Семь лет колонии строгого режима и штраф в 50 млн руб. – таково, по мнению судьи Альберта Тришкина, минимальное наказание за попытку получить и передать взятку в 84 млн руб. для быстрого оформления в аренду участка земли пансионата "Искра", принадлежащего государству. В свою очередь адвокат одного из подсудимых назвала приговор немыслимым. Обвиняемые же не смогли доказать, что попали под суд в результате провокации органов безопасности.
Вчера судья Мещанского райсуда Москвы Альберт Тришкин вынес обвинительный приговор в отношении бывшего начальника отдела приватизации госимущества территориального управления Росимущества по Московской области Егора Андроникова, адвоката Гарегина Топчяна и замдиректора ФГУП "Пансионат "Искра"" Олега Пятина. Все трое осуждены на семь лет лишения свободы с отбыванием в колонии строгого режима по ч. 3 ст. 30 и ч. 4 ст. 291.1 УК РФ (покушение на посредничество во взяточничестве в особо крупном размере – до 12 лет лишения свободы). Кроме того, всем осужденным предстоит выплатить по 50 млн руб. штрафов.
По версии обвинения подсудимые запросили более 84 млн руб. у бизнесмена Вадима Марченко, решившего арендовать и восстановить ФГУП пансионат "Искра" в Пушкинском районе Подмосковья. Эта сумма якобы была необходима для максимально быстрого оформления документов и "вознаграждения" сотрудников Росимущества. Подсудимые и их защита доказывали, что уголовное дело стало результатом провокации со стороны работников правоохранительных органов и "подсадного бизнесмена" Марченко. 15 апреля в прениях выступили все подсудимые и один из защитников.
Кто давал и получал взятку – непонятно
Пятин, который излагал свои доводы первым, заявил, что увидел в деле "огромное количество нестыковок, фальсификаций документов и просто необъяснимых вещей", а после пояснил, что имеет в виду. По мнению Пятина, показания "подсадного бизнесмена" весьма противоречивы. Например, он утверждает, что информацию о пансионате нашел в интернете, с руководством его до подписания договора аренды 19 июня 2013 года знаком не был, тогда как директор "Искры" Иван Мартынов, на слова которого ссылались в прениях все подсудимые, рассказывал в суде совсем иное.
В ноябре 2012 года Мартынов обратился к тогдашнему начальнику подмосковного теруправления Росимущества Ивану Ильинскому за помощью в связи с происками некой "группы товарищей" относительно его увольнения и "прихватизации" пансионата. В декабре 2012-го один из "группы товарищей", Руслан Сунгуров – сводный брат свидетеля по делу и начальника отдела аренды управления Георгия Сунгурова, познакомил Мартынова с Марченко, которого было велено представить заместителю Пятину в качестве потенциального арендатора. На встрече также присутствовали руководитель службы безопасности управления Валерий Мялов и Илья Зырянов – на тот момент начальник юротдела. Через некоторое время Мартынову вновь позвонил Руслан Сунгуров и сказал, что надо подписать договор аренды. Тот отнекивался, но в итоге приехал и поставил подпись на, как он сам говорит, "липовых" бумагах. Сказал он и о том, что через два-три месяца после того, как "Ивана убрали", Сунгуров "получил пансионат".
По информации, которую на процессе озвучила защитник Андроникова Елена Бухарина, 4 июля 2013 года Зырянов, на месяц назначенный исполняющим обязанности начальника теруправления, согласовал договор аренды, который "Искра" заключила через компанию "Медсервис", чьи интересы представляет Руслан Сунгуров. По словам Бухариной, ранее он занимал должность начальника управления приватизации федеральной собственности Южного межрегионального отделения Российского фонда федерального имущества, был судим по ч. 4 ст. 290 УК (получение взятки лицом, занимающим государственную должность) и приговорен к семи годам колонии строгого режима.
Марченко говорил, что все встречи с подозреваемыми проводились под контролем сотрудников полиции, но, по словам Пятина, записей со встреч в мае – апреле 2013 года в деле нет. Он уверен: причина в том, что именно в это время обсуждались инвестиции в пансионат, была названа сумма в 84 млн руб. "О взятке речи не шло", – напомнил он, а позже удивился, что в показаниях фигурируют разные суммы и разные валюты (2 млн евро, $500 000, $700 000, 100 млн руб., 84 млн руб.).
– Логично предположить, что если люди о чем-то договариваются, у всех должны звучать одни и те же цифры, – считает Пятин.
