На восьмой день стремительного процесса над участницами антипутинской акции из панк-группы Pussy Riot в Храме Христа Спасителя 21 февраля Хамовнический суд дал Надежде Толоконниковой, Марии Алехиной и Екатерине Самуцевич сказать последнее слово. Они в полной мере использовали его для того, чтобы проиллюстрировать политическую направленность своей акции.
Первой слово взяла Толоконникова. "Процесс идет не над тремя вокалистками Pussy Riot, а над всей судебной системой России, а сам судебный процесс приближается к стандартам сталинских "троек", — заявила она. — Несмотря на то, что физически мы здесь, мы свободнее тех, кто на стороне обвинения". Затем она объяснила, почему для протеста против существующей в России авторитарной политической системы, которая "подавляет базовые права человека, его гражданские и политические свободы", была выбрана форма панк-молебна. "Мы искали настоящей искренности и простоты и нашли их в панк-выступлениях. Никакой напускной благопристойности! — заявила она и противопоставила поведение группы тому, как себя ведет истеблишмент: — Первые лица государства стоят в храме с правильными лицами, но лукавят и грешат куда больше нашего".
Был упомянут и предстоятель Русской православной церкви. "Патриарх Кирилл говорит: не ходите на митинги, и это значит, что горизонтальных связей в обществе практически нет, — сказала она и дала понять, что не жалеет о сделанном: — Все больше и больше людей верят в нас и считают, что наш политический жест был правильным, что мы раскрыли язвы этой системы, разворошили осиное гнездо, которое потом кинулось на нас. Мы сидим в клетке, но мы не проиграли".
Алехина, в свою очередь, заявила, что "разговор, на который способны наши власти — этот суд" и что "в здоровом обществе процесс [Pussy Riot был бы] невозможен". И сразу же привела пример общественного нездоровья, поделивщись своим опытом по работе с детьми в психиатрических стационарах. "Любой подросток, проявляющий инакомыслие, может там оказаться. Там много детдомовцев. У нас в стране считается нормой, когда ребенка, попытавшегося сбежать из детдома, помещают в психушку и обкалывают аменазином, который использовался, чтобы усмирить диссидентов еще в советское время. Все общение там построено на системе подчинения", — сказала она.
Вспомнила Алехина и о процессе Иосифа Бродского во времена СССР. "Там тоже говорили "так называемые стихи" и не читали этих стихов, как наши свидетели лишь смотрели клип в интернете", — сказала она, а закончила в том же духе, что и Толоконникова:
- Я вас не боюсь. Не боюсь лжи и фикции, плохо задекларированного обмана. Вы можете лишить меня так называемой свободы, но внутренней свободы никогда не отнять. Она будет жить в слове и будет продолжаться в каждом неравнодушном человеке.
Самуцевич в своем выступлении попыталась объяснить, почему Владимир Путин "использует эстетику религии". "В начале [его правления] был "Курск", были взрывы домов в его политической карьере. Он понимал, что если не возьмет самоотвод, ему могут помочь граждане России. И он обратился к исторической традиции, когда власть шла не от земных проявлений, а от самого бога", — сказала она, напомнив одновременно, что Россия — светское государство.
Самуцевич считает, что эффект от их "медийного вторжение в храм" стал неожиданным для властей. "Сначала хотели представить нас как воинствующих атеистов, но не получилось, потому что нас уже знали как панк-группу, выступающую против власти. Мы ждем обвинительного приговора, и у меня смешанные чувства. Мы проиграли: по сравнению с этой машиной мы ничто. Мы победили: система не сможет скрыть репрессивный ход этого процесса", — заявила она.
Участницы группы Pussy Riot говорили в общей сложности около 50 минут, выступление каждой заканчивалось под аплодисменты присутствующих в зале. "Мы не в театре!" — отреагировала судья Марина Сырова на первую овацию, которую устроили Толоконниковой. Так же встретили девушек и на лестнице, когда их выводил конвой.
Судья объявила перерыв в заседании до 17 августа, когда будет вынесен приговор.
