История дела: коротко
28 июля 2017 года Центробанк отозвал лицензию у одного из крупнейших частных банков России – банка «Югра». Собственники пытались оспорить это решение, но безуспешно, поэтому в конце 2018 года суд начал процедуру банкротства «Югры» и открыл конкурсное производство (дело № А40-145500/2017).
Страховой случай по делу «Югры» стал крупнейшим за всю историю банковской системы России. На выплаты вкладчикам Агентство по страхованию вкладов (АСВ) потратило порядка 170 млрд руб. Поэтому, когда Агентство получило функции конкурсного управляющего в «Югре», оно стало взыскивать убытки, причиненные банку действиями менеджмента, бенефициара Алексея Хотина и якобы подконтрольных ему юридических лиц.
Требования о взыскании убытков начали поступать в АСГМ в мае 2020 года. АСВ также просило принять обеспечительные меры по своим заявлениям – арестовать счета и запретить регистрационные действия с недвижимостью.
17 июля и 6 августа судья Евгений Кравченко удовлетворил требование АСВ – и наложил обеспечительные аресты на счета десятков ответчиков. Целому ряду юридических лиц запретили пользоваться денежными средствами и распоряжаться любым имуществом вплоть до момента, когда суд примет решение по требованиям Агентства.
Аресты, угрожающие бизнесу
Среди компаний, на счета которых суд наложил обеспечительными мерами, оказались крупные должники «Россельхозбанка» – АО «Московский телевизионный завод «Рубин», АО «Куб», АО «Негуснефть» и Нефтяная компания «Дулисьма». В государственном банке этими мерами обеспокоились – и поэтому попросили суд привлечь их к участию в деле в качестве третьего лица. И, конечно, отменить обеспечительные меры, наложенные на имущество этих компаний по требованиям АСВ.
В обоснование своих ходатайств (имеются в распоряжении «Право.ru») «Россельхозбанк» указывает, что ограничения, наложенные на счета компаний, могут привести их к банкротству.
Например, в ходатайстве об отмене ограничения на использования денежных средств на 21,5 млрд руб. в отношении Нефтяной компании «Дулисьма» госбанк указывает: блокировка расчетных счетов общества приведет к проблемам в расчётах с контрагентами, а в ближайшей перспективе – и к невозможности выплаты заработной платы работникам, обслуживанию долга перед «Россельхозбанком» и другими кредиторами, «что с неизбежностью обернется наращиванием задолженности и дефолтом». При этом в «Россельхозбанке» отмечают: АСВ, действуй оно добросовестно, не может быть заинтересовано в банкротстве компании, ведь ее требования будут уступать в приоритете по отношению ко многим другим требованиям.
Также юристы госбанка в своем ходатайстве отметили, что требования АСВ к нефтяной компании «как минимум, не носят бесспорный характер»: в банке уверены, что требование о взыскании убытков фактически направлено на обход закона – потому что АСВ пропустила сроки исковой давности для признания недействительными сделок заключение которых якобы причинило убытки "Югре".
«АСВ в качестве убытков заявляет кроме реального ущерба (невозвращенное тело долга) и упущенной выгоды (неоплаченных процентов), в сумме составляющих около 9,5 млрд руб., также еще и начисленные штрафные санкции в размере 12 млрд руб., которые к убыткам отнесены быть никак не могут», – отмечают в «Россельхозбанке».
Схожие доводы юристы банка приводят и в отношении ограничений счетов АО «Негуснефть» на 15,7 млрд руб. и обществ «Рубин» и «Куб» на 6,5 млрд руб. А последним двум компаниям еще и арестовали имущество на Багратионовском проезде в Москве, которое находится в залоге у «Россельхозбанка». Это напрямую нарушает права и интересы банка, так как лишает его права на удовлетворение требований о возврате кредитных средств за счет стоимости заложенного имущества, уверены заявители жалоб. Кроме того, запрет на совершение регистрационных действия с залоговым имуществом противоречит закону «Об исполнительном производстве» – он прямо запрещает подобные ограничения.
Евгений Кравченко рассмотрит все три ходатайства «Россельхозбанка» уже 28 октября.
Иски завтра, аресты – сейчас
Юлия Михальчук, советник , отмечает, что институт обеспечительных мер в целом нуждается в корректировке. «Как минимум суд должен проверять, не приведут ли меры к необратимым негативным последствиям для должника, не станут ли они причиной разорения самого ответчика и не причинят ли вред третьим лицам», – полагает специалист.
Сейчас же у института обеспечительных мер есть целый ряд проблем, отмечают Михальчук. Они проявились и в кейсе «Югры». Во-первых, это пониженный стандарт доказывания, введенный Верховный суд в конце 2018 года и подтвержденный в 2019 (см. «Экономколлегия изменила стандарт доказывания для обеспечительных мер»). Во-вторых, заседание, на котором принимаются обеспечительные меры, проводится без участия ответчика и без учета интересов третьих лиц. В-третьих, суды не проверяют размер обеспечительных мер. «Суд не учитывает то, что у ответчика могут быть иные долги и нужды, на которые нужны деньги. Заморозка всех активов ответчика практически автоматом приводит к просрочкам, наращиванию долгов и банкротству. И это при том, что сам спор об ответственности будет рассматриваться ещё весьма долго: год, два, а то и дольше», – объясняет Михальчук.
Сергей Савельев отмечает, что меры обеспечения сами по себе могут привести к невозможности исполнения и текущих обязательств компании, в том числе обслуживать свои кредиты, и также будущих предположительных судебных актов по делу «Югры».
В этой ситуации и внешние заимствования и перекредитование могут не помочь. Обеспечительные меры в такой ситуации хуже пандемии, цунами и прочих форс-мажоров. То есть если компании окажутся в банкротстве, то имущественная масса для всех может сильно сжаться. В итоге может оказаться, что «и не вам, и не нам».
По словам эксперта, такое обеспечение нарушает некий баланс, который должен устроить всех. «Поэтому само по себе наложение обеспечительных мер возможно, но в случае предъявления разумных обоснований иными заинтересованными лицами для целей обеспечения баланса интересов принятые меры лучше отменить полностью или в части. Собственно институт отмены обеспечительных мер и создан для того, чтобы суд мог учесть интересы всех и скорректировать наложенные им же ограничения», – отметил Савельев.