимать проблемы клиента лучше, чем он сам. Должен разбираться в проблемах клиента лучше, чем он сам. И должен не бояться сказать ему такие вещи, о которых молчат окружающие его люди: близкие, знакомые, подчиненные.
Попытаюсь вспомнить, какое дело я проиграл… (Александр Добровинский на минуту задумывается — прим. ред.) Можно условно сказать, что проиграл, так как отказался от дела в середине процесса. И только потому, что моя клиентка утаила от меня важную информацию.
Дама разводилась с мужем, у нее были дети. Вдруг неожиданно для меня во время процесса выяснилось: когда моя клиентка выходила замуж в России, она уже была замужем в другой стране. Я знал, что она жила в той стране, но не представлял, что она замужем и что такое в принципе возможно. И в середине процесса я отказался вести дело.
Тот случай стал для меня феноменальным уроком: нельзя браться за дело, не проверив все, даже те вещи, которые, казалось бы, исключены и не могут прийти в голову. А человек, который обманывает своего адвоката фактически обманывает самого себя. Если бы я обладал всей информацией, то мы с той дамой пошли бы другим путем, что-то придумали.
Походы к законодательству и убеждение присяжных
Не надо приспосабливать ситуацию под закон. Все должно происходить с точностью наоборот. Надо законодательство приспособить под ситуацию. Тогда все будет хорошо. Мало кто об этом задумывается и понимает это.
Молодые люди, которые приходят устраиваться на работу, хотят произвести на меня впечатление. Они мне начинают наизусть выдавать какое-то законодательство. Я всегда говорю — не надо: лучше компьютера законодательство никто не знает, это невозможно.
Присяжные — это люди, которые в законах не разбираются. Это может быть рабочий, инженер, студент… Это обыватель. Поэтому с присяжными нужно уметь говорить на их языке. До них надо донести суть вопроса, забыв о том, что есть статья такая-то и статья такая-то. Люди этого не ведают.
В России в юридических институтах не преподают психологию. А между тем, адвокату нужно быть и психологом, чтобы уметь убеждать, перетянуть присяжных на свою сторону. Для этого есть два инструмента: логика и эмоции. Логика должна присутствовать, иначе тебя оборвет судья. Эмоциями (и своими, и чужими) адвокат тоже должен управлять. Мне в этом плане повезло, потому что у меня первое ВГИКовское образование.
О бабочке, которая вместо галстука, и вообще об одежде и богатстве
Как-то в Америке я пришел на работу в галстуке. Там покачали головой и велели носить бабочку. Я и начал носить. Это вошло в привычку.
Сложился определенный стиль. Если бы мой гардероб фотографировали на протяжении 30 лет, можно было бы увидеть, что он не меняется. Не потому, что я ношу одни и те же костюмы. Когда изнашивается один костюм, появляется практически идентичный. И как-то все у меня подобрано под определенный стиль: рубашки, бабочки, туфли. Я даже не знаю, что идет впереди: мои привычки или я сам.
А знаете, почему в Америке девушки заходят в босоножках в деловые центры и в бутики? Мне объяснили, что, во-первых, в босоножках нога смотрится красивее, во-вторых, должно сложиться впечатление, что женщина богатая. Если женщина заходит с улицы в босоножках, значит, она приехала на машине. Если она приехала в Манхеттен на машине, значит, у нее есть и гараж…
Богатство — ни что другое как признак успеха. Потому что нет другого мерила в нашем мире, нежели деньги. Хорошо или плохо, но это так.
Прозрачный кейс на самом деле не такой уж и прозрачный
Прозрачный кейс у меня для того, чтобы, как ни странно, перевозить документы, в том числе и довольно конфиденциальные. Такие, которые никто не должен видеть, даже таможенники. Такая секретность необходима во избежание утечки важной информации. Поясню (Добровинский улыбается — прим. ред.).
Когда я работал с одним из клиентов ( к сожалению, не могу сказать, с кем именно), меня попросили перевезти из одной страны в другую ценные документы. Но сделать это необходимо было так, чтобы даже таможенники не получили возможности листать и читать их. Иначе информация быстро распространилась, и, возможно, дошла бы до таких людей, которые не заинтересованы в том, чтобы эти документы были перевезены. Как быть?
В одном магазине я увидел прозрачный чемодан, но оказалось, что он не продается. Тогда я спросил клиента: ты хочешь, чтобы я перевез документы? Тогда сделай мне подарок — достань мне этот чемодан. Это было сказано на самом деле в шутку. Но я думал: таможенники не заставят открывать такой кейс, так как им и так видно, что там лежит. Папка и больше ничего.
Через неделю у меня был прозрачный чемодан и я путешествовал с ним, безболезненно проходя пункты таможенного досмотра. Таможенники были счастливы, они умирали от счастья. Поднимали, смотрели. Говорили: вот все бы так делали! Согласитесь: в прозрачном чемодане ничего не видно, хотя он прозрачный. А там лежало много чего…
Трогательные отношения с судьями
Судьи смотрят на меня с улыбкой, а это уже хорошо. Они знают, что если я появился в суде, то достану из кармана какие-то доказательства, которые они не ожидают.
