О преюдиции
Преюдиция освобождает суды, прокуроров, следователей, дознавателей от необходимости дополнительной проверки обстоятельств, упомянутых во вступившем в законную силу решении суда. Как говорили участники круглого стола, недобросовестная сторона спора может этим воспользоваться и, как следствие, уйти от ответственности.
«Независимость судебной власти касается не только отсутствия вмешательства в ее работу, но и способности самой системы эффективно защищаться от мошенников и сутяжников, которые используют ее в своих целях», - отметил генеральный директор Центра политической информации Алексей Мухин. По оценке Мухина, суммы потерь бюджета, бизнеса, инвестиционного климата и имиджа страны в целом можно оценить в сотни миллиардов рублей. В судах полно искусственных дел, однако наказывают за это действительно не часто.
«В кои-то веки до Люберецкого суда дошло дело Константина Пономарева, который долгие годы «кошмарил» в судах бизнес. Судят его за иск самострел о клевете, с помощью которого он потом отправил в нокаут ФНС с ее претензиями на несколько миллиардов рублей», - говорит Мухин. «Чтобы оценить масштаб, просто подумайте: с 2010 года ни Пономарев, ни его компании до сих пор не заплатили налогов с 25 миллиардов рублей. И никто не может его поймать, потому что у него хорошие адвокаты и они ловко используют суды. Это как вообще? Говорят, что даже сейчас он ищет преюдицию или дурака, на которого можно все списать, чтобы развалить дело», - возмущается Мухин.
О деле Пономарёва
Пономарёва обвиняют по ст. 306 («Заведомо ложный донос»). Следствие считает, что экс-аудитор и его адвокат Максим Загорский подкупили двух человек, которые помогли разыграть пять гражданских и уголовных процессов. Дела рассматривала мировой судья Наталья Богунова, она же выносила выгодные для Пономарёва решения.
«Эти преюдициальные акты злоумышленники в дальнейшем использовали в различных гражданских и арбитражных процессах, в том числе во время споров против IKEA», – отмечал прокурор на одном из заседаний.
По мнению гособвинителя, Пономарев и Загорский пытались избежать налоговой и уголовной ответственности с помощью этих решений. Апелляции пришлось изменить пять актов, вынесенных Богуновой по спорам с участием Пономарёва.
«На мой взгляд, наша задача состоит в том, чтобы исключить подобного рода вещи и отладить судебную систему таким образом, чтобы подобное было просто невозможно. Ситуация с Пономаревым – пример яркой атаки на власть, которая защитить себя не смогла. Наша задача сделать так, чтобы она себя защитила», – заявил Мухин на круглом столе.
Мухин напомнил, что судебная власть – это «основа безопасности общества, поэтому она должна быть сильной», должна «защищать себя сама», чтобы мошенники не могли воспользоваться ею.
Ещё один участник круглого стола – управляющий партнёр адвокатского бюро Юлий Тай – вспомнил дело «Савушкин vs ОВК».
О деле «Савушкин vs ОВК»
В 2018 году совет директоров Объединённой вагонной компании (ОВК) собрался предоставить поручительства своим дочерним структурам. Согласование сделки вынесли на собрание акционеров. Те акционеры, которые не участвовали в голосовании, получили возможность продать предприятию свои акции. На их обратный выкуп ОВК должна была потратить несколько миллиардов.
Гендиректор предприятия и миноритарный акционер Роман Савушкин оспорил решения собрания акционеров (дело № А40-99921/2018). Он указал, что подобные сделки являются обычной хозяйственной деятельностью компании, которая связана с производством и поставкой грузовых вагонов. Соответственно, эти решения находятся в рамках компетенций генерального директора, а не акционеров, отметил заявитель. Первая инстанция отказала истцу, апелляция не согласилась с этим решением и удовлетворила требования Савушкина. Сейчас иск оспаривают в кассации.
21 марта 2019 года «Право.ru» сообщало о том, что в споре «Савушкин vs ОВК» хотят заключить мировое соглашение.
«Важно не только, как решится этот спор, но и назовут ли судьи АС Московского округа (куда подана кассационная жалоба) всё своими именами. Или будут в казуистике корпоративного права решать, кто прав, а кто не прав, вместо того чтобы честно и откровенно сказать, что это технический иск (искусственный) и что суд вообще не должен в таких случаях никого защищать», – заявил Тай.
Также на круглом столе говорили о деле «Фонд UCP против Груздева» (когда UCP пытался продать часть своего пакета АО «Модный континент» сейшельской компании Sisal Artis Holdings в 2016 году). Стороны заключили соглашение, но Sisal Artis Holdings отказалась от сделки о предоставлении ей опциона на право покупки 10% «Модного континента», поскольку продавец не сообщил о контролирующем лице общества. По версии сейшельской компании, «Модный континент» контролировал экс-губернатор Тульской области Владимир Груздев. Из-за этих причин UCP и Sisal Artis Holdings подали встречные иски друг к другу (дело № А14-8248/2016 ).
