Ключевой свидетель в процессе "Оборонсервиса" – экс-министр обороны Анатолий Сердюков – уверен, что главная фигурантка дела Евгения Васильева и остальные подсудимые ни в чем не виноваты. Наоборот, по его словам, действовали во благо государства и продавали ненужные активы не по заниженной, а по завышенной цене. Он утверждает, что полностью доверял Васильевой, а она этим не злоупотребляла, да и не могла.
Сегодня, 15 января в Пресненском суде наконец-то состоялся долгожданный допрос бывшего министра обороны Анатолия Сердюкова по "делу "Оборонсервиса" о хищениях в ходе продажи непрофильных активов дочерних и зависимых обществ (ДЗО) субхолдингов военного ведомства группой, которую по мнению следствия возглавляла экс-директор Департамента имущественных отношений Минобороны Евгения Васильева. На следствии он показания давать отказался, сославшись на положения ст. 51 Конституции РФ, позволяющей не свидетельствовать против себя и близких родственников.
Васильева обвиняется по 12 эпизодам ст. 159, 174.1, 285 и 286 УК РФ (мошенничество, легализация денежных средств, злоупотребление должностными полномочиями – до 10 лет лишения свободы). Кроме нее, на скамье подсудимых двое ее сокурсников по юрфаку Санкт-Петербургского университета: Максим Закутайло, который был гендиректором ФГУП "Окружной материальный склад Московского округа ВВС и противовоздушной обороны" (ОМС), и Лариса Егорина, гендиректор субхолдинга "Оборонсервиса" – "Оборонстроя". Первому инкриминируется один эпизод по ч. 4 ст. 159 УК, один по ч. 3 ст. 160 УК (присвоение средств или растрата, в крупном размере или с использованием служебного положения, до шести лет лишения свободы), по ч. 5 ст. 33, п. "в" ч. 3 ст. 286 (пособничество в превышении должностных полномочий). Второй – четыре эпизода мошенничества, а также пособничество в злоупотреблении полномочиями. Среди подсудимых также Юрий Грехнев, бывший партнер Васильевой по бизнесу в Санкт-Петербурге, возглавлявший 31-й государственный проектный институт специального строительства (три эпизода по ч. 4 ст. 159 УК) и Ирина Егорова – знакомая Васильевой, которая, по мнению следствия, обналичивала похищенные деньги (два эпизода по п. "а" ч. 3 ст. 174.1 и ч. 4 ст. 159). По мнению Главного военного следственного управления СКР, ущерб, причиненный государству их преступными действиями, превысил 3 млрд руб.
"Сделает работу – получит деньги, не сделает – не получит"
В первый раз судья Татьяна Васюченко вызывала экс-министра в суд 23 декабря, но из-за болезни Грехнева, допрос пришлось перенести. До последнего все собравшиеся опасались, что Сердюков не приедет или снова не захочет давать показания, но он явился и охотно отвечал на вопросы участников процесса в течение пяти часов.
Бывший министр рассказал, как он познакомился с фигурантами дела. С Васильевой, по его словам, они впервые встретились в Петербурге в 2009 году на совещании по реконструкции одного из соборов, находящихся в собственности Минобороны. Сердюков сообщил, что ему понравился ее доклад, и он пригласил ее на работу в Минобороны советником по правовым вопросам, а затем назначил руководителем ДИО, поскольку на эти должности необходим был "человек с хорошими организаторскими способностями", и он посчитал, что Васильева справится.
Что касается остальных подсудимых, то с некоторыми бывшего министра познакомила Васильева, а с другими он встречался на рабочих совещаниях и позже интересовался ими сам. Сердюков заявил, что собеседования с Грехневым, Закутайло и Егориной он проводил сам и решение взять их на работу также принимал самостоятельно. Он вспомнил также про Екатерину Сметанову, еще одну фигурантку "дела "Оборонсервиса", экс-гендиректора ООО "Центр правовой поддержки "Эксперт", организации, которая, по мнению следствия, фиктивно выполняла агентские функции при продаже активов Минобороны. Из-за выплаты этой компании комиссионных, по версии следствия, государству нанесен ущерб порядка 107,2 млн руб.
Сметанова, чье дело выделено в отдельное производство, признала вину в мошенничестве в особо крупном размере (ч. 4 ст. 159 УК) и коммерческом подкупе (ч. 3 ст. 204 УК – до семи лет лишения свободы). Ее еще не судили, она находится под госзащитой, дав показания против Васильевой и других фигурантов дела.
