Вице-президент Федеральной палаты адвокатов Елена Авакян в рамках слета банкротных специалистов — 2024 затронула вопросы поправок к закону «О банкротстве» и практики банкротства после двухлетнего моратория, сообщает пресс-служба ФПА.
Поправки глобально изменили отношения о процессуальном банкротстве, в частности ввели электронное взаимодействие в процедурах несостоятельности, процедуру электронной подачи заявлений о включении требований в реестр и подняли порог долга для начала банкротства компаний. Авакян отметила, что эти изменения ожидаемо снизят нагрузку на суды, но не ответят на вопросы о том, что делать, если долг не достиг 2 млн руб., и почему при отсутствии платежеспособности нельзя подать заявление о банкротстве. Хотя прежние границы были очень низкими, но неплатежеспособность определяется не суммой долга, а способностью этот долг обслуживать, объясняет Авакян.
Оценивая поправки к закону «О банкротстве», она обратила внимание на «перекос»: закон защищает исключительно кредитора, когда в банкротстве допускается, например, установление контролирующего должника лица и привлечение его к ответственности. При этом в корпоративном праве иск о признании себя контролирующим должника лицом не допускается.
Еще Авакян отметила, что часть отношений в сфере банкротства сейчас регулируется не столько законом, сколько постановлениями Конституционного суда, имеющими прямое действие. Суд выработал ряд позиций об иммунитете единственного жилья банкрота, налоговых отношениях, учете требований ФНС при продаже активов. И сейчас законодатель постепенно приводит закон в соответствие позициям КС, заметила Авакян.
Затронула она и вопрос фондов. По задумке, реализованная в российском праве трастовая модель позволяет создавать наследственные фонды, чтобы сохранить активы, в частности, при банкротстве учредителя фонда. Но здесь есть проблемы. Например, когда к субсидиарной ответственности привлекают наследников человека, который должен был нести эту ответственность. При этом способов освободиться от нее путем, например, личного банкротства практически нет. Эти «перекосы» превращают активную пассионарную часть населения, по сути, в «люмпенов», признает Авакян.
Из этих людей, которых сегодня во многом огульно привлекают к субсидиарной ответственности, мы получаем пассионарную, активную, экономически грамотную прослойку, но она не может легально себя реализовывать, потому что все, что они заработают, будет уходить на погашение долгов. Никто, естественно, на таких условиях работать не будет. И получается, что мы фактически обеспечиваем кадрами серые и черные сектора экономики, что вряд ли является целью.
Еще Авакян отметила: традиционно считается, что если должник неплатежеспособен, то это всегда вина должника. Это, говорит она, совсем не так. Ведь кредитор, выдающий кредит, должен думать о том, чем потом будут обеспечены его требования, как он будет истребовать долг и с кем он вообще имеет дело. В завершение вице-президент ФПА назвала порочным подход фактически полного отказа в банкротстве от презумпции ограниченной ответственности формы юрлица и фактического превращения всех компаний в полные товарищества. Она предположила, что по мере развития сферы отношений банкротства этот подход все же будет меняться.