Антикоррупционную кампанию в Марий Эл в 2000 году решили начать с показательного процесса над экс-главой администрации президента республики, председателем ЦИК региона. Вторым фигурантом "пилотного" суда стал крупный бизнесмен, который, по версии обвинения, дал высокопоставленному чиновнику взятку. Однако московский "сценарий" неожиданно поломала коллегия присяжных заседателей, сформированная Верховным судом Республики Марий Эл для рассмотрения этого уголовного дела, а также известный московский адвокат.
В октябре 2000 года владельца ООО "Вереск" Александра Голомидова (в настоящее время фирма принадлежит другому собственнику) заподозрили в даче взятки в виде автомобиля "ГАЗ-3110" Юрию Петрову, руководителю секретариата администрации Президента Республики Марий Эл. Предпринимателю было предъявлено обвинение по ч. 2 ст. 291 УК (дача взятки должностному лицу в значительном размере). По версии следствия, бизнесмен летом 1999 года обратился к влиятельному в республике чиновнику с просьбой уладить в его пользу проблемы, возникшие на республиканской таможне в связи с нарушением таможенных правил со стороны ООО "Вереск", а когда дело обернулось благоприятным для Голомидова исходом, он через несколько месяцев отблагодарил Петрова автомобилем стоимостью 180 000 руб. Уголовное дело по ч. 4 ст. 290 УК (получение взятки в крупном размере) было возбуждено также и в отношении Петрова.
Предпринимателю в случае обвинительного приговора суда грозило наказание в виде лишения свободы на срок от пяти до десяти лет, а чиновнику, занимающему государственную должность в субъекте РФ, – от семи до двенадцати лет.
Задержания и обыски
Голомидова задержали утром 5 октября 2000 года на выходе из подъезда дома. В течение дня его "опрашивали" и только вечером приступили к официальному допросу в присутствии адвоката Анны Гордеевой, имя которой назвал сам подозреваемый (в течение дня она была занята в процессе по другому делу). Голомидов утверждал, что "Волгу" он Петрову действительно передал, но за полную ее стоимость, никакой связи с делом о таможенном нарушении, якобы им допущенного, нет.
В тот же день в служебном кабинете и квартире Петрова сотрудники регионального управления по борьбе с организованной преступностью по Приволжскому федеральному округу (в 2008 г. эта структура МВД была повсеместно расформирована) произвели обыски, в ходе которых были изъяты, в частности, документы на автомобиль "ГАЗ-3110", зарегистрированный в ГИБДД на имя жены Петрова. А самого чиновника после полуторачасового обыска пришлось госпитализировать в больницу с диагнозом "гипертонический криз". Местным журналистам, предпринявшим попытки узнать причины происходящего, в пресс-службе МВД республики отвечали, что никакой информацией по этому поводу не располагают.
Дело Голомидова – Петрова вызвало в республике широкий резонанс, докатился он и до Москвы. Причиной тому стал второй фигурант коррупционного дела ценой в легковой автомобиль – бывший глава администрации президента Марий Эл (с июня 2011 г. эта государственная должность получила другой статус – глава республики). Ко времени возбуждения уголовного дела он уже занимал кресло председателя Центризбиркома республики, а обыски с санкции замгенпрокурора РФ по ПВО Александра Звягинцева проходили в канун выборов депутатов Госсобрания Марий Эл и глав двух крупных городов – Волжска и Козьмодемьянска.
Позиции Москвы, федерального округа и республиканских властей
Некоторые представители республиканских СМИ и правозащитных организаций назвали происходящее "политической провокацией, связанной с выборами". По мнению же члена ЦИК Российской Федерации Нины Кулясовой, деятельность Петрова – как председателя ЦИК Марий Эл и как физического лица – следует разделять. Между тем в республику накануне выборов прибыл заместитель полномочного представителя Президента РФ в ПФО Валентин Степанков. Целями своей поездки он назвал контроль над работой по приведению нормативных актов Марий Эл в соответствии с федеральным законодательством, проверку фактов, обнародованных в московских СМИ, которые ставят под сомнение уровень законности и правопорядка в республике и вызывают беспокойство "не только окружного руководства, но и непосредственно федеральных структур". Упомянул Степанков и о выборах в республике, подчеркнув, что они должны проходить в рамках закона, без задействования административных ресурсов тех должностных лиц, которые участвуют в предвыборной гонке.