Страсть к коллекционированию, которая держится на трех китах и которая помогает в общении
Еще в детстве я решил, что не буду собирать то, что собирают все. Когда мне было года четыре, я начал собирать марки. Тогда их приходилось доставать. Но в пять лет я попал в магазин марок на бульваре Капуцинов. И там было ВСЕ! И я понял, что не буду собирать марки. Мне никогда не было интересно то, что как у всех.
Без коллекционирования я просто не способен жить. У меня вся семья ненормальная в отношении коллекционирования: бабушки, дедушки, мама, папа, родственники… Мое детство прошло в окружении различных интересных штучек. Так что собирательство определенных вещей для меня генетическое сумасшествие.
Когда я что-то начинал собирать, мне все вокруг говорили, что я ненормальный. Например, когда я начал коллекционировать агитлак. Через какое-то время собирать такие предметы стало модным.
Теперь я собираю агит-кость. Когда я впервые сказал об этом, ребята вокруг меня смеялись и говорили: "берцовую". А сейчас по-тихоньку мода приходит и на это. Я вижу, что подобные коллекции растут в цене. Кстати, мне не нравится название "агит-кость", предпочитаю говорить "агит-ивуар".
Я понял, что коллекционерство держится на трех китах.
Первый кит: инстинкт охотника. Потому что ты ищешь вещь, ты во что бы то ни стало хочешь ее найти. Ищешь на блошиных рынках, в больших и маленьких магазинах, у друзей, знакомых, спекулянтов.
Второй: потребность исследования. Когда ты нашел вещь, ты хочешь знать, что это такое, знать ее историю. И начинаешь исследовать, потому что это безумно интересно. Когда человек перестает учиться, он перестает быть человеком. Мы все чему-то учимся до последнего вздоха.
Третий кит: похвальба, тщеславие. Получив интересующую тебя вещь, собрав коллекцию, ты зовешь другого человека и показываешь ему свою находку. Начинаешь рассказывать об этом.
На самом деле, сами по себе предметы коллекции — это неживые предметы, это ерунда. А квинтэссенция страсти вообще (от любовной до коллекционерской) — это общение с человеком. Ничего в этой жизни не сравнится с этим удовольствием. Ради этого стоит жить. Когда ты общаешься с людьми — это счастье. Коллекционирование — один из способов это счастье себе дать. Вы встречаетесь, и ты рассказываешь о том, что ты нашел. Завязывается беседа.
Коллекционирование, безусловно, помогает и в работе. Приходит человек со своей проблемой, садится напротив тебя. Ему что-то надо рассказать, из него надо вытянуть что-то. И тут он видит какие-то картинки, эполеты, статуэтки. Человеку интересно, он немного расслабляется, и завязывается беседа.
Чтобы собирать, нужны деньги. Коллекционер, в данном отношении — дойное животное. Ну, нет у меня нефтяных скважин, чтобы я мог покупать все, что заблагорассудится. Поэтому, когда приходит новое увлечение, то ты должен расстаться с чем-то, чтобы иметь возможность собирать что-то новое.
Когда приходит время для коллекции уйти от тебя? Если ты уже не можешь привнести в коллекцию что-то новое, если она достигла совершенства. Получается, ты прожил с коллекцией часть жизни, коллекция изучена. Ее можно передать в музей, либо продать. Но куда бы она ни делась, она останется в твоей памяти. А благодаря новым увлечениям коллекционер развивается, не стоит на месте.
Кстати, в середине октября начал писать книгу. Думаю, года через два она будет опубликована
Россия — отличное место для игры в гольф!
Я начал регулярно ездить в Россию с конца 1988 года. Всякий раз, возвращаясь к себе в Женеву, отмечал, что там ничего не происходит. А в России была какая-то динамика, здесь что-то происходило, люди за что-то дрались, шла приватизация, доходило до убийств из-за раздела собственности. Собственно и сейчас здесь намного интереснее, чем в Швейцарии.
В Россию вернулся, потому что мне было жутко интересно и не было дня, когда я пожалел об этом. Слишком насыщенная и интересная жизнь в Москве и не хочется ее пропустить. Я не выезжаю из Москвы с мая по октябрь — это гольф-сезон, у нас симпатичные поля. И нет ничего лучше, чем играть в гольф с друзьями в среднерусской полосе.
Езжу за рубеж только по работе и на отдых. К сожалению, на Западе отдых намного лучше структурирован, чем у нас, и дешевле. В Турцию или на юг Франции я летаю один-два раза в месяц, когда у нас заканчивается гольф-сезон. Игра в гольф — безумное увлечение, которое помогает мне держать себя в форме.
Записала Татьяна Берсенева