В очередной раз он указал, что Марченко на самом деле не собирался брать пансионат в аренду, поскольку не работал в компании "ЛОР-Центр", с которой должен был заключаться договор и даже не был знаком с ее руководством.
– Возникает вопрос, не в интересах ли ГУЭБиПК действовал Марченко, и не по вине ли его сотрудников было совершено противоправное деяние? – задался вопросом Пятин.
Он уделил много внимания выяснению обстоятельств и дня, когда Марченко получил "липовые" 2 млн евро (настоящими были только 46 000, остальное – муляж). В первоначальных показаниях свидетеля значится дата 19 июня 2013 года. В этот же день в период времени с 9:40 до 9:45 он положил эти деньги в ячейку в отделении "Расчетного Кредитного банка" в Мытищах.
– Загвоздка в том, что этот офис работает с 9:30 утра, а не с 9:00, как большинство банков", – говорит Пятин, утверждая, что за 10 минут после открытия Марченко никак не мог оформить все документы, необходимые для аренды ячейки.
Кроме того, непонятно, в какое время он успел получить деньги и муляж, чтобы к девяти быть в банке. По словам подсудимого, следствие заметило это несоответствие лишь в июле 2014 года, и тогда Марченко срочно поменял показания и стал говорить, что деньги получил 18 июня, вслед за этим дата была исправлена и протоколах допроса свидетелей и акте выдачи денежных средств, приобщенных к делу.
В конце своей речи подсудимый заявил ходатайство об исключении из дела приобщенных в качестве доказательств записей телефонных переговоры между Топчяном, Пятиным, Ильинским и Андрониковым, так как они получены с нарушениями закона, без приобщения копий решений суда о проведении ОРМ.
– Вы не можете заявлять ходатайства на стадии прений, – напомнил ему Тришкин.
– Тогда я просто считаю эти доказательства недопустимыми, – ответил подсудимый.
После окончания несколько сумбурной речи Пятина, Топчян и Андроников очень вежливо поспорили о том, кто возьмет слово следующим. Тришкин терпеливо ждал, пока они договорятся, а потом предоставил слово Топчяну, который признался, что в качестве обвиняемого в прениях выступает второй раз в жизни и пообещал озвучить свои доводы кратко. Не получилось – говорил он больше часа.
"Может, уже последнее слово?"
Топчан уверяет, что в дело он оказался замешан благодаря директору "Искры" Мартынову, который обратился к нему за юридическим сопровождением сдачи пансионата в аренду. Подтверждением тому, по его словам, является заключенный с ним договор. При этом, Мартынов сразу честно сказал, что сейчас заплатить за работу не может, у пансионата нет средств, но как только решится вопрос с арендой, адвокат получит свой гонорар.
– Поэтому все действия по работе с Марченко я совершал в интересах пансионата "Искра" и по заданию его генерального директора, – заверил он суд.
Топчян утверждает, что сотрудникам полиции еще в самом начале оперативного эксперимента было известно о его адвокатском статусе, тем не менее, в нарушение п. 3 ст. 8 закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре", ОРМ относительно него велись без соответствующего судебного решения.
В очередной раз Топчян рассказал, что Марченко всячески пытался обеспечить ему доступ к банковскому сейфу, где лежали 46 000 евро и муляж, в том числе пытаясь обманом узнать его паспортные данные у Пятина. Адвокат же держал оборону, говоря, что и сам к ячейке не пойдет, и Пятина туда не пустит. Неясна ему ситуация с изъятием денег из ячейки. Марченко утверждает, что забрал их и передал обратно в полицию 2 июля. Оперативник Щигалев дает показания об изъятии 16 июля 2013 года.
– Ничего в ячейку не помещалось, – уверен Топчян, в очередной раз говоря о сфальсифицированном деле и ложности показаний Марченко и Щигалева.
По заверениям Топчяна, Марченко буквально вынудил его взять 26 июня 2013 года 1,5 млн руб в счет гонорара и на покрытие текущих расходов. Ильинский же, который якобы должен был передать деньги Андроникову для Зырянова действительно получил от Топчяна 1,5 млн руб. в качестве вознаграждения за помощь в оформлении документов. Причем это не те средства, которые вручил ему Марченко. Более того, 27 июня 2013 года Ильинский часть денег – 500 000 руб. – вернул, сказав, что больше не будет заниматься оформлением документов, и выдал расписку с обязательством вернуть оставшийся 1 млн., что, по мнению Топчяна, свидетельствует о том, что дальше Ильинского эти средства никуда уйти не должны были. 1 июля Топчян и Пятин попытались вернуть Марченко 1,5 млн руб., что, по мнению подсудимого, следует рассматривать как добровольный отказ от дальнейших противоправных действий, но тот отказался, сказав, что заберет их позже.