В тексте решения АС Воронежской области говорится, что «Груздев В. С. является лицом, осуществлявшим фактический контроль над ОАО «Модный континент» в течение пяти лет, предшествовавших заключению соглашения от 27.01.2016».
Груздев не согласился с этим и подал апелляционную жалобу в 19-й ААС с требованием удалить из решения первой инстанции выводы о том, что он контролировал «Модный континент» в течение пяти лет до соглашения. Апелляционный суд удовлетворил это требование (дело № А14-8248/2016). «Вывод суда первой инстанции о том, что Груздев В. С. мог осуществлять контроль над обществом через членов своей семьи является предположительным, не подтвержден достаточными доказательствами», – говорилось в решении.
«К моему сожалению, суд не написал истинную причину отмены этого акта. Он его рассматривал так, как будто преодолевает мотивы, вместо того чтобы открытым текстом написать, что иск не отвечает второй статье Арбитражного процессуального кодекса о целях и задачах судопроизводства», – сообщил Тай.
Об итогах круглого стола
Подводя итоги дискуссии, депутат Госдумы от фракции Единая Россия Алексей Кобилев разделил проблему искусственно созданной преюдиции на две составляющие: многочисленные манипуляции с правосудием и уголовные преступления против него с фальсификацией документов, ложными доносами и так далее. В обоих случаях общественная опасность и последствия для государства огромны. «Если вина Пономарева или ему подобных доказана, наказание должно быть неизбежным и очень суровым. Иначе любой преступник будет чувствовать свою безнаказанность, в очередной раз придумывая мошеннические схемы и прикрываясь законом. Это угроза дискредитация всей судебной системы», - сказал Кобилев.
«За подобными преступлениями, даже когда речь идет о простой клевете, как правило стоят очень большие деньги, что является синонимом больших возможностей у подсудимых, возможностью давления на судей и следствие. У того же Пономарева по скромным оценкам их около $800 миллионов. Возможно стоит подумать об особом порядке рассмотрения подобных дел», - отметил Мухин. Манипулирование правосудием, по оценке Кобилева, требует более комплексного подхода. Возможно проработки свода поправок, которые позволят сократить саму возможность сутяжничества, сделать ее менее выгодной. «Все предусмотреть в законодательстве невозможно. Народ у нас изобретательный. Однако мы можем добавить определенные барьеры, сократив тем самым пространство для маневра, повысить его стоимость и риски», - подчеркнул Кобилев.
В частности, были предложено повысить компенсацию судебных расходов. «У нас есть один институт, существующий с 2002 года, в виде компенсаций судебных расходов. Но он фактически не используется, потому что суды […] не хотят на себя эту смелость брать», - сказал Тай. Вместе с тем этот механизм был создан как раз для борьбы со злоупотреблениями в преюдиции. «Я уверен, что если бы в наказание суд взыскивал в полном объёме все траты, понесённые стороной, которой приходится отбиваться от искусственно придуманных исков, то они бы (те, кто злоупотребляет – прим.) несколько раз подумали, стоит ли это делать», - подчеркнул Тай.
Сергей Завриев из Института законодательства и сравнительного правоведения при правительстве РФ продолжил эту тему. «Что касается судебных актов… Один из механизмов отсрочки исполнения обязательств – это обращение в суд. Во-первых, это дешёво, пошлины минимальные. Признание право собственности на завод стоимостью 100 млн руб – пошлина 6 000 руб. Максимальная в арбитражном процессе сумма государственной пошлины от цены иска, если не путаю, 200 000 руб. Это не самые большие деньги для хозяйствующих субъектов […] Получается, что рассмотрение дела в суде сторонам в сущности ничего не стоит», - отметил Завриев.
По его словам, в зарубежное практике можно часто услышать: «они в суд не пойдут, потому что там их обдерут до нитки, и будет себе дороже. В том смысле, что если ты затеял игру и её распознают, может, тебя в тюрьму не посадят, но то, что у тебя имущества и денег на расходы и издержки не останется – гарантировано».
«Механизм есть (в России), но суммы незначительные. Люди не боятся брать на себя риск посудиться, потому что он ничего не стоит. Правосудие должно быть дорогим и в этом нет ничего зазорного», - сказал Завриев. При этом он подчеркнул, что это касается только споров хозяйствующих субъектов и не должно применяться разбирательствам «малозащищённых слоёв».