Ее Сердюкову порекомендовала Васильева. "Представила ее Евгения Николаевна, – вспоминал экс-министр в отставке, – и мне показалось, что человек обладает необходимыми данными и опытом". Позже он добавил, что ранее "Оборонсервис" пытался создать в своей структуре компанию, оказывающую агентские услуги при продаже непрофильных активов, но эта попытка успехом не увенчалась.
– Вам было известно, что ранее "Эксперт" не осуществлял агентскую работу? – поинтересовался прокурор Юрий Хализов.
– Какая разница? – отозвался экс-министр. – Сделает работу – получит деньги, не сделает – не получит. Никакого риска. Главное, чтобы работа была выполнена.
Работой Сметановой и ее подчиненных министр был доволен и даже хотел, чтобы "Эксперт" стал предприятием Минобороны. Позже, отвечая на вопросы Васильевой, он сообщил, что давал ей поручение подготовить сделку по покупке этой компании по минимальной стоимости. Но потом начались аресты в рамках "дела "Оборонсервиса", и эта работа была приостановлена.
"Никакого ущерба Минобороны не нанесено!"
Перед тем, как ответить на вопросы о реализации имущества Минобороны, Сердюков сделал небольшое пояснение, рассказав, зачем это было нужно. К моменту начала военной реформы конца 2000-х годов, по его словам, большая часть предприятий и организаций министерства находилась в плачевном состоянии, а реализация их имущества была вынужденной мерой и неоднократно обсуждалась. Многие ДЗО, говорил бывший министр, к тому моменту находились в предбанкротном состоянии, и приватизация, а также продажа их активов могла спасти положение. Таким образом удалось реанимировать около 90 предприятий, добавил бывший министр. Он подчеркнул, что никакого уголовного дела быть не должно, и обвиняемые действовали не во зло, а во благо.
– Считаю, что никакого ущерба Минобороны не было нанесено. Более того, если бы вся эта работа не проводилась, ущерб был бы гораздо больше. Все сделано правильно! – отметил экс-министр. К тому же, по его словам, из-за существенных сокращений в армии, некоторые предприятия, в частности автомобильные и танковые ремонтные заводы оказались просто не нужны – дешевле ремонтировать технику у производителей, да и качество выше.
Решение о приватизации ДЗО субхолдингов Минобороны и продаже их собственности было принято во второй половине 2007 года, как раз накануне предыдущего кризиса, а потому, по словам Сердюкова, активная работа в этом направлении началась с некоторым опозданием.
На вопрос прокурора Андрея Обухова, кто занимался подготовкой реализации имущества, экс-министр ответил, что ДИО занимался всеми техническими вопросами, а предложения о реализации того или иного объекта поступали из субхолдингов и ДЗО. "Не было какого-то перечня или последовательности выставления имущества на торги, мы руководствовались исключительно спросом", – пояснил Сердюков.
Цена на объекты не занижена, а завышена!
Экс-министр дал свои оценки и по основным эпизодам обвинения. Начал он с продажи земельного участка и комплекса зданий пансионата "Эллада" в поселке Пересыпь Краснодарского края. Согласно версии обвинения, этот объект был продан компании, которую контролировала Васильева, на 4,6 млн руб. ниже рыночной цены – за 92,1 млн руб.
Сердюков заверил, что полностью был в курсе ситуации, "Элладу" прекрасно знает, неоднократно там отдыхал. Он сказал, что самостоятельно принимал решения о его приватизации, безо всякого давления, обмана или злоупотребления доверием со стороны Васильевой. "Сначала у нас были в отношении этого объекта другие намерения, но потом мы их поменяли", – отметил бывший министр. По его словам, там хотели построить современный рекреационный комплекс, но после передачи Минобороны санаториев в Саратовской области и ряда других объектов от этой идеи отказались. Цена продажи, как считает Сердюков, была не заниженной, а "завышенной, как минимум, в четыре раза".
Не согласен Сердюков и с оценками следствия в отношении продажи акций 31-го ГПИСС – самого "дорого" эпизода обвинения по делу "Оборонсервиса" (их продали за 145 млн руб., на 2,1 млрд руб. дешевле реальной цены, как считают правоохранители). "Мы продали институт в десятки раз дороже его стоимости, он не обладал какими-то уникальными разработками или ноу-хау. Институт действительно выполнял некоторые работы, но не уникальные", – сказал бывший министр. Кроме того, по его словам, у Федерального агентства специального строительства (Спецстрой), которое должно организовывать работы в интересах обороны и безопасности государства, была масса замечаний к проектам. "Не хочу приводить примеры, но такое было не единожды", – подчеркнул Сердюков. Не был 31-й ГПИСС, по его словам, и прибыльным. "Сумасшедший доход [он] не генерировал, оставался на плаву – и слава богу", – сказал Сердюков.