Топчян напомнил, что руководитель "ЛОР-Центра" в своих показаниях сообщил, что взятку через него, Пятина и Андроникова передавать не собирался, а Зырянов говорил, что не собирался ее брать.
– То есть объективная и субъективная сторона преступления отсутствуют, – считает он.
– Может, уже последнее слово, нет? – в какой-то момент не выдержал Тришкин, и Топчян завершил выступление, уступив место своему адвокату Николаю Клименко, который был так же многословен, как и его подзащитный, во многом повторяя то, что уже говорили до него.
"Так за что же они находятся на скамье подсудимых?"
Он отметил, что помимо подсудимых, существовала и другая группа лиц – Марченко, Зырянов, Руслан Сунгуров – которая вступила в предварительный сговор для завладения пансионатом "Искра" за несколько месяцев до того, как начались оперативные мероприятия относительно Топчяна и остальных. Причем, как подчеркивает Клименко, этим людям удалось воплотить свой замысел в июле 2013 года.
– Надеюсь суд выделит это дело в отдельное производство и хотя бы направит на проверку в прокуратуру", – понадеялся он, предположив, что Марченко обратился в правоохранительные органы, не потому, что усмотрел нарушение закона в действиях Топчяна и Пятина, но возможно, по умыслу, определенному ранее – в октябре-ноябре 2012 года.
Адвокат заметил, что в аудио- и видеозаписях встреч Марченко с подсудимыми ни разу не звучало слово "взятка" и не обсуждалась возможность передачи денег руководству подмосковного управления Росимущества.
– Марченко говорил "я так понимал, что речь шла о передаче взятки". Из чего это понимание исходило? – спрашивал Клименко и сам себе отвечал. – Из его субъективного толкования всего услышанного и увиденного. В уголовном процессуальном праве это называется предположениями. А они не могут быть использованы при доказывании и быть положенными в основу приговора.
Зырянова защитник назвал "статистом, получающим взятку" и, вместе с тем, подчеркнул, что тот не просил Андроникова передать ему ни 500 000 долл, ни 1,5 млн руб., а Андроников, соответственно, ничего подобного ему не обещал. Аналогична ситуация и с Сунгуровым. К тому же, по его словам, Марченко хорошо знал Зырянова, и не было нужды искать посредников для передачи ему денег.
– Так за что же они находятся на скамье подсудимых? – Удивлялся адвокат, указывая на обвиняемых.
Клименко поставил под сомнение размер взятки в $500 000. По его словам в ячейке, если деньги там все же были, находилось лишь 46 000 евро, не было таких денег ни у компании "Альбион", ни у "ЛОР-Центра", ни у самого Марченко, Щигалева или обвиняемых.
Когда Клименко закончил свою речь, Тришкин уже готов был предоставить обвиняемым последнее слово, но из рядов защитников донеслось возмущенное: "А как же Андроников?!"
– А что Андроников? – пожал плечами судья, у него была возможность выступить в прениях, он о своем желании никак не заявлял.
– Ну как же не заявлял! – кипятилась адвокат самого молодого из подсудимых Бухарина. – Просто договорились о другом порядке очередности.
– Давайте не будем дискутировать по этому вопросу, – сурово начал Тришкин, но после все же смягчился. – Пусть выступает, если есть желание, я не возражаю.
"Я просто выполнял свою работу"
Андроников сказал, что фактически изложенные в обвинительном заключении события с ним происходили, но истолкованы они неверно и никакого состава преступления не несут.
– Я просто выполнял свою работу по предотвращению банкротства пансионата "Искра" и подготовке его к приватизации, – заверил он.
Далее он вспомнил показания Ильинского, а конкретно эпизод с планируемым дележом денег за "Искру". По словам этого свидетеля, оставшиеся деньги планировалось в равных долях поделить между ним, Топчяном и Пятиным. А уже из своей доли он намеревался выдать "благодарность" Андроникову, но с ним это не обсуждал. Он же рассказал, что обвиняемый никогда не встречался со своими предполагаемыми "подельниками", не обещал им передать Зырянову 1,5 млн руб. Анроников вспомнил, что ни сам Зырянов, ни Георгий Сунгуров также не упоминали об этой сумме и не говорили напрямую, что $500 000 – это взятка, в их показаниях звучит лишь слово "предположительно".
