Водители "решальщика" МВД Максима Каганского, которого обвиняют в вымогательстве $3 млн за закрытие уголовного дела о контрабанде, рассказали, как взятку в окно машины закидывал бывший следователь СК. Но что было в пакете, они не знали, а следователь умчался со словами: "Меня пасут". А после этого следствие, по их словам, шантажировало их большими сроками, чтобы выбить показания на шефа.
По данным следствия, в 2011 году Каганский предложил за $3 млн избавить бизнесмена Бориса Юдина и его партнера Ивана Царькова от возможного уголовного преследования по делу о контрабанде томографов (позднее ст. 188 УК была декриминализована). Сперва дело расследовала фигурант "списка Магнитского" Нелли Дмитриева. Тогда она работала в Главном следственном управлении ГУ МВД по Москве, а теперь ее судят вместе с Каганским. По версии следствия, от Юдина (тогда он проходил по делу свидетелем) и Царькова, который уже был в статусе обвиняемого, Каганский попросил $3 млн. Однако в тот момент дело уже было передано в Следственный департамент МВД, к которому Дмитриева не имела никакого отношения, а значит, не могла повлиять на статус Юдина и его партнера. С Каганским их свел бывший следователь СК Андрей Козбанов, у которого был общий бизнес с Юдиным — общая АЗС и небольшой нефтеперерабатывающий завод в Волгограде. В суде Козбанов рассказывал, что к нему явились оперативники, сказали, что знают о планах Каганского, и предложили участвовать в оперативном эксперименте против него. По словам Козбанова, он и должен был передать взятку от Юдина в магазине Honda, но опоздал, и Каганский велел отдать деньги его охраннику, который теперь тоже на скамье подсудимых вместе с двумя водителями Каганского. Все они обвиняются в покушении (ст.30 ч.3 УК) на мошенничество в особо крупном размере по предварительному сговору (ст.159 ч.4 УК — до 10 лет лишения свободы). Сегодня в Хорошевском райсуде они рассказали, как происходила передача взятки.
По словам водителя Романа Емельянова, вечером 23 сентября 2011 года он приехал к ресторану "Азербайджан", через пару часов к нему подошел коллега Владимир Кириллов, и они поехали на Mercedes G-Wagen встретить какого-то человека – как потом выяснилось, Козбанова. "Человек из машины кивнул, забросил пакет и поехал, — описал он произошедшее. – Пакет был большой и тяжелый". Вскоре Емельянову начала преграждать дорогу "Газель", он, изрядно испугавшись, прибавил скорости и вернулся к ресторану. Там он подошел к Каганскому и рассказал о произошедшем, но тот "никак не отреагировал", так как был пьян, и только сказал переложить пакет в другую машину.
Но тут прибежали люди в черном и назвались полицейскими, рассказывал Емельянов. О том, что в пакете были деньги (муляж – ред.), он узнал позже. Утром его и Кириллова отвезли в здание МВД на площади трех вокзалов и допрашивали пять часов. По словам Емельянова, в СИЗО к нему приходили сотрудники ГСУ, советовали признаться и дать показания против Каганского и Дмитриевой. "Я объяснял, что ничего не понимаю, они говорили, что дадут восемь лет условно, защиту свидетелей предлагали, вывезти всю мою семью", — рассказывал подсудимый.
- Неизвестный мужчина бросает вам пакет и вы спокойно его берете? – заинтересовалась судья Виктория Коте.
- А что я мог сделать? Я так понял, что Володя [Кириллов – ред.] его знал.
- И вы все время молчали? То есть это норма, когда вы проезжаете мимо машины и к вам залетает пакет?
- Я сам был удивлен. Человек подъезжает, бросает, [говорит] "меня пасут", нажимает на газ и уезжает, больше ничего не говорит.
- Даже это вас не удивило, что неизвестный мужчина передает вам пакет?
Недоразумение прояснил товарищ Емельянова по несчастью подсудимый Владимир Кириллов. Он подтвердил, что давно знал Козбанова. "Я знал, что мы должны сопроводить его к ресторану. Эти его действия были неожиданностью", — пояснил подсудимый. По его словам, он не понял, кто преградил им дорогу: "Если бы была милиция – со всеми фонарями, с люстрами, мы бы спокойно остановились". Возле ресторана их задержали и продержали всю ночь, а утром отвезли на допрос.
- Меня постоянно склоняли, чтобы я сказал, что я поехал забрать у Козбанова деньги. Говорили: тебе грозит от 10 до 15 лет. Я даже не понял, за что. Они говорят: вымогательство 3 млн руб.
По его словам, в СИЗО к нему тоже приходил оперативник УЭБа и склонял к сделке со следствием.
- А где моя выгода, где моя заинтересованность? Я с этого что-то поимел, что ли? — недоумевал Кириллов.
Также оба подсудимых, как и охранник Каганского Дмитрий Чуприн, рассказали, что следователи давали им подписывать чистые листы – как пояснил Кириллов, для ксерокопий каких-то документов.
Этот эпизод с вымогательством — не единственное обвинение, по которому судят Каганского. По данным следствия, в первый раз он помог Юдину в 2009 году. Тогда налоговая пришла к выводу, что его компания "Медкор" не доплатила в казну 20 млн руб. и на Юдина и его компаньона Царькова было заведено уголовное дело. С Каганским их свел все тот же Козбанов, который тогда работал в СК и проводил проверку по этому делу. "Я объяснил, что по линии Следственного комитета ничем помочь им не могу, но предложил познакомить с Максимом Каганским, чтобы они сами с ним переговорили, — рассказывал Козбанов. – Так как у Каганского были близкие отношения с Иваном Глуховым, который в то время был начальником главного следственного управления ГУ МВД Москвы, я организовал им встречу, чтобы они переговорили на предмет помощи со стороны Каганского".
Юдин, признанный потерпевшим по делу, встречу с Глуховым подтвердил: "Я был у него на приеме в его кабинете, он сказал, что считает [наше дело] неоправданно затянутым". После этого Глухов, по словам Юдина, вызвал начальника управления и сказал, что нельзя "людей держать в состоянии неопределенности" несколько лет, но "прямых указаний на закрытие дела не давал". Через какое-то время Юдин получил уведомление о закрытии дела и заплатил Каганскому обещанные $800 000.
Глухов же ни о чем таком не знает. На заседании в понедельник защита Каганского зачитала его показания, где на вопрос, что ему известно про дело о неуплате налогов, возбужденном в 2009 году, он ничего сказать не смог. На вопрос, знал ли он Каганского, Глухов ответил, что был знаком с ним через сына, с которым тот учился в институте, но близко не общался, а приходил ли к нему на прием Юдин, не помнил.