Оценку уголовному преследованию Петрова дал, наконец, и глава МВД республики Анатолий Иванов, подчеркнувший, что "это чисто уголовное деяние, а не политическая акция". Правда, когда в Йошкар-Олу из Нижнего Новгорода прибыли сотрудники РУБОПа, министр попытался склонить коллег к тому, чтобы на время проведения выборов отложить оперативно-разыскные мероприятия, но в результате сам стал на точку зрения рубоповцев: "Аргументы следствия были достаточно весомыми. При наличии оперативной информации о том, что высокое должностное лицо является нечистоплотным, получило взятку, дальнейшее его пребывание в должности находится под большим вопросом".
Нашел в местной прессе отражение и тот факт, что президент Марий Эл Вячеслав Кислицын (в то время член КПРФ) обратился к министру МВД РФ Владимиру Рушайло и Генпрокурору Владимиру Устинову с просьбой дать компетентную оценку событиям, инициированным и направляемым из федерального округа, эпицентром которых стало уголовное дело председателя Центризбиркома. Но, судя по тому, что в республику прибыла группа представителей МВД и спецслужб России для проверки возможных связей местных высокопоставленных чиновников с криминальными кругами, антикоррупционная кампания в Марий Эл получила одобрение на самом верху, а дело Голомидова – Петрова (правда, в прессе его чаще называли только по имени высокопоставленного чиновника) должно послужить подтверждением, что сигнал с берегов Москвы-реки услышан на Волге.
Методы следствия
Голомидова через три дня после задержания этапировали в Нижний Новгород (здесь располагался офис полномочного представителя Президента РФ в ПФО и окружные структуры, в том числе управление по борьбе с организованной преступностью) и поместили в следственный изолятор. Следователь, ведущий дело, поставил Голомидова в известность, что ему назначен адвокат. Бизнесмен категорически отказался от услуг незнакомого юриста и обратился к следствию с просьбой обеспечить участие в допросах его адвоката Гордеевой, в чем ему было отказано под предлогом удаленности Йошкар-Олы от Нижнего Новгорода. Таким образом, допросы Голомидова начались вообще без присутствия защитника, а сам он в суде утверждал, что 9 октября следствие незаконно добилось от него признания вины в даче взятки. В числе методов психологического воздействия на него Голомидов назвал следующие действия следствия: только при условии признательных показаний ему было обещано "разрешение" на звонки жене и дочери, которые находились в неведении о месте его нахождения, а также адвокату Гордеевой.
А 11 октября на допрос Голомидова по его просьбе в нижегородское СИЗО приехала Гордеева. В присутствии защитника подследственный заявил, что ранее сделанное им признание было вынужденным. С этого момента он вернулся к прежним показаниям от 6 октября, в которых утверждал, что автомобиль Петрову он продал, причем за полную стоимость, и больше их не менял ни в ходе предварительного следствия, ни в самом процессе. Категорически отказывался от предъявленных обвинений в получении взятки за решения "вопроса" в республиканской таможне и второй подследственный по уголовному делу – Петров. Когда их дело по подсудности было передано в Верховный суд республики, Голомидов и Петров ходатайствовали о его рассмотрении судом присяжных.
Примечательно, что первый в РФ суд с участием присяжных состоялся 15 декабря 1993 года так же в Приволжском федеральном округе (о саратовском процессе по делу братьев Артура и Александра Мартыновых, обвинявшихся в умышленном убийстве трех человек, совершенном с особой жестокостью; "Право.Ru" писало здесь >>). Заседание в Саратовском областном суде привлекло тогда внимание юридической общественности России, отечественных и зарубежных журналистов и наблюдателей, пресса писала, что от "судей факта" не ждут юридической компетентности, опора делается на их здравый смысл, жизненный опыт, умение сопоставлять и взвешивать услышанное и увиденное в суде.
Именно на эти человеческие качества присяжных заседателей рассчитывал воздействовать в суде опытный московский адвокат Юрий Костанов, вызвавшийся защищать известного в республике предпринимателя (имя адвоката чиновника установить не удалось). Но подобную цель не мог не поставить перед собой и государственный обвинитель (тексты судебных решений в то время на сайтах судов не публиковались, узнать имена председательствующего в процессе судьи и прокурора в открытых источникам найти не удалось), поэтому вопрос виновности или невиновности подсудимых решался в ходе состязательности сторон, старавшихся склонить "судей факта" на свою сторону.
