На этой неделе Верховный суд рассмотрит 73 жалобы. Экономколлегия укажет, обязан ли арендодатель-банкрот, который не платит НДС, выставлять счета-фактуры «с налогом» ради вычетов арендатора. Разобраться предстоит и в порядке и методике расчета компенсации при передаче объектов Фонду развития территорий. Кроме того, два спора поступило из СИП. Первый касается досрочного прекращения охраны товарного знака из «Фиксиков», второй — правопреемства знака после смерти правообладателя. Интересный спор есть и в гражданской коллегии. Ей предстоит уточнить подход к определению стоимости похищенного актива или незаконного дохода.
Экономические дела
◉ Снижение размера арендной платы банкрота на сумму НДС
В 2013 году «Алента» и «Бизнес Лидер» заключили договор аренды, по условиям которого все налоги были включены в плату. После того как в 2021 году «Аленту» признали банкротом, компания перестала выставлять счета-фактуры с выделением НДС. «Бизнес Лидер» пожаловался, что не может заявить налоговый вычет без корректных документов, и потребовал суд обязать арендодателя оформить счета-фактуры и акты с выделением налога (дело № А40-148969/2024). Три инстанций поддержали арендатора, обязали компанию оформить документы с НДС и установили штраф 3000 руб. за каждый день просрочки.
«Алента» настаивает, что после признания ее банкротом она не платит НДС и не вправе выделять налог в счетах-фактурах. По ее мнению, сумма, равная НДС, — это часть фиксированной арендной платы, установленной договором, а изменение налогового статуса арендодателя не дает оснований пересматривать цену. Кроме того, компания утверждает, что выводы нижестоящих судов об обязанности оформлять документы с НДС противоречат налоговому законодательству и условиям договора.
«Ситуация по делу неоднозначная, поскольку она находится на стыке гражданско-правовых и налоговых отношений, осложненных банкротством одного из участников», — подчеркивает адвокат, партнер «Плешаков, Ушкалов и партнеры» Анна Маджар. Арендатор настаивает, что без счетов-фактур он теряет право на вычет НДС и несет убытки, но закон говорит обратное: после банкротства услуги не облагаются НДС (подп. 15 п. 2 ст. 146 НК), а значит, «Алента» не вправе выделять налог в счетах. Сумма, ранее считавшаяся НДС, превращается в элемент цены договора. Из-за этого возникает коллизия: налоговые нормы и интересы арендатора как добросовестного участника оборота противоречат друг другу.
Для бизнеса эта история показательна сразу в нескольких аспектах. Во-первых, она демонстрирует риск «налоговой неопределенности» при долгосрочных договорах аренды: статус контрагента может измениться, а потому цена, рассчитанная с НДС, начнет трактоваться иначе. Во-вторых, дело подтверждает, что суды продолжают балансировать между защитой частных и публичных интересов. Верховному суду еще только предстоит высказаться, но уже видно, что позиция арендатора и арендодателя равнозначно обоснована.
Маджар считает, что исход дела может создать важный прецедент для практики. Если ВС поддержит доводы «Аленты», арендаторам придется тщательнее прописывать условия об изменении налогового статуса арендодателя и возможной корректировке цены. Если же останется в силе логика нижестоящих судов, то банкротов-арендодателей обяжут оформлять документы «для вычетов», даже когда это противоречит налоговым нормам. В любом случае бизнесу стоит учитывать подобные риски и закладывать в договор гибкие механизмы на случай банкротства контрагента, советует эксперт.
Роман Амбарцумов, ведущий юрист практики «Антикризис и банкротство» «Лемчик, Крупский и партнеры» , обращает внимание, что ранее ВС, рассматривая похожий спор, указал: стороны могут специально оговорить в договоре вариативность цены сделки, связанной с режимом налогообложения контрагента. Решение должно побудить участников гражданского оборота более тщательно прописывать в договорах условия корректировки цены при изменении налогового статуса сторон. Это должно повысить правовую определенность и снизить количество споров. Особенно актуально рассмотрение этого спора выглядит на фоне предложения Минфина об увеличении НДС до 22%.
◉ Выплата компенсации залоговым кредиторам
В деле о банкротстве «Мособлжилстрой Девелопмент» возник спор о выплате компенсации залоговым кредиторам (дело № А41-14157/2017). Фонд развития территорий получил права на земельные участки и три 17-этажных жилых дома в Раменском районе Московской области, после чего кредиторы — «Монтажпромстрой», «Телеком системз» и Михаил Скворцов — потребовали выплатить им компенсацию как залогодержателям. Первая инстанция и апелляция удовлетворили заявления, рассчитав компенсацию из общей стоимости переданных объектов (919 млн руб.). Суды исходили из того, что объекты представляли собой единый жилой комплекс, границы по каждому дому не определялись, а фонд приобрел имущество по общей цене.