Сделку по продаже акций института он назвал "очень хорошей", а решение об их реализации – оправданным. То же самое он думает и о сделке со зданием 31-го ГПИСС в Москве на Смоленском бульваре. Оно было продано за 1,6 млрд руб., что, как считает следствие, на 500 млн. ниже реальной стоимости. Сердюков сказал, что институт занимал лишь малую его часть, неэффективно сдавая в аренду остальные площади. "Я сам выехал на его осмотр, – рассказал бывший министр. – Здание 1950-х годов постройки, изношенное, с трещинами, подвести дополнительные коммуникации невозможно. Не жалко было продавать".
Позже Васильева поинтересовалась, зачем Сердюков посещал некоторые объекты.
– Любопытно ведь… – сначала пошутил он, а потом начал говорить серьезно. – На самом деле, некоторые объекты были ключевыми, проходила реформа центрального аппарата, и я смотрел, где мы можем его разместить. Поэтому некоторые объекты мы не продавали.
"Какая разница, кто приобретает?"
То, что покупатель здания 31-го ГПИСС – ООО "Теорема" – был аффилирован с его старым знакомым Сергеем Амелиным, гендиректором компании "Стройимпульс", ныне покойным, Сердюков, по его словам, узнал на сразу. Амелину он, возможно ошибочно, или оговорившись, приписал и контроль над ОАО "Сосновоборэлектромонтаж", которое купило 29,9 % акций 31-го ГПИСС (70% ушло ООО "ВитаПроджект", по версии следствия, принадлежащему Васильевой). Официально главным бенефициаром "Сосновоборэлектромонтажа" является бывший зам Сердюкова, бизнесмен Геннадий Нагинский.
Но, судя по словам Сердюкова, ему было все равно, кто получает имущество, от которого Минобороны желало поскорее избавиться. "Какая разница, кто приобретает? На всех совещаниях обсуждали, что активы надо продавать быстрее. Кризис на дворе!" – прокомментировал он.
Позже Васильева решила уточнить, для чего нужно было ускорить продажу активов. И Сердюков рассказал, что помимо затрат на военную реформу, у Минобороны осталось много долгов со старых лет. "Только РАО "ЕЭС" мы должны были 12 млрд руб., [поэтому] избавлялись от лишнего имущества и раздавали долги", – объяснил Сердюков. При этом скорость продажи на цену не слишком влияла, хотя с каждым покупателем, по словам бывшего министра, работали индивидуально, и если он готов был одновременно приобрести несколько крупных объектов, могли сделать скидку. Однако, по его словам, ни один объект ДЗО "Оборонсервиса" не был продан ниже цены, указанной в отчетах оценщиков. "Мы не занижали цены, наоборот, до меня доходила информация, что, по мнению некоторых потенциальных покупателей, Минобороны их завышает", – рассказал Сердюков.
– Был ли в Минобороны орган, куда поступали обращения по приобретению активов? – интересовалось обвинение. А бывший министр ответил, что они могли приходить в разные подразделения, но и в ДИО заявки поступали. "Включите телеканал "Звезда". Там несколько месяцев крутилась реклама, что ДИО объявляет о продаже такого-то имущества. Куда еще люди обращались?" – сказал он. Но в любом случае все предложения спускались агенту, "Эксперту".
Кому нужны эти институты!
Сердюков объяснил и то, почему были реорганизованы проектные институты Минобороны: четыре стали филиалами пятого – 31-го ГПИСС. По его словам, они работали неэффективно и не всегда качественно, а реформа проводилась с целью "реанимировать" организации. "Они себя изжили, никакой необходимости в них не было. Я хотел в определенной последовательности институты закрыть, трудоустроить людей, выплатив выходные пособия, что и было сделано, – рассказал он. – Нам не нужно было такое количество институтов с раздутым штатом сотрудников, поэтому было принято решение об объединении. Чтобы не отправлять людей на улицу, часть перевели в филиалы с аналогичными названиями". По его словам, вопрос сохранения кадров на совещаниях в Минобороны обсуждался неоднократно. "И Грехнев по этому поводу свои предложения давал, и Спецстрой", – добавил бывший министр.
– А почему вы не продали акции институтов? – спросил прокурор Обухов.
