В 2014-м и марте 2017-го банк «Югра» заключил четыре кредитных договора с «Рент Эстейт Групп». Чтобы обеспечить исполнение трех из них, стороны заключили договоры ипотеки. Две из этих сделок совершили не одновременно с кредитными договорами, а меньше чем за два месяца до того, как у кредитной организации в июле 2017 года отозвали лицензию. В 2018 году госкорпорация «просудила» требования по этим кредитным договорам в делах № А40-248163/2017 и № А40-87716/2018. «Рент Эстейт Групп» не исполнил решения, а в 2020-м компанию признали банкротом. АСВ в лице банка хотело встать в реестр с «обычным» требованием 2,051 млрд руб. и залоговым — 10,4 млрд руб.
Позиции судов разошлись
АСГМ включил требования банка в реестр кредиторов. Первая инстанция пришла к выводу, что их подтверждают вступившие в силу решения суда (дело № А40-109791/2019). У 9-го ААС другая позиция. Суд не стал включать требования «Югры» в реестр. Апелляция отметила, что должник входил в группу компаний, которые подконтрольны банку. Кредитная организация влияла на принятие ООО бизнес-решений. При заключении договоров ипотеки у «Рент Эстейт Групп» уже были признаки неплатежеспособности, и банк должен был о них знать. Из-за этих сделок существенно увеличились требования «Югры». Это исключило возможность погасить требования кредиторов третьей очереди за счет реализации заложенного имущества. Суд пришел к выводу, что договоры ипотеки недействительные. Их заключили, злоупотребляя правом. Цель сделок — вывести имущество компании, причинить вред кредиторам и установить контроль в банкротстве. С такой позицией согласился АСМО. Агентство обжаловало эти выводы в Верховном суде.
Экономколлегия отменила акты апелляции и кассации и направила дело на новое рассмотрение в 9-й ААС. ВС отметил, что суды не проводили финансовый анализ деятельности «Рент Эстейт» ни когда заключали сделки, ни в момент отзыва лицензии у «Югры». Судьи обратили внимание: обычно, чтобы создать фиктивную задолженность, используют формальный денежный оборот. С его помощью деньги выводят из имущественной сферы должника с целью сохранить его за конечными бенефициарами.
Определяя баланс между интересами корпоративной группы и ее участника, следует исходить из того, что злоупотреблением правом не считаются действия участника группы, которые хоть и направлены на то, чтобы реализовать общий интерес, но при этом не стали причиной банкротства такого участника.
Судам надо было выяснить обстоятельства, которые привели к несостоятельности должника. Еще ВС указал, что в этом деле обеспечительные сделки заключали, чтобы исполнить реальные кредитные договоры. По ним банк ранее выдал деньги. Так, ВС отметил: выводы судов о том, что договоры ипотеки заключали с целью причинить вред кредиторам, сформировать подконтрольную задолженность и уменьшить число голосов независимых кредиторов, преждевременны.
Мнение юристов
Антон Красников, партнер , отмечает, что ранее ВС приходил к похожим выводам. Например, в деле о банкротстве «СПАР Липецк» (дело № А36-7977/2016) ВС отметил: когда поручительство рассматривают как сделку, которая привела к банкротству, необходимо оценить внутригрупповые мотивы его выдачи. Еще эксперт привел в качестве примера дело ООО «Хортица» (дело № А40-83941/2018). Там рассматривали заявление конкурсного управляющего о признании недействительными договоров залога и поручительства, которые заключили все с тем же банком «Югра».
ВС пришел к абсолютно аналогичным выводам о внутригрупповом интересе и необходимости исследовать реальные причины банкротства должника в целях оценить порочность сделки.
Андрей Городничев, ведущий юрист правового бюро «Олевинский, Буюкян и партнеры», обращает внимание на вывод ВС, что порочные внутригрупповые сделки при соблюдении критерия экономической целесообразности могут устоять, если их совершили не со злоупотреблением правом и из-за них должник не обанкротился. В этих ситуациях на первый план, по мнению эксперта, выходит грамотный анализ финансового состояния должника.
Подход, который реализует ВС, может стать фундаментом для механизма банкротства группы компаний.
По мнению Вадима Бородкина, советника , неоднозначен контекст разъяснений ВС о том, что для вывода о злоупотреблении правом имело существенное значение то, что спорными сделками оформлялся последующий залог во исполнение реальных кредитных договоров. Эксперт полагает, что это играло бы важную роль, если бы шел спор о мнимости кредитов.
Применительно к вопросу о злоупотреблении правом важен как раз период предоставляемого обеспечения, который был незадолго до банкротства должника.