Суд округа отменил эти решения и направил спор на новое рассмотрение, указав, что залог по каждому дому должен оцениваться отдельно, поскольку права дольщиков связаны с конкретными объектами. В жалобе кредиторы настаивают, что подход о расчете единой компенсации обоснован, поскольку объект передали единым, а Фонд развития территорий не принимал никаких мер, чтобы его разделить. Кроме того, ранее он не возражал против такого подхода в аналогичных делах.
Эксперты подчеркивают актуальность вопроса защиты интересов всех участников дела, включая бывших залоговых кредиторов. Конституционный суд ранее установил временный порядок: они получают первоначальную компенсацию при передаче предмета залога региональному фонду, а последующую — из прибыли фонда после достройки объекта (постановление № 34-П), рассказывает Маджар. Но здесь ситуация иная. Требования фонда основаны на ст. 201.15-2-2 закона «О банкротстве»: фонд выплачивает возмещение дольщикам, но не принимает на себя обязательства застройщика перед бывшими залоговыми кредиторами. Поэтому они не могут рассчитывать на последующую компенсацию из прибыли фонда.
При таких условиях позиция кассационного суда выглядит обоснованной. Но ограничение размера возмещения только гарантированной квотой ухудшает положение залогодержателей по сравнению с теми, кто вправе получить компенсацию при достройке объекта. Расчет компенсации должен учитывать специфику объекта и подтверждаться независимой оценкой, считает Маджар.
Позиция Верховного суда внесет единообразие в судебную практику, определить подход к расчету компенсации и устранить разночтения в практике. Результат рассмотрения спора должен укрепить защиту прав залоговых кредиторов в банкротстве застройщика как более слабой стороны, которая не влияет на оценку недвижимости фондом.
◉ Досрочное прекращение охраны товарного знака
Компании «Аэроплан» и «Ника мебель» поспорили из-за персонажа Симка из «Фиксиков». Первая выпускала товары с этой героиней, но не ставила товарный знак на упаковке, а вторая, наоборот, размещала. В итоге «Аэроплан» потребовал от «Ника мебель» компенсацию (дело № А46-21740/2022), а компания в ответ обратилась с иском о прекращении охраны товарного знака из-за его неиспользования (дело № СИП-1077/2023). Суд по интеллектуальным правам и его Президиум посчитали, что истец вправе требовать прекращения охраны, ведь правообладатель взыскивает с него деньги. И поскольку ответчик не доказал использование знака за три года, суды согласились прекратить охрану знака. В жалобе в Верховный суд «Аэроплан» настаивает, что сохраняет исключительные права на Симку и использует персонажа по лицензионным договорам для детских товаров. По его мнению, выпуск продукции в форме персонажа равнозначен использованию товарного знака.
На текущий момент судебная практика сложилась таким образом, что спора между правообладателем и истцом достаточно для признания истца заинтересованным в досрочном прекращении правовой охраны товарного знака. Причем такой подход противоположен позиции судов, которые считают, что даже если истец подал заявку на регистрацию сходного товарного знака, этого недостаточно для признания его заинтересованным. При этом спор и заявка — ситуации похожие: в обоих случаях именно правообладатель и его знак выступают прямым препятствием для истца.
Емкужева отмечает, что нижестоящие инстанции не стали выяснять, действительно ли истца интересует досрочное прекращение охраны товарного знака, хотя в этот интерес входит не столько сам спор, сколько возможность и намерение использовать товарный знак. «Аэроплан» заявляет, что в круг его исключительных прав входит не только право на товарный знак, но и право на произведение как объект авторского права. Если это соответствует действительности, то даже досрочное прекращение товарного знака не позволит истцу использовать спорный объект, поскольку авторские права никто не отменял. А раз у «Ника мебель» нет возможности использовать спорное обозначение, то нет и заинтересованности в деле. И в этом смысле Верховный суд может сформировать новую практику, согласно которой спор о нарушении прав не говорит по умолчанию о заинтересованности в досрочном прекращении правовой охраны товарного знака, считает эксперт.