– Кому они нужны! – пренебрежительно ответил Сердюков. – Мы продавали имущество по запросу. Некоторым субъектам [федерации] имущество передавали бесплатно – дома, школы, детсады, так губернаторы еще и финансирование требовали на ремонт объектов, например.
– То есть за акциями институтов к вам никто не обращался? – продолжал прокурор.
– Не помню. Но ни одного письма от правоохранительных органов о том, что мы продаем имущество незаконно, не было.
"Вы меня не обманывали, это невозможно!"
О том, как он работал с документами, связанными с продажей активов Минобороны, Сердюков рассказал, отвечая на вопросы Васильевой. По его словам, при подписании директив о реализации тех или иных объектов он смотрел документы по их окупаемости и доходности. Отчеты об оценке тоже пролистывал, но подробно в них не вникал.
– Обладаете ли вы навыками в области оценки? – задал один из своих излюбленных вопросов прокурор Хализов.
– Думаю, обладаю…
– Учились где-нибудь?
– Где-нибудь учился, – улыбнулся министр, вызвав смех в зале. Позже он сказал, что образованием оценщика не обладает, но с положениями закона об оценке знаком.
За время допроса Сердюкова прокурор Хализов несколько раз интересовался, не обманывала ли его Васильева. Когда это произошло в третий раз, судья Васюченко не выдержала. "Министр уже дважды пояснил, что обмануть его невозможно!" – одернула она гособвинителя.
– Я вас обманывала? – это уже был вопрос Васильевой.
– Нет. Это невозможно, – не задумываясь сказал Сердюков.
На вопрос, предупреждал ли он экс-директора ДИО о готовящихся провокациях, Сердюков ответил утвердительно. По его словам, этим могли заниматься некие "бывшие военнослужащие". Васильева тут же вспомнила о Борисе Мирошникове, экс-сотруднике министерства, передавшем Сметановой деньги, с которыми ее арестовали. "Я выяснил, как он попадал в министерство, знаю, что он говорил с некоторыми сотрудниками, и в конечном итоге распорядился, чтобы у него изъяли пропуск", – сказал Сердюков.
Мирошников осужден. Преображенский райсуд Москвы приговорил его в особом порядке к трем с половиной годам колонии общего режима со штрафом в размере 300 000 руб. за покушение на мошенничество (ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК). По версии следствия, он и его подельник, другой отставной полковник, Александр Амбаров, также повинившийся и получивший аналогичное наказание, "заработали" на продаже четырех зданий "Военторга" по заниженной стоимости 16 млн руб., а 6 млн руб. передали Сметановой.
Васильева спросила Сердюкова и о том, как он относится к слухам, согласно которым она якобы украла из хранилищ Минобороны картины Шишкина и Левитана. При этом она уточнила, что этот вопрос имеет прямое отношение к делу, поскольку с помощью таких слухов осуществляется давление на суд.
– Плохо отношусь, – вздохнул бывший министр и заверил, что ни о каких хищениях речи быть не может, поскольку за месяц до его отставки в министерстве была проведена прокурорская проверка, которая не зафиксировала ни одной пропажи.
На вопрос, известно ли ему, что Васильевой угрожали тюрьмой, если она не даст показания на бывшего шефа, Сердюков ответил утвердительно. Но добавил, что источники информации раскрывать, пожалуй, не будет.
"Оказывала ли Васильева на вас давление?.."
Этим словами адвокат Васильевой Дмитрий Харитонов начинал почти все свои вопросы Сердюкову относительно тех или иных эпизодов дела. АСердюков отвечал, что Васильева не имела и не могла иметь к нему неограниченный доступ и оказывать на него неограниченное влияние. "Ничего требовать от меня Васильева не может! Я сам принимаю решения", – неизменно отвечал Сердюков.
Тогда защитник извинился и пояснил, что должен задать нужное количество однотипных вопросов, чтобы опровергнуть соответствующие обвинения в адрес своей подзащитной. "Следствие неоднократно указывает, что Васильева злоупотребила доверием и "обманула руководство Минобороны". Кто бы это мог быть?" – иронично спросил адвокат.
– Затрудняюсь сказать. Меня она не обманывала, – заявил экс-министр.
Под конец заседания судья Васюченко задала еще несколько уточняющих вопросов, а затем прокуроры Хализов и Обухов снова попытались поднять вопросы по 31-му ГПИСС. Однако председательствующая эти попытки пресекла, сочтя, что пяти часов допроса Сердюкова – достаточно.
