Авторы: Вадим Новиков, Антон Волков
Допустим, компания столкнулась с претензиями ФАС, и несколько сопоставимых юридических фирм предложили помощь в суде. Вы уже отложили в сторону заявки с наиболее высокой ценой, но остается вопрос, стоит ли соглашаться на самое выгодное предложение? Выгодно ли для компании это "самое выгодное предложение"?
С точки зрения статистики задача сводится к сопоставлению запрошенной суммы с ожидаемой ценностью услуг фирмы, которая определяется по простой формуле:
Ожидаемая ценность = Цена вопроса ∗ Повышение вероятности его благополучного разрешения
Например, если цена вопроса сводится к уплате штрафа в 1 млн руб., а привлечение юридической фирмы повышает вероятность его отмены с 20 до 30 %, ожидаемая ценность ее услуг составляет 100 000 руб. (1 млн руб. ∗ 10 %). Эти 100 000 руб. – максимальная цена, которую имеет смысл заплатить за услугу.
В реальной жизни определить денежную цену вопроса бывает нелегко. Она не всегда сводится к штрафу, который уже выражен в деньгах. На кону могут быть и неприятности без готовой денежной оценки – потеря репутации, необходимость существенной перестройки деловой практики. Возьмем случай продавцов бытовой техники и электроники, которым Татарстанское УФАС России предписало "исключить из договоров поставки коммерческие условия, предусматривающие выплату премий и вознаграждений в процентах от достигнутого оборота либо в фиксированной сумме, оплату входных бонусов, предоставление скидок на поставляемый товар и др.". Выполнение такого предписания влечет существенные затраты, которые сложно оценить даже без неопределенной приписки "и др.".
Однако наименее определенной из трех величин – цена услуги, цена вопроса и повышение вероятности благополучного разрешения, – по всей видимости, является последняя. Даже самые активные антимонопольные юристы появляются на тематических судебных процессах три-четыре раза в год (так, ведущее объединение антимонопольных юристов – НП "Содействие развитию конкуренции" – насчитывает примерно 100 членов, в 2012–2014 годах фамилии членов НП упоминались в 26 решениях судов первой инстанции) – слишком редко, чтобы показатели выигрышей юристов больше говорили о них самих, чем об игре случая.
Роль случая можно проиллюстрировать примером. Представим, что есть 10 юристов, участие любого из них в деле повышает шансы на выигрыш до 60 % (средние шансы в 2014 году – 44 %), и каждый из них участвует в судебных процессах четыре раза в год. В смысле результативности – это одинаковые юристы. Но если мы в конце года посмотрим на исход дел, получится нечто похожее на результат, который дала компьютерная симуляция (она имитирует подбрасывание монеты с вероятностью выпадения орла в 60 %): три юриста выиграли все четыре дела (стопроцентный успех), а два выиграли только одно дело (25 % выигрышей, намного меньше среднего). Разница между выигрышем 25 % дел и 100 % кажется большой, и тем не менее в реальности это одинаково хорошие юристы.
И все же существует способ отчасти решить проблему этой игры случая и оценить величину вклада антимонопольных юристов в успех процесса. В основе решения простая идея: нужно смотреть не на показатели отдельных юристов, а на средний показатель для юристов соответствующего класса. Так, в той же компьютерной симуляции средний для 10 юристов показатель выигрышей составил 65 % – совсем недалеко от "настоящего" значения: из 10 ненадежных оценок получилась одна относительно надежная.
В качестве практического определения юристов "одного класса" мы использовали рейтинг "Право.Ru-300", считая такими представителей фирм из первой и второй групп в категориях "Арбитражный процесс" и "Антимонопольное право" в 2012–13 годах. Исходными же данными для анализа стали 3363 решения судов первой инстанции за те же 2012–13 годы и предоставленные "Право.Ru" сведения об участии в процессах представителей участников рейтинга из соответствующих категорий.
