Выполняя свои профессиональные обязанности, адвокаты порой сами совершают преступления. Так, в Петербурге задержали адвоката, который попытался пронести в колонию 25 мобильных телефонов, 14 SIM-карт и несколько грамм наркотических средств в своем портфеле. А в столице два года назад арестовали бывшего сотрудника военной прокуратуры, адвоката Михаила Козлова, который на территорию СИЗО «Бутырка» нес четыре пакета с запрещенными веществами. Осенью прошлого года Тверской районный суд Москвы приговорил его к 10 годам колонии строгого режима.
Некоторые попытки «помочь» своим подзащитным наказываются мягче. Адвокат Максим Бушин представлял интересы водителя, которого собирались лишить прав за вождение авто в состоянии алкогольного опьянения. Когда защитник пришел к мировому судье знакомиться с материалами дела, то вырвал оттуда протокол направления доверителя на медосвидетельствование, результаты показаний алкотестера и съел документы в присутствии сотрудников суда. Против Бушина возбудили уголовное дело по ст. 294 УК «Воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования». Кунцевский районный суд Москвы назначил адвокату лишь штраф в размере 50 000 руб. Правда, поступок Бушина не помог его подзащитной, которую все равно лишили прав на 1 год и 8 месяцев.
Злоупотребления от ВС и КС
Но есть и такие действия адвокатов, которые не являются нарушением действующего законодательства, а вместе с тем их можно расценить как «злоупотребление правом». Подобный термин хорошо знаком цивилистам, а вот в уголовном праве это понятие закрепилось лишь в 2015 году. Тогда Пленум Верховного суда в своем постановлении указал, что суд может допустить «ограничение в реализации отдельных правомочий» обвиняемого или его защитника, если эти меры обусловлены «явно недобросовестным использованием ими этих правомочий в ущерб интересам других участников процесса».
«Злоупотребление правом» – термин, который в уголовном праве отсутствует. Он есть в гражданском праве и там действительно нужен, чтобы предотвратить сутяжничество, но в уголовном процессе оно невозможно.
В том же году и Конституционный суд использовал обсуждаемый термин в своем постановлении от 17 декабря 2015 года № 33-П. КС отметил, что право клиента на доверительный характер отношений со своим защитником «не является абсолютным». При наличии обоснованных подозрений в злоупотреблении правом со стороны адвоката органы власти могут вмешаться в отношения между защитником и его доверителем, указал КС. Это допустимо «при необходимости защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, безопасности государства».
В какие-то ситуации вмешиваются не власти, а сама адвокатская корпорация. Так, защитник из Самарской области получил от местной палаты дисциплинарное взыскание за то, что отправил адвокатский запрос в собственных интересах. Подобное нарушение адвокат допустил, когда пытался признать незаконными требования бывшей жены о выплате алиментов на их общего ребенка.
Адвокатская тайна и фальсификация доказательств
Гораздо больше примеров злоупотреблений со стороны защитников, когда они пытаются использовать адвокатскую тайну, чтобы скрыть незаконные действия своих доверителей. В рамках расследования уголовного дела против экс-аудитора Константина Пономарева сотрудники правоохранительных органов приехали проводить обыск в квартире, где был долгое время прописан подозреваемый (сейчас жилье оформлено на его супругу). Но после начала следственных действий адвокат экс-аудитора Павел Казарез предъявил краткосрочный договор аренды этого помещения и заявил, что снимает квартиру у жены Пономарева под свой офис. В дальнейшем защитник стал добиваться признания обыска незаконным в судебном порядке, но пока безуспешно (см. «Президиум Мосгорсуда повторно отправил на пересмотр дело об обыске в квартире Пономарева»).
Речь идет не об офисном помещении, а о квартире в жилом доме. Если следствие не могло без разглашения планов о проведении обыска узнать про наличие в квартире адвокатского образования, то, скорее всего, суд признает следственные действия законными. Иное толкование закона поощрило бы создание «тайных» адвокатских образований там, где ведется противоправная деятельность. Вспоминаются печальные примеры существования телохранителей со статусом адвоката и даже девушек с низкой социальной ответственностью, которые получали статус адвоката для прохода к клиентам в СИЗО.
Бывший следователь по особо важным делам ГСУ СКР, а сейчас партнер Алексей Новиков вспомнил, как, будучи следователем, сам столкнулся с похожей ситуацией. Он раскрывал убийство, над которым до этого безуспешно мучился его старший коллега. После нескольких месяцев кропотливого сбора доказательств и закрепления основной версии мы выехали на задержание подозреваемого, вспоминает юрист: «Группы направили по трем адресам». В первых двух помещениях никого не оказалось, а злоумышленника обнаружили там, где правоохранители меньше всего ожидали его застать, говорит Новиков: «В квартире жертвы, да еще и с его супругой». Дополнительные силы туда стянуть сразу не удалось, поэтому убийцу задерживала группа во главе с не самым опытным на тот момент следователем, отмечает юрист. Этим и воспользовался защитник злоумышленника, добавляет Новиков: «Он приехал в квартиру раньше нас и вынес оттуда орудие убийства в своем большом портфеле, который охраняется адвокатской тайной». По словам бывшего следователя, защитник специально использовал такой дипломат для подобных ситуаций. Но это не помешало привлечь задержанного к ответственности, подчеркивает Новиков: «Только усложнился процесс доказывания, и мы потратили на это дело слишком много времени. В итоге добились обвинительного приговора для убийцы – 14 лет лишения свободы».
