В апелляционной коллегии назначено 13 дел. В дисциплинарной коллегии три заседания.
– В рамках одного из них ВС решит, было ли справедливым досрочное прекращение полномочий судьи районного суда Тюменской области Елены Зульбугаровой. Она по ошибке приняла к производству корпоративный спор на 80 млн руб., а также по ходатайству истца наложила обеспечительные меры на фирму-ответчика. Региональная ККС увидела в этом грубое процессуальное нарушение и лишила судью полномочий. Она уже пыталась обжаловать лишение полномочий в дисциплинарной коллегии Верховного суда
В Президиуме ВС три дела, два из которых из Европейского суда по правам человека. Судебная коллегия по административным делам рассмотрит восемь споров.
– В рамках дела № АКПИ20-126 суд решит вопрос о правомерности ликвидации партии «Россия будущего». Заявителем по делу выступает Минюст. Это та самая партия, из-за оперативного появления которой Алексею Навальному отказали в регистрации собственной партии с тем же названием.
– Также ВС рассмотрит жалобу судьи Октябрьского районного суда г. Иваново Нелли Лисяковой. Как ранее сообщало «Право.ru», ей вынесли предупреждение после того, как осенью 2019 года она в личной беседе с зампрокурора района уговаривала отозвать апелляционное представление на свое решение. Речь шла о прекращении уголовного дела. В противном случае судья пообещала вернуть в прокуратуру материалы по другому делу из-за ошибки с указанием места происшествия. Зампрокурора не стал забирать представление, поэтому Лисякова вернула ему второе дело. В ВККС решили, что наказание судьи справедливое, но она попытается доказать обратное в ВС.
– В рамках дела № АКПИ20-459 КА судится с правительством в попытке признать недействующим п. 1 Требований к условиям и срокам отсрочки уплаты арендной платы по договорам аренды недвижимого имущества от 3 апреля 2020 года № 439. Коллегия оспаривает условия и сроки отсрочки уплаты арендной платы по договорам аренды недвижимости, предоставленные властями в рамках коронавирусных мер.
В судебной коллегии по гражданским делам планируют рассмотреть семь споров. В коллегии по делам военнослужащих – три дела. Коллегия по уголовным делам рассмотрит девять споров.
– Один из них – дело Руслана Барханоева, ингушского активиста, бывшего полицейского. Летом 2019 года он подавал заявку на митинг против политических арестов в Ингушетии. Аресты последовали после стычки между силовиками и участниками протестов против обмена территориями с Чечней в марте того же года. К ответственности привлекли более 40 протестующих. Барханоева в итоге привлекли к ответственности по ч. 1 ст. 318 УК (насилие или угроза насилия, не опасного для жизни и здоровья, в отношении представителя власти). Он оспаривает приговор, как и Макшарип Батыгов, другой приговоренный из Ингушетии по той же статье.
В коллегии по экономическим спорам – 14 дел.
– В деле № А14-7544/2014 ЭК в очередной раз поднимет один из самых актуальных банкротных вопросов – о субсидиарной ответственности для контролирующих должника лиц (КДЛ). Суд рассмотрит кассационную жалобу налоговой на судебные акты об отказе в привлечении к субсидиарной ответственности по обязательствам должника, ЗАО «УГМК-Рудгормаш», контролирующих лиц – бывшего гендиректора, владелицу 80% акций компании и УК «Рудгормаш».
Наибольший интерес в деле, считает арбитражный управляющий Иван Скоркин , представляют взаимоотношения ЗАО «УГМК-Рудгормаш», должника, и УК «Рудгормаш» по изъятию из оборота должника активов. Это стало возможно, так как деятельность фирмы делилась на рисковую («центры убытков») и безрисковую («центры прибылей») через заключения договоров толлинга (договоры на переработку давальческого сырья). Такая схема часто используется для вывода активов. В ней, отмечает Скоркин , создается система расчетов, при которой прибыль поступает на счета подконтрольных компаний и минует счета должника. При этом компания-давалец извлекает прибыль, реализует продукцию и аккумулирует долги на переработчике, не получающем от данной схемы ничего, кроме убытков. «При этом формальные связи между контролирующим лицом и подконтрольным лицом могут отсутствовать, в данном случае важно установление именно фактической аффилированности и контроля в силу извлечения выгоды от деятельности должника по смыслу пп. 3 п. 4 ст. 61.10 закона о банкротстве», – говорит арбитражный управляющий.
Нижестоящие инстанции отклонили доводы о том, что УК могла давать должнику указания из-за аффилированности и фактически контролировала должника, поскольку получала выгоду от его деятельности. Суды также не увидели, как разделение на центры прибыли и убытков могло привести компанию к банкротству.