Слушание по делу бизнесмена Голомидова и бывшего председателя Центризбиркома Марий Эл Петрова началось 14 мая 2001 года в ВС республики и проходило в открытом режиме.
Резоны гособвинения
Гособвинение прежде всего акцентировало внимание присяжных на признательных показаниях владельца ООО "Вереск", данных им на предварительном следствии 9 октября и зафиксированных в протоколе допроса и на видеозаписи. В качестве следующего доказательства вины подсудимых прокурор предъявил суду данные, полученные в ходе прослушанных телефонных разговоров Петрова. Согласно расшифровкам, 21 августа 1999 года глава администрации первый раз обратился по телефону к начальнику таможни с просьбой "внимательно отнестись к делу Голомидова", а затем несколько раз интересовался реакцией на собственную просьбу: тем самым, по мнению обвинения, Петров явно выразил личную заинтересованность в исходе дела. Прокурор также предъявил суду квитанцию Голомидова о получении им от Петрова 180 000 тыс. руб. "за якобы проданный автомобиль" и подчеркнул, что она оформлена задним числом, – это, по его убеждению, свидетельствовало, что бизнесмен и чиновник попросту попытались замести следы вручения и получения взятки. К тому же, подчеркнул прокурор, у семьи Петровых, по информации правоохранительных органов, нет средств для такой дорогостоящей покупки.
Линия защиты
Когда наступил черед защиты, Костанов заявил, что, по его мнению, доказательства, якобы уличающие как Голомидова, так и Петрова, как раз не могут быть положены в основу обвинения.
– Утрата объективности при расследовании, а объективность – это не только моральное, но и требование закона, приводит к тому, что люди собирают доказательства так, что собранные материалы нельзя считать доказательствами, – сказал защитник, адресуясь к коллегии присяжных, и уточнил, что имеет в виду показания Голомидова, полученные 9 октября с нарушениями ст. 150 и 151 УПК РСФСР, что делает невозможной проверку в судебном заседании их достоверности. И тут же объяснил "судьям факта" суть требований названных статей и характер их нарушений.
Так, в силу ч. 5 ст. 150 "следователь выслушивает обвиняемого, а затем в случае необходимости задает обвиняемому вопросы". Между тем из видеозаписи видно, что следователь не предоставил Голомидову возможности изложить свои показания, весь допрос свелся к вопросам и ответам, причем часть вопросов со стороны следствия носит наводящий характер, призванный внушить допрашиваемому нужные для обвинения ответы. В силу же ч. 2 ст. 151 "показания обвиняемого заносятся в протокол в первом лице и по возможности дословно", между тем сравнение текстов протокола и стенограммы видеозаписи, а также ее прослушивание показывают, что записи в протоколе не всегда соответствуют словам допрашиваемого, сказанным им на самом деле. Для примера, адвокат указал на фразу, которую протокол приписывает Голомидову: "Таким образом я понимаю, что совершил преступление – дачу взятки должностному лицу, а именно Петрову Юрию Павловичу. Давал взятку один раз, это было в 1999 г. и заключалось в передаче автомашины ГАЗ-3110 "Волга" за решение вопроса с марийской таможней. Кроме этого, я никаких преступлений не совершал". Однако просмотр видеозаписи показывает, что он этих слов не произносил, а сказаны они в несколько другой редакции следователем и прозвучали как утверждение вины Голомидова.
Что касается прослушивания телефона чиновника, то защитник обратил внимание суда присяжных на следующее обстоятельство: даннное оперативно-разыскное действие должно осуществляться в соответствии со ст. 7 закона "Об оперативно-розыскной деятельности", в ней указаны основания, при наличии которых можно осуществлять прослушивание телефонных разговоров. И первое из них – возбуждение уголовного дела, однако настоящее дело, говорил с заметным возмущением адвокат, возбуждено почти через год после начала прослушивания. Вторым законным основанием для прослушивания телефона Петрова, продолжил защитник, могли послужить признаки готовящегося, совершаемого или совершенного преступления.
– Но на момент начала прослушивания, – подчеркнул Костанов, – не было еще никаких преступлений и никаких сведений, ничто не готовилось, даже те деяния, которые потом стали считать преступными…
Не применимы к Петрову и другие основания для "прослушки", указанные в законе, вел свою линию адвокат. Петров не создавал угрозы государственной, военной, экологической или экономической безопасности России, не относился к лицам, скрывающимся от органов дознания, уклоняющимся от уголовного наказания, относительно него не поступали запросы Интерпола. Но самый убедительный, на взгляд юриста, довод по этому вопросу он приберег напоследок.