Уже первый взгляд на данные показывает потенциально высокую результативность юристов из соответствующих категорий. Если в среднем шансы на выигрыш составляют 44 %, то в 21 деле с участием юристов из перечисленных выше категорий фирм выигрышными оказались 74 % дел. Так мы получаем первую оценку вклада ведущих антимонопольных юристов в процесс – 30 % (разность между 74 % и 44 %). Ожидаемая ценность их услуг – 300 000 руб. на каждый миллион, составляющий цену вопроса.
Однако эта цифра не учитывает, во-первых, возможного влияния разного рода значимых факторов (так, юристы могут браться за типы антимонопольных дел, где выигрышей в принципе больше), во-вторых, не показывает то, что при небольшом числе случаев статистическая погрешность велика и желательно не ограничиться указанием на среднюю величину вклада, а очертить верхнюю и нижнюю границы его оценки.
Чтобы избавить оценку вклада от этих недостатков, мы использовали один из методов статистического анализа – логистическую регрессию – и построили модель, которая позволяет учитывать многие формализуемые факторы, влияющие на исход судебного процесса, и тем самым нивелировать их положительное или отрицательное влияние при оценке вклада юриста.
Модель показывает, что появление представителя заявителя в суде повышает его шансы на выигрыш на 30 %, тогда как появление представителей ФАС и жалобщика снижают в среднем на 27 % и 11 % соответственно. Дела, которые ведет непосредственно ФАС России (в противоположность территориальным управлениям), связаны с повышением вероятности выигрыша на 16 %, в делах об антиконкурентных соглашениях (в противоположность делам о доминировании) и в делах о наложении штрафа (в противоположность оспариванию самого решения о нарушении) выигрыш встречается чаще на 12 %. Наконец, регион имеет значение. Рассмотрение дела в Арбитражном суде г. Москвы снижает шансы на выигрыш на 22 %, а в любом другом регионе, где расположены арбитражные суды второй или третьей инстанции, на 12 %.
Учет всех этих факторов оставил оценку вклада антимонопольных юристов практически неизменной – 33 %, причем наряду с этой оценкой наиболее вероятной величины вклада появилась возможность говорить о возможной погрешности этой оценки. При данной оценке с вероятностью в 50 % "настоящий" вклад антимонопольных юристов в процесс составляет от 24 до 42 %, а с вероятностью 90 % принадлежит к более широкому интервалу от 10 до 55 %. Так или иначе, речь идет о значимых величинах, которые при этом скорее недооценивают вклад привлеченных юристов: процесс не заканчивается решением первой инстанции и дела с их участием с большей вероятностью пересматриваются в пользу компании во второй и третьей инстанциях.
Полученная нами оценка повышения вероятности благополучного исхода дела при привлечении юристов из верхней части рейтинга "Право.Ru-300" дает возможность в качестве иллюстрации "задним числом" оценить ожидаемую ценность их услуг в конкретных делах. Помня, что цена вопроса не всегда сводится к деньгам, для демонстрации рассуждения, мы все же сведем ее исключительно к наложенным штрафам. Только в четырех из 21 случая участия юристов из верхней части рейтинга дела касались штрафов. Умножая размер каждого из штрафов на повышение вероятности благополучного для компании разрешения спора при условии сотрудничества с юридической фирмой из определенной нами категории мы получаем денежную оценку ожидаемой ценности ее услуг.
По всей видимости, в трех из этих дел ожидаемая ценность услуг юридических фирм даже при учете исключительно наложенных штрафов превысила полученное фирмами вознаграждение.
Учитывая, что только лишь дела о наложении штрафов (в базе данных за 2012–13 годы содержится 1624 дела с известной суммой наложенного штрафа) делали целесообразным привлечение сторонних рейтинговых юристов примерно в 150 делах в год при гонораре в 1 млн руб. и в 80 делах в год при гонораре в 3 млн руб., нам кажется убедительным вывод, что у ведущих юридических фирм все еще большой потенциал расширения судебной антимонопольной практики.
Об авторах:
Вадим Новиков – старший научный сотрудник РАНХиГС при Президенте РФ
Антон Волков – студент магистратуры НИУ ВШЭ