«Доводы судов нижестоящих инстанций представляются преждевременными и сделанными без учета обстоятельств, на которые указывает налоговый орган. Так, у должника и УК один бенефициар, УК имела полный контроль над производственной деятельностью должника и контролировала одновременно и финансовую через влияние на распределение выручки», – говорит Скоркин. При доказанности корпоративного контроля «центр прибылей» может и должен быть привлечен к субсидиарной ответственности по обязательствам должника, считает Скоркин.
– В рамках дела № А23-6235/2015 судьи ЭК выяснят, виноваты ли контролирующие лица в банкротстве ООО «Егорье». Заявитель в кассационной жалобе указывает, что причины банкротства связаны с «объективными факторами». К таковым он относит мировой экономический кризис и рецессию в 2008–2014 годах. Из-за этого, уверен заявитель, его нельзя признать виновным в доведении общества до банкротства. Правомерен ли такой аргумент, станет ясно по итогам заседания.
Александра Улезко, руководитель группы по банкротству АБ , полагает, что коллегия по экономическим спорам направит дело на новое рассмотрение. «В настоящее время существует тенденция необоснованного привлечения к субсидиарной ответственности, поэтому если ВС в очередной раз укажет судам на необходимость более тщательного исследования обстоятельств, которые привели к банкротству, то это может позитивно сказаться на судебной практике», – отмечает Улезко. Она отметила ряд ошибок нижестоящих инстанций и интересных вопросов, отмеченных в деле. Во-первых, нормы о порядке привлечения к субсидиарной ответственности применяются на момент совершения вменяемых ответчикам действий. В деле ООО «Егорье» получилось иначе, указывает Улезко. Она также считает неверным учитывать при привлечении к ответственности обязательства, которые вытекают из договоров, заключенных до появления у компании признаков неплатежеспособности. «Цель введения нормы об обязанности руководителя должника (а с 30 июля 2017 года и иных контролирующих лиц) обратиться в суд с заявлением о признании должника банкротом заключается в том, чтобы не дать скрыть от кредиторов информацию о неудовлетворительном финансовом положении компании. Такая ситуация может привести к возникновению убытков на стороне новых кредиторов, которых вводят в заблуждение в момент заключения договоров с контрагентом», – говорит юрист.
Если кредиторы начали работать с должником и предоставили исполнение до того, как у него появились признаки неплатежеспособности, то обязательства перед ними не будут входить в размер субсидиарной ответственности директора за неподачу заявления о признании должника банкротом.
«Невыполнение встречной обязанности должника в этом случае вызвано либо доведением до банкротства должника умышленными действиями, либо экономическими факторами, но отнюдь не возникшей до вступления в правоотношения с тем или иным кредитором кризисной ситуацией», – отмечает Улезко. Кроме того, крайне важным является вопрос о том, могут ли признаки неплатежеспособности и недостаточности имущества определяться по результатам экспертизы, отмечает она и указывает, что установление момента возникновения у должника признаков неплатежеспособности – это вопрос права, а не факта, он устанавливается судом по результатам оценки доказательств.
Интересно и указание ВС в определении на доводы заявителя о том, что с помощью спора о субсидиарной ответственности фактически решается корпоративный конфликт. «В деле ООО «Егорье» фактически речь идет о том, что договор поручительства должника за собственную компанию является мнимой сделкой, тогда как поручитель включен в реестр требований кредиторов. Такие случаи, к сожалению, не единичны, поэтому позиция ВС по этому вопросу крайне интересна», – говорит руководитель группы по банкротству «Качкин и партнеры».
– Еще один интересный спор – дело №А40-45414/2019. Разбирательство между ФАС и HeadHunter в связи с покупкой job.ru. Основной вопрос дела – должен ли срок привлечения к административной ответственности за несогласование сделки по отчуждению нематериальных активов рассчитываться с момента заключения такой сделки или с момента ее исполнения. Исходя из содержания ч. 1 ст. 4.5, ч. 3 ст. 19.8 КоАП, вменяемое HeadHunter нарушение не относится к длящимся, поэтому срок привлечения к ответственности исчисляется со дня его совершения, говорит Илья Ищук, партнер . Согласно п. 7 ч. 1 ст. 28 закона о защите конкуренции, в рассматриваемом случае предварительному согласованию подлежало «осуществление сделки по получению в собственность» нематериальных активов, отмечает Ищук.
«В этой конструкции ключевым для определения момента совершения правонарушения становится вопрос о том, когда сделка начинает «осуществляться». Нормативного определения термина «осуществление сделки» не существует, поэтому, скорее всего, в каждом конкретном случае оценку моменту наступления этого события должны давать правоприменитель и суд», – Илья Ищук.
Как следует из судебных актов по делу, договоры по сделке не содержали отлагательного условия начала их исполнения, стороны начали совершать юридически значимые действия, направленные на исполнение сделок, непосредственно после их подписания, поэтому сделки начали осуществляться с даты подписания договоров. Обязанность по их предварительному согласованию должна была быть исполнена именно к этому моменту, уверен юрист.