Право — одна из величайших социальных ценностей. Именно право стало основой становления современного мира, оно находится в эпицентре всех общественных отношений. Отсюда и значение профессии юриста: с моей точки зрения, ни одну сферу жизни невозможно представить без его участия.
Юриспруденция стала частью моей жизни двадцать лет назад. По профилю я начал работать со студенческой скамьи. Пожалуй, самым большим событием в моей профессиональной жизни и просто удачей стала возможность сразу после окончания института понаблюдать за рождением первой части Гражданского Кодекса, работа над которой велась Исследовательским центром частного права. Этот период оставил незабываемые впечатления о блестящем авторском коллективе, каждый из членов которого поражал глубиной и широтой знаний, интеллектом, безграничным энтузиазмом и преданностью профессии.
Я убежден, что реформа судебной системы, попытка придания ей открытости и большей демократичности повлечет за собой реформу института адвокатуры, а также рынка юридических услуг в целом. Например, роль технологий и интерактивности в юриспруденции будет неуклонно повышаться. Еще один пример — унификация принципов работы арбитражных судов и судов общей юрисдикции, в которых вводится апелляционная инстанция. Все это требует от адвокатов новых подходов, знаний и навыков.
Тем не менее, я не думаю, что подобные изменения будут происходить быстро: это просто невозможно. Мне хочется посмотреть, как, скажем, будет реализовываться указ Президента о том, что все судебные акты с 1 июля 2010 года должны быть доступны в онлайн-режиме. Прежде всего это касается судов общей юрисдикции, прозрачность которых ниже, чем у арбитражных судов. Это чрезвычайно трудоемкая работа, которая должна поменять принцип работы судей, подход к судопроизводству. Что, судья будет приходить на заседание с черновиком постановления, чтобы потом скорректировать его и быстро разместить в интернете? Не думаю.
Адвокат как никто другой обязан следовать нормам профессиональной этики. Вы скажете, что и в судейском корпусе есть собственный этический кодекс? Безусловно. Но в адвокатской среде есть еще понятие "конфликт интересов", пренебрежение которым — грубейшее нарушение, несовместимое со статусом адвоката.
Сегодня адвокатура существует в трех формах: коллегия, бюро, кабинет. Не отважусь судить, насколько хорошо эти формы отвечают интересам "ортодоксальных" адвокатских образований, большей частью представляющих физических лиц в уголовном судопроизводстве и судах общей юрисдикции. В сфере же бизнес-адвокатуры адвокатские структуры de facto создаются, существуют и развиваются по образцу фирм, которым присущи специфические отношения партнерства, механизмы управления, найма сотрудников и так далее. Такого рода образование — бизнес, имеющий свою рыночную оценку. Надо это понимать. Конечно, я считаю, что адвокатскими фирмами должны управлять адвокаты, однако допускаю, что администрировать бизнес может и просто грамотный управленец.
Нельзя забывать о проблеме физической защищенности адвокатов. Вопиющий пример — взбудоражившая юридическую общественность гибель Магнитского, а также политизированность некоторых процессов.
В 90-е годы в российском законодательстве существовали огромные бреши, которые в правоприменительной практике закрывались актами законодательства СССР. Соотнесение и согласованное применение норм двух эпох было крайне сложной задачей. В эти же годы происходило становление системы арбитражных судов и арбитражно-процессуального законодательства. Нынешние "звезды" только входили в профессию, овладевали азами. Приходилось очень много работать. Я вспоминаю 1997 год, когда одних только командировок у меня было 86. Но все сложности побеждали молодость, азарт и самолюбие.
Я не сторонник "придумывания" проблем, требующих законодательного решения. Не владею точной статистикой по количеству принятых Госдумой законов, но точно знаю, что их великое множество. Причем далеко не все законы актуальны и жизнеспособны. Основная задача в этой связи — не новаторство, а качественные характеристики принимаемых документов, подкрепленные действенным механизмом их исполнения. Вообще в законодательстве я ратую за создание строгой, четкой системы. Нельзя для каждого типа общественных отношений сочинять отдельный закон! Например, есть Гражданский кодекс, который развивается в отраслевых законах, его дополняющих. Такая система понятна всем, проста и стройна, а законы в своей совокупности создают хорошее законодательство.
Сегодня особенно важно защитить граждан и бизнес от преступных, неквалифицированных действий чиновников. Меры ответственности в виде возмещения вреда и убытков должны быть прописаны в законах, чтобы неизбежность и размер наказания (уголовного, административного и, что немаловажно, имущественного в пользу пострадавшей стороны) отбивали всякое желание незаконного уголовного преследования или налоговых проверок.
Я сторонник классической концепции, в соответствии с которой каждый имеет право на профессиональную защиту в суде, а основным предназначением адвоката по уголовным делам является обеспечение человека профессиональной защитой. Называйте это кармой, бременем, тяжелой ношей, но именно это — профессиональный долг адвоката.
Деятельность юридической компании не требует какого-то государственного вмешательства помимо формирования правил игры, выражающихся в нормативно-правовом регулировании принципов оказания юридических услуг.
Адвокат должен мыслить ясно и кратко. Многие юристы составляют грамотные документы, но слишком длинные. Это не совсем то, что нужно. А нужно ясно, четко и обоснованно донести до суда основную мысль, смысл разбирательства. Думаю, для этого может помочь хороший курс ораторского мастерства на юридическом факультете по типу того, что существует в театральных ВУЗах.
Если я скажу, что чиновники никогда не влияли на мою работу, мне никто поверит. Такой скепсис понятен. Тем не менее, за всю практику лично мне никто не звонил и не вызывал на ковер. Да, слухи о чьем-то вмешательстве в тот или иной процесс ходят, но они мало чем подкреплены. Поэтому я не вправе их озвучивать.
Наиболее памятным для меня по сей день остается мое первое дело. Оно рассматривалось не где-нибудь, а в Высшем Арбитражном суде. По Арбитражному процессуальному кодексу 1992 года надзорное производство осуществлялось тройкой судей. Как сейчас помню: дело касалось генерального подряда на капитальное строительство. Удача мне улыбнулась. Когда я рассказываю эту историю коллегам из США или Европы, они изумляются, поскольку никогда не слышали, чтобы новичок представлял интересы клиента в высшей судебной инстанции. Собственно говоря, я согласен с ними: ситуация абсурдная. Но такова была Россия в начале 90-х.
