Утром 8 марта 2004 года житель села Ригахой, что в Веденском районе Чечни, Имар-Али Дамаев, оставив дома жену и шестерых детей, отправился на кладбище. Прервать путь и побежать обратно его заставили звуки взрывов со стороны Ригахоя. Возвратившись в село, Дамаев обнаружил лишь руины на месте своего дома – удар с воздуха нанесли самолеты федеральных войск, целившиеся в инсургентов, но убившие всю семью мирного чеченца, кроме старшего сына Умара, который в этот день был в школе.
Такую версию событий представил пострадавший Дамаев в ЕСПЧ, требуя признать за Россией нарушение права его близких на жизнь (ст.2 Конвенции по правам человека), права на объективное расследование (в рамках той же статьи), запрета на бесчеловечное обращение (ст.3) и права на защиту собственности (ст.1 протокола №1).
Картина того трагического дня в пересказе представителей российского правительства естественным образом отличалась от той, что представил Дамаев. Власти не отрицают, что бомбардировка Ригахоя проводилась 8 марта, однако село уже несколько лет как считалось заброшенным – Дамаевы заняли дома самовольно, никак не зарегистрировав свое присутствие.
Более того, несмотря на массированный обстрел поселения с воздуха, жилье заявителя было взорвано по причине, не связанной с операцией против боевиков. Исследование места происшествия показало, утверждали ответчики, что найденные там осколки снаряда не могут быть фрагментами авиационной бомбы – это обычный фугас, который по странному стечению обстоятельств сдетонировал именно в момент бомбежки.
Однако страсбургский суд не поверил России: сомнительно, что кто-то будет манипулировать действующим взрывным устройством у себя дома в окружении пяти маленьких детей да к тому же в момент спецоперации, говорится в опубликованном на этой недели постановлении. Значится в нем и другая претензия. Войска должны были провести разведывательную вылазку в село перед тем, как принять решение об атаке. Если этого не было сделано, то имеет место недопустимая халатность, тем более, что на тот момент в регионе не было введено чрезвычайное положение или режим контртеррористической операции.
Расследование смерти Дамаевых в ЕСПЧ также было признано неадекватным. Следственные действия были проведены только через восемь дней после случившегося, что недопустимо, когда речь идет о таком неординарном инциденте, как взрыв жилого здания с многочисленными человеческими жертвами. Вдобавок к этому власти стандартно отказали суду в передачи большей части материалов, что для ЕСПЧ считается существенным доводом в пользу наличия нарушения прав.
Доказать, однако, ущемление права на защиту имущества – дома, мебели, нескольких десятков голов скота и личных предметов – Дамаев в Страсбурге не смог. Суд отказал заявителю, следуя двум аргументам. Во-первых, автор жалобы не представил каких-либо хотя бы приблизительных параметров уничтоженной собственности кроме размера желаемой за нее компенсации. А во-вторых, претензии на возмещение материального ущерба впервые всплыли только в ЕСПЧ – на родине Дамаев не пытался взыскать с государства стоимость утраченного жилья.
Разбирая вопрос о бесчеловечном обращении, суд углубляется в свою богатую практику, в том числе и по так называемым "чеченским делам". Аналогичным пыткам признается состояние человека, родственники которого либо пропали без вести, либо находятся в неволе (учитывая ряд оговорок). В данной же ситуации речь идет о мгновенной смерти семьи Дамаевых, и суд, учитывая, в том числе, и все пережитое заявителем горе и отчаяние, был вынужден отказать.
Потерявший почти всех близких людей Дамаев просил суд выписать ему компенсацию в размере 300000 евро. "Это не тот случай, когда одного факта признания нарушения прав достаточно", — пишут судьи ЕСПЧ, удовлетворив финансовые требования в полной мере. Редкий случай, в особенности, когда заявлена столь крупная сумма.
***
Читайте также в сюжете "Россия и ЕСПЧ"
Страсбургский триумф чеченского гангстера
Плохие правила стрельбы по дезертирам и избирательное правоприменение в пользу государства
В ЕСПЧ — день диких историй из практики российского МВД
Новые приключения россиян в Страсбурге
ЕСПЧ отделил понятие "прогрессивного толкования закона" от практики Верховного Суда России
ЕСПЧ решил, что 110 млн рублей – слишком большая компенсация, когда истцу 94 года
Все семеро судей ЕСПЧ заявили особые мнения по "катынскому" делу. Анатолий Ковлер — дважды
Тайна Катынского леса оказалась для России выше международных соглашений
