«Принцип добросовестности – это не пустая декларация и не «мертвая норма». Напротив, он активно применяется российскими судами и непосредственно влияет на правоотношения участников гражданского оборота», – заявил Виктор Момотов, глава Совета судей.
Сергей Асташов, судья гражданской коллегии ВС, рассказал: принцип добросовестности находит свое отражение не только в гражданском обороте, но и в гражданском процессе. «Трудно переоценить его значение при рассмотрении споров», – сказал он. Но у принципа, по словам судьи, есть и «обратная сторона»: она заключается в том, что добросовестность – это оценочная категория. «Это означает, что существует некоторая непредсказуемость для участников гражданского оборота», – объяснил Асташов.
В качестве примера процессуальной недобросовестности судья рассказал о споре страховой компании с гражданином о возмещении после ДТП. В первой инстанции компания оспаривала только размер возмещения и не спорила о других фактах. А потом подала апелляцию, в ней настаивала на том, что вообще не должна платить возмещение, и выиграла спор. Верховный суд отменил это определение и сослался на то, что процессуальное поведение страховой было недобросовестным.
А примером недобросовестного соглашения Момотов назвал соглашение о микрозайме под «кабальные» проценты. «Бессрочное начисление процентов по договору микрозайма и отсутствие каких-либо ограничений их размера противоречат существу законодательного регулирования», – заявил он.
Добросовестность для исключительных случаев
Иван Разумов, председатель банкротного судебного состава ВС, рассказал о применении принципа добросовестности в банкротстве. «Добросовестность здесь имеет определенное значение, но это все же принцип, который должен применяться судами субсидиарно по отношению к нормам права», – заявил он. По словам судьи, для решения большинства проблемных вопросов общих и специальных норм ГК и закона о банкротстве достаточно.
Добросовестность же призвана лишь помогать принять решение в случаях, когда результат применения формальной нормы явно противоречит целям принятия закона или конституционным ценностям. «Добросовестность должна применяться в судебных решениях в исключительных случаях. И судебное решение, основанное на этом принципе, должно быть более мотивированным, чем любое другое решение, чтобы у сторон спора не оставалось сомнений, что это единственный выход из ситуации, что применение лишь общих и специальных правовых норм не будет соответствовать духу закона», – заявил судья.
По мнению Разумова, важно помнить о различиях «добросовестности» и «справедливости» и не ставить между ними знак равенства. Потому что в противном случае участники процесса столкнутся с «полной правовой неопределенностью».
По его словам, в банкротных делах речь о добросовестности заходит, когда случается противоречие норм. «В законе о банкротстве полнейший бардак: одни нормы не дописаны, другие – слишком зарегулированы», – поделился судья. Например, при противоречии двух норм, которые предписывают руководителю и заявлять о банкротстве предприятия в суд, и предпринять все от него зависящее для нормализации работы компании, суд должен руководствоваться именно принципом добросовестности.
В своем выступлении Разумов затронул и актуальную тему привлечения к ответственности конечного бенефициара компании-банкрота. По его словам, раньше судьи подходили к вопросу «очень формально» и считали, что аффилированность руководства должна прямо следовать из формальной связи с должником. Затем этот подход изменился, так что теперь суды учитывают не только форму участия бенефициара в капитале, которого может и не быть, но и другие доказательства по вопросу.
Успехи и проблемы добросовестности
«Анализ последней судебной практики показывает, что количество решений на основании принципа добросовестности резко увеличилось», – сказал Сергей Солдатенко, партнер , который записал к заседанию видеообращение. По его словам, Верховный суд выносил «довольно знаковые» определения по применению принципа при взыскании убытков с руководства компаний. «Во многих спорах теперь удается взыскивать убытки с нерадивого менеджмента», – рассказал он.
Руководитель уголовно-правовой практики Виктория Бурковская обратила внимание на проблемы, существующие с принципом добросовестности. Практика применения концепции в российском правопорядке, по словам Бурковской, только складывается. И в ней существуют проблемы, одна из таких проблем – это использование гражданского оборота в целях уголовного преследования. «Мы сейчас находимся в ситуации, что любое признание недобросовестности влечет за собой уголовное преследование. И высока вероятность, что решение, которым будет признано недобросовестное поведение, будет использовано преюдициально для уголовных дел», – заявила она.
«Мы не можем развивать институты и гражданское право, если Верховный суд не будет регулировать очевидные попытки вмешательства уголовно-правовых отношений в гражданский оборот», – подытожила эксперт.