Он так же, как и остальные, сообщил о "группе лиц", пытавшихся захватить пансионат, и работавших "под прикрытием некоторых сотрудников управления, правоохранительных органов и органов госбезопасности".
– У вас есть такие сведения? – встрепенулся Тришкин и, получив утвердительный ответ, попросил непременно приобщить их к делу.
По словам Андроникова, подготовленные заранее документы по аренде пансионатов "Искра" и "Химик" компанией "Медсервис" пытались "подсунуть" на подпись Ильинскому еще весной 2012-го, когда он вступил в должность руководителя теруправления и проводил проверку дел, оставшихся от прежнего начальства на предмет их соответствия законодательству. Позже к нему за помощью обратился Мартынов, которого "прихватизаторы" "Искры" угрожали уволить. Ильинский нашёл ему в помощь заместителя Пятина и сказал готовить "оболочку предприятия" – документы, необходимые для приватизации.
– Думаю, тогда и было принято решение убрать неугодных Ильинского, Пятина, а вместе с ними и Топчяна, который обеспечивал правовую поддержку, – сказал Андроников.
Он предположил, что фээсбэшник Мялов предлагал ему возглавить управление Росимущества, "видимо, полагая, что согласие по "Искре" будет подписано в общем потоке документов". Обвиняемый от должности отказался, отметив, что "если бы у меня был умысел, логичным шагом стало бы согласие". Тогда на 1 месяц на должность назначили "одного из команды" – Зырянова, "с целью подписания не соответствующих законодательству документов и продолжения оперативного эксперимента".
Как считает Андроников, цель была достигнута – аффилированная организация "Медсервис" получила права на "Искру".
– А мы оказались на скамье подсудимых, – с горечью констатировал он, призывая суд разобраться в обстоятельствах дела.
После завершения речи Андроникова Тришкин поинтересовался у прокурора есть ли у него ответные реплики. Ольков с некоторым сомнением в голосе ответил, что ему есть, что добавить, но судья попросил воздержаться от реплик.
– А то они вам ответят, и это еще на несколько пару часов, а у меня Топчян с его защитником и так уже полдня отняли, – поморщился он.
В последнем слове все подсудимые просили не назначать им наказание, связанно с лишением свободы, а Пятин пожалел о том, что "вляпался в историю с государственными органами" и добавил: "Если суд решит, что я виновен", значит, я виновен".
"Минимальное наказание"
На следующий день, 16 мая, Тришкину потребовался час для оглашения приговора. Обвиняемые внимательно смотрели на судью, а двое из них – Андроников и Топчян – крепко сжимали руки стоящих позади них жен. В итоге подсудимым было назначено наказание в виде семи лет лишения свободы в колонии строгого режима и штраф в размере 50 млн руб. Гособвинитель Ольков, который ранее просил для обвиняемых такой же срок, но сумму штрафа в 10 раз больше назначенной, в тот момент невозмутимо вслушивался в слова Тришкина и записывал что-то на листке бумаги.
Сразу после оглашения приговора, на всех троих надели наручники и переместили за решетку. Затем Тришкин обратился к осужденным. Он пояснил, что назначил минимальное наказание, с учетом характеристик личностей обвиняемых и наличия у них на иждивении малолетних детей.
– Было бы неразумно устанавливать 70-кратную сумму штрафа, – также отметил судья, а затем сосчитал, что в таком случае подсудимым пришлось бы выплатить около 1 млрд руб. – 50 млн руб. – допустимый размер, – добавил он, а затем спросил, понятен ли обвиняемым приговор.
-Да, – смотря в пол, ответил Пятин.
– А вам Андроников?
-Понятен, – чуть привстав, ответил заключенный.
А вот Топчян, видимо, не был готов к такому исходу.
– То есть это полностью обвинительный приговор? – Недоумевая спросил он.
Покачав головой, Тришкин ответил положительно. Затем он разъяснил обвиняемым порядок подачи апелляционной жалобы и попросил всех присутствующих удалиться из зала суда. Родственники обвиняемых вынесли три большие спортивные сумки, возможно, с вещами заключенных.
– Это немыслимо! – выходя в коридор проговорила Бухарина.