– Зачем записи этих разговоров вообще приобщены к делу? – вопрошал Костанов. – По содержанию своему они никого ни в чем не изобличают. Нам ведь важно установить не то, была ли вообще передана "Волга" Петрову или нет, а были ли уплачены деньги за эту "Волгу". Из этих [телефонных] разговоров на эту тему вообще ничего почерпнуть невозможно…
Как подчеркнул адвокат, речь идет о звонках Петрова по поводу Голомидова в два адреса – начальнику республиканской таможни и сотрудникам "Марий Энерго". И на этом основании обвинение пришло к выводу, что глава администрации Кислицына покровительствовал Голомидову, а значит, брал за это деньги.
Ну позвонил Петров начальнику таможни, развивал тему Костанов, объяснил тому, что бизнес-операции Голомидова могут уменьшить долги республики перед федеральным Центром и РАО ЕЭС, действия его не выходят за рамки закона (в чем суть бизнес-проекта Голомидова, установить из открытых источников не удалось), и сказал, что "надо бы этому Голомидову помочь".
– Что здесь дурного, спрашивается? Что здесь запретного? Что здесь незаконного? Почему же никто – ни следователь, ни прокуратура, ни гособвинитель – не назвали нам закона, который запрещает такие действия?
Действия Голомидова, говорил далее адвокат, квалифицированны по ч. 2 ст. 291 УК РФ, потому что он якобы давал взятку за якобы незаконные действия Петрова. В чем, по мнению обвинения, заключается незаконность действий Петрова? А в том, ответил на свой же вопрос Костанов, что, оказывается, в круг должностных обязанностей главы администрации не входит о чем-либо просить руководителя таможни.
– Совершенно очевидно, – сказал адвокат, что обвинение в данном случае под незаконными действиями понимает совсем не то, что законодатель. Обвинение считает незаконными любые действия должностного лица, выходящие за рамки его полномочий. Это было бы так, если бы своими действиями должностное лицо ущемляло чьи-либо права и интересы.
В данном случае это неверно, продолжил Костанов. Если бы законодатель признавал незаконными любые действия должностного лица, выходящие за рамки его полномочий, то ч. 1 ст. 290 вообще не была бы нужна. В данном случае в УК под незаконными действиями понимаются не действия, не предусмотренные законом, а действия противоправные.
Уделила защита внимание и квитанции на сумму 180 000, которую изъяли при обыске в квартире Петрова (с грубыми поцессуальными нарушениями, как доказал в суде адвокат). И в этом вопросе в обвинительных "сооружениях" прокурора нашлась брешь.
– Так оно и есть, – сказал адвокат, – квитанция оформлена задним числом. Но это ровным счетом ничего не подтверждает. Голомидову нужно было оприходовать какие-то деньги, что он и сделал. Сделал задним числом, потому что это было удобно тогда. Это подтверждало бы версию обвинения, если бы он сделал это тогда, когда возникло дело, когда появилась надобность таким образом завуалировать безвозмездный характер передачи автомашины. Но этого-то и нет. Квитанция оформлена задолго до возбуждения дела…
Вердикт присяжных
Не удержался Костанов и от комментария по поводу "политической подоплеки" уголовного дела в отношении председателя республиканского ЦИК.
– Прослушивание телефонных разговоров Петрова началось никак не раньше лета 1999 года. Сделка с автомобилем была осенью тоже 99-го. А когда дело было возбуждено? А дело возбуждено осенью, но уже 2000 года, накануне выборов в республике, – сказал адвокат, обратив внимание присяжных, что это произошло на основании "анонимного заявления, принятого дежурным по милиции от неустановленного гражданина".
– Мне не хотелось бы развивать этот мотив дальше, – закончил выступление перед присяжными Костанов. – Я считаю, что Голомидов и Петров ни в чем не виноваты независимо от того, связаны происки обвинителей с выборами или нет.
На коллегию присяжных яркая и эмоциональная речь адвоката произвела куда большее впечатление, чем сухое выступление государственного обвинителя, и они вынесли оправдательный вердикт в отношении обоих подсудимых. Приговор Верховного суда республики был опротестован государственным обвинителем, но в кассациии протест не был поддержан прокурором, участвовавшим в заседании, а Верховный суд РФ приговор оставил без изменения.