◉ Правопреемство товарного знака после смерти правообладателя
«Руснефтегазснаб» обратился в СИП с требованием досрочно прекратить охрану товарного знака из-за неиспользования, поскольку его правообладатель умер (дело № СИП-596/2024). Суд первой инстанции в феврале заменил ответчика на наследницу в порядке правопреемства, но Президиум СИП отменил решение. Он посчитал правопреемство невозможным, поскольку требования изначально заявили к человеку, который на момент обращения уже умер и не имел правоспособности.
В жалобе заявитель утверждает, что решение создает правовую неопределенность: товарные знаки умерших правообладателей нельзя будет аннулировать из-за неиспользования. По его мнению, применять правила наследственного права к спорам о товарных знаках неправомерно. Ведь бездействие наследников по регистрации перехода права на товарный знак делает невозможным прекращение правовой охраны такого знака в связи с неиспользованием. Кроме того, наследница зарегистрировала права во время рассмотрения дела, что допускает правопреемство.
На вопрос о том, какие возможности есть у заинтересованных лиц при коллизии товарных знаков, если «старший» знак не используется после смерти правообладателя, а его наследники не оформили переход прав, сейчас ни закон, ни практика не дают однозначного ответа, рассказывает руководитель дирекции VEGAS LEX Кирилл Никитин.
Правовая неопределенность осложняет получение исключительных прав на средство индивидуализации. При отказе в госрегистрации обозначения добросовестное лицо оказывается практически лишенным судебной защиты, поскольку иск о досрочном прекращении охраны можно подать только к правообладателю или его наследникам. Но и открытие наследства не устраняет проблему, так как данные о наследниках — нотариальная тайна.
По мнению Никитина, ВС может установить срок для обращения наследников в Роспатент и определить последствия их бездействия. Также суду предстоит объяснить, как работает процессуальное правопреемство, если исключительное право на товарный знак перешло в порядке наследования уже после подачи иска. Сейчас практика противоречива: одни суды признают правопреемство, другие — нет. Эксперт подчеркивает, что эти разъяснения важны для защиты права на досрочное прекращение охраны товарных знаков при утрате правоспособности правообладателя и для устранения пробелов в законодательстве. И выводы экономколлегии повлияют на процедуру направления предложения об отчуждении знака, поскольку признание умершего правообладателя ненадлежащим ответчиком ставит под сомнение правомерность досудебного предложения.
Реестр товарных знаков Роспатента был задуман как «маяк определенности» — третьи лица должны через него узнавать об изменениях, связанных с товарными знаками. Но на практике у Роспатента нет источников актуальной информации, кроме самих правообладателей, делится Емкужева. И ответственности за непредоставление таких сведений нет. В этом деле истец знал о смерти правообладателя (сведения из ЕГРИП), но не мог знать, кому перешло исключительное право. Поэтому он обоснованно полагался на информацию в реестре Роспатента.
Причем формальное направление предложения по адресу из реестра нельзя считать исполнением досудебного порядка, если известно о смерти правообладателя, подчеркивает Емкужева. Она напоминает, что для этого есть разработанный порядок прекращения правовой охраны товарного знака в связи со смертью правообладателя по заявлению любого заинтересованного лица (подп. 4 п. 1 ст. 1514 ГК). В таком случае риск несвоевременной регистрации перехода права должен нести наследник. Срок принятия наследства — шесть месяцев, и необоснованная задержка во внесении сведений в реестр не должна перекладываться на третьих лиц. При этом, по словам эксперта, остаются открытыми вопросы о том, как действовать, если в ЕГРИП не указана причина прекращения деятельности ИП, и что делать сторонам, когда предложение по неиспользованию направлено в пределах шестимесячного срока наследования.
◉ Считается ли аккредитация при СРО ограничением конкуренции
Арбитражный управляющий из САУ «Созидание» в рамках дела о банкротстве организовал торги на электронной площадке, не аккредитованной союзом арбитражных управляющих. «Созидание» узнало об этом и оштрафовало его на 50 000 руб. После этого управляющий обратился в ФАС. Ведомство признало, что устав союза ограничивает конкуренцию, так как входящие в САУ управляющие не заключают договоры с неаккредитованными организаторами торгов. Антимонопольщики оштрафовали «Созидание» на 3,5 млн руб.