Бывают случаи, когда адвокаты злоупотребляют правом при сборе и предоставлении доказательств, фальсифицируя их. С этим сталкивалась в своей практике партнер Ирина Оникиенко. Однажды при ознакомлении с делом в апелляционной инстанции арбитражного суда мы обнаружили новый документ, который в первой инстанции отсутствовал, вспоминает она: «Бумага по существу была признанием иска нашим доверителем. Понятно, что ничего подобного он никогда не подписывал». Пришлось заявлять о фальсификации, после чего от документа оппоненты отказались и согласились исключить его из доказательств, говорит юрист: «Злоупотребление к тому же было двойным. Мало того, что они подсунули фальшивку, они «договорились» с судом, чтобы вшить его в материалы».
В другом споре оппоненты Оникиенко принесли на заседание протокол допроса свидетеля иностранца, оформленный по уголовно-процессуальным правилам. Адвокат допросил гражданина другой страны, предупредив его об уголовной ответственности за уклонение и дачу заведомо ложных показаний, но при этом «забыл» предоставить переводчика, рассказывает юрист: «После нашего заявления о фальсификации протокол, конечно, исключили».
Ни в одном из перечисленных дел мы не добивались наказания адвоката. И сейчас я об этом сожалею, нельзя было им это спускать. Нужно было обратиться в палату с жалобой и добиваться привлечения их к ответственности. В каждом случае вопрос о наказании решается индивидуально. И коллеги из дисциплинарных комиссий, насколько я знаю, как правило, не рубят с плеча, а выносят взвешенные решения.
«Карманные адвокаты» и «решальщики»
Артем Чекотков из выделяет еще одно злоупотребление, которое называет одним из самых опасных в обсуждаемой сфере. Речь идет о так называемых карманных адвокатах. Чаще всего они выступают защитниками по назначению органов следствия, поясняет эксперт: «Такие адвокаты хорошо знакомы следователям и порой могут находиться с ними в приятельских взаимоотношениях». Чекотков рассказывает, что подобные защитники убеждают задержанных давать признательные показания: «Они уверяют, что так для них будет намного лучше». Одним словом, эти адвокаты не разрабатывают защитную позицию, не навещая при этом своего доверителя, находящегося в СИЗО, говорит юрист. Еще летом 2017 года для борьбы с этим явлением Владимир Путин подписал поправки в закон об адвокатской деятельности и адвокатуре. Новеллы наделили ФПА правом устанавливать единый порядок назначения защитников.
Мы активно работаем над тем, чтобы защитники по назначению распределялись электронным образом. От Хабаровска до Тамбова уже действует такая система. Сейчас мы вводим ее по всей стране. И я предупреждаю, что мы будем лишать статуса тех защитников по назначению, которые будут попадать в суд, избегая эту электронную систему.
Другая беда со злоупотреблениями – это «адвокаты-решальщики», рассказывает бывший следователь по особо важным делам ГСУ СКР, а сейчас партнер АБ Торн Сергей Токарев. Он отмечает, что такие защитники берут деньги якобы за «решение» правового вопроса незаконными методами: «Люди отдают последнее, а вопрос не решается. Деньги не возвращают либо отдают только часть. А потом у доверителей нет средств, чтобы оплатить работу адвокатов, квалифицированно работающих по закону».
Приходит к нам доверитель со словами, что нашел «крутого адвоката», который уже сегодня встречался с Александром Бастрыкиным. И глава СКР якобы обещал за определенную сумму дело прекратить. Только вот единственная положительная черта Бастрыкина в том, что он как раз никогда и ничего так не решает. И все это знают. Еще смешнее, что в то самое время глава СКР уже неделю как находился в командировке в Сирии.
Где злоупотребление, а где законная адвокатская уловка
Учитывая перечисленные ситуации, управляющий партнёр SZP Law Дмитрий Солдаткин отмечает, что гранью между хитростями и злоупотреблениями адвоката являются этика и профессионализм, в арсенале которого не «грязные» методы, а знания, опыт и порядочность юриста, подчеркивает эксперт. По словам адвоката Александра Соловьева, важно помнить, что закон и нравственность в их профессии выше воли доверителя (п. 1 ст. 10 Кодекса профессиональной этики адвоката). И не нужно ставить «во главу угла» сиюминутный имущественный интерес, призывает Чекотков.
Вместе с тем Соловьев признает, что иногда грань между профессиональной хитростью и злоупотреблением является довольно тонкой. В подобной ситуации следует обратиться за разъяснениями в Совет адвокатской палаты, советует он. Согласно п. 4 ст. 4 КПЭА, в сложной этической ситуации защитник имеет право обратиться в этот орган за помощью, где ему не могут отказать. А адвоката, который действует в соответствии с такими разъяснениями совета, нельзя привлечь к дисциплинарной ответственности (п. 3 ст. 18 КПЭА).
Но самое главное – это никогда и ни при каких условиях не идти на сделку с совестью и самим собой, резюмирует партнер Алексей Новиков: «Этот совет я давал молодым следователям, его же говорю и начинающим адвокатам».