Законодательство о банкротстве юридических лиц прямо не регулирует вопрос выдачи исполнительного листа в размере задолженности по реестру требований кредиторов после прекращения банкротной процедуры. Этот вопрос не был разъяснен в постановлениях Пленума ВАС и ВC РФ, посвященных вопросам применения банкротного законодательства. В апреле 2021 года Верховный суд (дело № А40-83507/2017) изложил новый подход по вопросу выдачи исполлистов, применив аналогию закона, а именно абз. 2 п. 5 ст. 213.28 закона «О банкротстве», регулирующий случаи выдачи исполлиста при неосвобождении гражданина от долгов. ВС, вероятно, преследовал цель облегчить для кредитора процесс взыскания с должника, чье банкротное дело прекратили, и снизить нагрузку на суды. Но не все благие намерения высшей судебной инстанции правильно трактуются нижестоящими судами, что порождает необоснованный отказ в защите нарушенных прав лица, с чем и борется команда юристов МКА «Андреев, Бодров, Гузенко и партнеры».
Новая позиция Верховного суда сменила вектор направления рассмотрения спора
В отношении залогодателя ЗАО «МТС «Колос» ввели процедуру наблюдения. Требования ООО «РесурсИнвест» включили в реестр кредиторов, как обеспеченные залогом. В последующем производство по делу о банкротстве ЗАО «МТС «Колос» прекратили из-за отказа всех кредиторов от заявленных требований. Залоговые требования ООО «РесурсИнвест» не образуют денежного обязательства для определения признаков неплатежеспособности. Такие требования условно приравниваются к требованиям кредиторов по денежным обязательствам для установления равенства между ними. Однако обращение залогодержателя с заявлением о признании банкротом должника недопустимо (Постановление Пленума ВАС от 23.07.2009 № 58). Требования залогового кредитора после прекращения дела о банкротстве на основании п. 5 ст. 4 закона «О банкротстве» подлежат рассмотрению в исковом производстве, на что было указано в определении о прекращении.
ООО «РесурсИнвест» подало иск об обращении взыскания на предмет залога к ЗАО «МТС «Колос», которое не было основным заемщиком по кредитным обязательствам (дело № А47-4012/2020). На протяжении длительного времени спор рассматривался в ключе выяснения двух вопросов: о соблюдении срока исковой давности на предъявление требования и о прекращении залога ввиду истечения срока его действия. Спустя год после начала рассмотрения иска ответчик заявил требование о прекращении производства по делу в связи с наличием судебного акта о включении в реестр требований кредиторов и ссылкой на определение ВС по делу № А40-83507/2017.
Позиция ответчика с учетом тех выводов ВС строилась на обязанности получения истцом исполнительного листа в рамках прекращенного дела о банкротстве ЗАО «МСТ «Колос». По итогам рассмотрения дела вынесли решение об отказе, поддержанное апелляционной и кассационной инстанциями, по мотиву необходимости получения исполлиста. Однако, по мнению юристов коллегии адвокатов, в настоящем деле отсутствовали основания применения подхода, изложенного в определении ВС по делу № А40-83507/2017, поскольку там речь идет исключительно о денежных требованиях. В том решении ситуация с залоговыми требованиями указанной позицией не охватывается, а требования залогодержателя имеют иную правовую природу (п. 20 Постановления Пленума ВАС от 23.07.2009 № 58). Указание в определении оценочной стоимости заложенного имущества носит учетный характер, чтобы отразить требования залогового кредитора в реестре, для голосования, а не устанавливает начальную продажную цену предмета залога, которая могла быть использована для реализации имущества в рамках закона «О банкротстве» или исполнительного производства. Цена реализации на этапе включения требований залогодержателя в реестр не определялась, оценка и торги не проводились. Спор с залогодателем о начальной продажной цене не подлежит разрешению в рамках прекращенной процедуры при рассмотрении заявления о выдаче исполлиста (аналогичное регулирование, например, предусмотрено п. 1 ст. 61.19 закона «О банкротстве» — рассмотрение вне рамок прекращенного дела о банкротстве заявлений о привлечении КДЛ к субсидиарной ответственности).
В этом деле суды не только дали позиции Верховного суда и закону «О банкротстве» расширительное толкование, распространив сформированный подход, в частности, на исключительно залоговые требования, но и не учли, что истец не мог предвидеть в момент подачи иска, что спустя год ВС разъяснит возможность получения исполлиста. Игнорирование этого обстоятельства вступает в прямое противоречие с п. 3.4 Постановления Конституционного суда РФ от 21.01.2010 № 1-П, согласно которому толкование закона высшими судебными органами по общему правилу обязательно для нижестоящих судов на будущее время. По логике судов истец выбрал ненадлежащий способ защиты своих прав, а фактически суды лишили истца права на судебную защиту, отказав ему, а не прекратив производство.
В настоящее время спор прошел кассацию в Арбитражном суде Уральского округа, но полагаем, что окончательно точка в нем еще не поставлена. Остается надежда, что Верховный суд проанализирует нарушения нижестоящих судов и выработает подход по изложенной проблематике для залоговых кредиторов.