Союз с этим не согласился, но три инстанции отказались признавать решение ФАС незаконным (дело № А40-232008/2023). В жалобе в Верховный суд заявитель настаивает, что суды не учли смысл и назначение института аккредитации. Его ввели в 2014 году, чтобы предотвратить злоупотребления со стороны управляющих. Поэтому саморегулируемые организации тщательно проверяют третьих лиц и оценивают возможные риски. И предоставление аккредитации или отказ в ней — это профилактическая мера, которая защищает интересы не только кредиторов и должников, но и членов саморегулируемых организаций. Эти доводы заинтересовали главу экономколлегии Юрия Иваненко. Заседание назначено на 1 октября.
◉ Когда возможна солидарная ответственность «дочек»
Из-за расторжения соглашений между «Совкомбанком» и J.P. Morgan Securities plc у последнего возник долг на $13,9 млн. Американский банк подтвердил задолженность, но не смог выплатить ее из-за санкций. Тогда «Совкомбанк» подал иск в суд, настаивая, что деньги могло бы перевести российское подразделение «Дж.П. Морган Банк Интернешнл» (дело № А40-194447/2023). Удовлетворяя требования, суды пришли к выводу, что J.P. Morgan Securities plc и «Дж.П. Морган Банк Интернешнл» причинили вред совместно, поскольку это аффилированные лица, которые входят в один холдинг, имеют один центр принятия решений и встроены в единую корпоративную структуру. А значит, они могут отвечать солидарно. Кроме того, у американского банка может быть недостаточно активов в России, чтобы полностью возместить долг, а у аффилированного «Дж.П. Морган Банк Интернешнл» их достаточно.
С такой позицией не согласилось российское подразделение американского банка, указав в жалобе, что оно не участвовало в договорах между «Совкомбанком» и J.P. Morgan Securities plc. Более того, возложение вины на третье лицо только на основании аффилированности противоречит нормам ГК и принципу обособленности юрлиц. Дело должны были рассмотреть 3 сентября, но отложили, поскольку стороны предоставили новые позиции.
Партнер VERBA LEGAL Дмитрий Мальбин уверен, что ВС отменит судебные акты нижестоящих инстанций и направит дело на новое рассмотрение, так как этот спор практически идентичен с разбирательством между «Совкомбанком» и «Ситибанком» (дело № А40-167352/2023).
ВС приводит практику к единообразию и подчеркивает, что решение по делу «Совкомбанка» и «Ситибанка» — это не исключение, а правило, которого должны придерживаться нижестоящие суды.
Более того, Мальбин предполагает, что экономколлегия намерена пересмотреть и другие подобные дела, чтобы выстроить четкую практику применения норм по таким спорам.
Гражданские, административные и другие споры
Коллегия по гражданским делам на этой неделе рассмотрит 17 дел. Один из них — необычный процесс об ущербе в криптовалюте (дело № 5-КГ25-122-К2). Сингапурская компания World Exchange Services Pte. Ltd. утверждала, что ее бывший партнер Алексей Иванов присвоил себе криптовалюту и токены. По версии следствия, он вывел активы в 2018 году. В 2023-м Мещанский районный суд Москвы признал Иванова виновным в присвоении в особо крупном размере и взыскал ущерб, рассчитанный по курсу на дату преступления — 24 октября 2018 года. Но к тому моменту стоимость криптовалюты выросла в несколько раз, а имущество так и не вернули.
Компания не согласилась с таким расчетом и подала гражданский иск о возмещении ущерба по актуальному курсу. Она представила в суд заключение, где стоимость похищенных активов рассчитали на февраль 2024 года. Иванов возражал. По его мнению, ущерб уже определен приговором, а всё сверх — это колебания рынка и упущенная выгода. Он также ссылался на добровольные выплаты и утверждал, что спор тождественен уголовному делу. В итоге суд взыскал убытки по новому курсу, указав, что размер ущерба можно определять заново исходя из стоимости имущества на момент рассмотрения иска. Апелляция и кассация оставили это решение без изменения.
Кристина Малекина, адвокат и младший партнер «Бельский и партнеры» , отмечает, что дело поднимает сложный и дискуссионный вопрос и в правоприменительной практике нет единого ответа на него. В уголовно-правовой плоскости (например, при квалификации по ст. 160 УК «Присвоение или растрата») ущерб трактуется как реальное уменьшение имущественной массы потерпевшего. Согласно п. 30 постановления Пленума ВС от 30.11.2017 № 48, стоимость похищенного определяется по рыночной цене на момент преступления. Увеличение цены актива после этого не учитывается.
Проблема возникает с биржевыми и цифровыми инструментами (акции, облигации, криптовалюта), ценность которых заключается в их изменчивости. Уголовный суд фиксирует ущерб «на дату изъятия», игнорируя дальнейшую динамику. В гражданском же праве (ст. 15 ГК) действует принцип полного возмещения убытков — как реального ущерба, так и упущенной выгоды.
Таким образом, формируется дуализм: в уголовном деле ущерб фиксируется в ограниченном размере (по рыночной стоимости на дату хищения), а в гражданском тот же спор может порождать взыскание в значительно большем объеме из-за учета упущенной выгоды, и под ней понимается неполучение дохода, который лицо могло бы реально извлечь при обычных условиях.
В итоге нет единого подхода к определению стоимости похищенного актива или незаконного дохода. При этом приговор по уголовному делу не фиксирует окончательно размер гражданского иска, подчеркивает Малекина. Преюдиция охватывает лишь событие преступления и виновность, но не сумму ущерба. Конституционный суд не раз указывал, что гражданский суд может выйти за пределы приговора и взыскать больший вред, если он доказан (например, рост цены актива или упущенная выгода).
Пока нет правил для расчета ущерба в уголовных делах с финансовыми инструментами, правовая неопределенность сохраняется. Поэтому Верховный суд, вероятно, даст разъяснения, которые повлияют и на квалификацию хищений финансовых инструментов, включая криптовалюту, считает Малекина.
Есть и две жалобы с участием нотариусов. В одной из них Сергей Третьяков оспаривает дисциплинарное наказание от Челябинской областной нотариальной палаты, которое он получил в августе 2022 года (дело № 48-КГ25-12-К7). Поводом стали его неполные взносы в палату в 2011–2015 годах: вместо 5% (а в 2012–2014-х — 5,9%) от дохода он платил лишь 1,25%. По мнению Третьякова, сроки привлечения к ответственности давно истекли, поскольку в старом кодексе нотариусов действовал двухмесячный срок для применения взысканий со дня обнаружения проступка. Ревизионная комиссия еще в 2012–2015 годах зафиксировала размер уплаченных им взносов, и правление палаты знало или должно было знать о недоплате. Поэтому дело следовало прекратить. Новый кодекс, в котором с 2016 года увеличили сроки до девяти месяцев и установили специальные сроки давности (три или пять лет в зависимости от источника информации), нельзя применять задним числом, так как это ухудшает положение нотариуса. Еще он ссылался на то, что как президент палаты он был освобожден от взносов или имел право платить их в меньшем размере.
Суды установили, что никаких льгот или освобождений от взносов в уставе палаты не было даже для руководства. Более того, поскольку тогда Третьяков занимал должность президента палаты, он контролировал бухгалтерию и мог скрывать недоплаты. Поэтому до смены руководства выявить нарушения было невозможно. Суд решил, что срок давности начинает течь только с момента, когда новые органы палаты получили достоверные данные о задолженности. И поскольку с этой даты трехлетний срок не истек, довод Третьякова о пропуске срока суд отклонил.
В другой жалобе покупатель квартиры взыскал 3 млн руб. убытков с наследников умершего нотариуса (дело № 56-КГ25-14-К9). Ранее суд признал сделку недействительной: продавец использовал поддельный паспорт, а подпись собственника оказалась фальшивой. Истец утверждал, что нотариус не проверил должным образом личность участника сделки. Октябрьский районный суд Приморского края отказал в иске, отметив, что нотариус проверял паспорт по базе недействительных документов и у него не было оснований для отказа. Кроме того, он указал, что подобные обязательства носят личный характер и не переходят к наследникам. Апелляция с этим не согласилась и отменила решение, взыскав убытки. По ее мнению, нотариус проявил недостаточную осмотрительность при проверке личности продавца. Девятый кассационный суд общей юрисдикции поддержал это решение, подтвердив, что обязательства по возмещению вреда, причиненного нотариальным действием, переходят к наследникам в пределах стоимости наследственного имущества.
В коллегии по административным делам пять жалоб. Одна из них судейская. Бывший зампред Четвертого кассационного суда общей юрисдикции Яков Волков обжалует июльский отказ ВККС (дело № АКПИ25-682). Коллегия не стала отменять ему дисциплинарное взыскание за нарушение судейской этики, вынесла предупреждение и прекратила полномочия Волкова как зампреда, оставив статус судьи. Основные претензии заключались в том, что, возглавляя гражданскую коллегию, тот самоустранился от руководства, а это ухудшило качество работы. Кроме того, судья не рассмотрел ни одного дела в своей должности, увеличив нагрузку на других судей.
