Вчерашний пленум Верховного суда РФ был целиком посвящен проблемам судебной практики по делам об экстремизме. Проблема заключается не только в быстром росте числа "экстремистских" преступлений, но и в том, кого именно сейчас судят и карают по соответствующим статьям УК. Так, ВС ясно отделил публичную критику от "разжигания розни", а также указал, что должностные лица, политики и милиционеры обязаны мириться с негативными отзывами в свой адрес.
Судья-докладчик Владимир Давыдов сразу заговорил о важности и неоднозначности "экстремистской" темы. Проект постановления Пленума "О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности" — первый в своем роде в новейшей истории России, подчеркнул он. Разъяснения ВС были остро необходимы судам: все чаще в них разбираются дела об экстремизме, при этом возникает все больше вопросов.
Так, по данным судьи ВС, только в 2010 году суды рассмотрели 613 эпизодов обвинения по "экстремистским" составам УК, по наиболее тяжким из них осуждены 329 человек. Из них 90 человек признаны виновными в нанесении вреда здоровью различной тяжести из экстремистских побуждений, 21 осужден за убийство, а 15 – за хулиганство на почве этнической и социальной розни, 23 – за экстремистские призывы (ст. 280 УК РФ), 23 – за организацию экстремистского сообщества (статья 282.1 УК РФ) и 22 – за создание экстремистской организации (статья 282.2 УК РФ). Для сравнения: в 2009 году за организацию радикального сообщества были осуждены лишь двое, а за создание националистической организации – ни одного человека. По статье "возбуждение ненависти или вражды" (ст. 282 УК) в 2009 году были осуждены 65 лиц, а в 2010 году – уже 161 человек.
При этом рабочей группе, готовившей проект постановления, пришлось рассматривать не просто отдельные сложности правоприменения и квалификации преступлений по мотивам радикализма, но и пояснять базовые понятия. Так, ключевая 280-я статья УК РФ предусматривает ответственность за "действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации". Но что означают в таком контексте понятия "вражда" и "ненависть", что считать социальной группой, что входит в понятие "публичности" таких преступлений и что считать "использованием СМИ"?
Даже в толковом словаре русского языка понятия "ненависть" и "вражда" объясняются друг через друга, признался судья Владимир Давыдов. "Мы обратились за разъяснениями к специалистам Психологического факультета МГУ, — сказал он, — и нам ответили, что ненависть – это чувство, а вражда – это, скорее, некое противостояние, взаимодействие нескольких человек. Выходит, с психологических позиций за вражду вообще нельзя судить, это не мотив преступления".
Милиционеры – не социальная группа, а чиновникам надо мириться с критикой
У рабочей группы Верховного суда возникли сложности и при разграничении других понятий. Например, в законе нет ясного определения социальной группы, при этом говорится, что против ее членов может быть направлена экстремистская деятельность. По словам судьи Давыдова, звучали даже предложения выделить как отдельную социальную группу милиционеров и чиновников. Напомним, что есть примеры приговоров блогерам и журналистам, осужденным за "разжигание ненависти" к представителям власти как социальной группе (наиболее известное — дело Ирека Муртазина, бывшего пресс-секретаря президента Татарстана). Однако в ходе подготовке проекта Пленума ВС возобладало мнение, что подобное толкование неверно: "нельзя выделять только отдельные группы, все мы принадлежим к какой-нибудь социальной группе. Чиновники у нас и так хорошо защищены", — подчеркнул Давыдов.
Также Верховный суд выступил в защиту свободной общественной дискуссии по острым вопросам. Как гласит проект постановления, "критика политических организаций, идеологических и религиозных объединений, политических, идеологических или религиозных убеждений, национальных или религиозных обычаев сама по себе не должна рассматриваться как действие, направленное на возбуждение ненависти или вражды".
То же касается публичного обсуждения недостатков должностных лиц и профессиональных политиков. В проекте постановления содержатся ссылки на Декларацию о свободе политической дискуссии в СМИ, принятой Комитетом министров Совета Европы в 2004 г., и на соответствующие решения ЕСПЧ. Согласно этим документам, "политические деятели, стремящиеся заручиться общественным мнением, тем самым соглашаются стать объектом общественной политической дискуссии и критики в средствах массовой информации, — говорится в проекте постановления Пленума. — Государственные должностные лица могут быть подвергнуты критике в СМИ в отношении того, как они исполняют свои обязанности, поскольку это необходимо для обеспечения гласного и ответственного исполнения ими своих полномочий".
Пределы критики, допустимой в отношении политиков и чиновников, намного шире, чем в отношении частных лиц, указывает Верховный суд. Поэтому даже резко негативные отзывы в их адрес не могут априори трактоваться как действие, направленное на унижение достоинства или возбуждение вражды.
Экстремизм административный и уголовный
Наиболее спорный пункт обсуждения, не получивший пока однозначного решения, заключался в следующем: можно ли привлекать к уголовной ответственности за экстремистские призывы к деяниям, которые не караются уголовным законом. Представители МВД и Генпрокуратуры, а также многие судьи полагают, что разжигание розни – это отдельное уголовное преступление, и не так важно, к чему призывают радикалы: к административно наказуемому мелкому хулиганству или к тяжким преступлениям. Другие участники Пленума выразили противоположную точку зрения: нельзя применять уголовное наказание там, где предусмотрена только административная ответственность.
Так, зампредседателя Мосгорсуда Дмитрий Фомин, который в свое время вел процесс майора Евсюкова, выступил с довольно жестких позиций. Он предложил не различать, к каким именно действиям призывают "разжигатели розни": экстремистской мотивации уже достаточно для уголовного обвинения. Он особо выделил и поддержал пункт постановления, где говорится, что публичное насилие по националистическим мотивам само по себе может служить целям экстремистской пропаганды. По его мнению, такое разъяснение поможет правильно квалифицировать многие преступления именно как экстремистские.
Заместитель генпрокурора РФ Сабир Кехлеров также выступил в поддержку расширения ответственности за экстремистские действия и радикальные призывы. "Надо очень внимательно отслеживать такие проявления, бережно и трепетно относиться к сохранению межнационального и межрелигиозного согласия, — эмоционально заявил Кехлеров. — От этого зависит сохранение нашей страны!" По его мнению, нужно даже расширить число статей УК, официально признаваемых экстремистскими.
Замгенпрокурора коснулся и другого вопроса: как именно квалифицировать случаи насилия на почве межнациональной и иной розни. С одной стороны, есть отдельные статьи УК "побои", "причинение вреда здоровью" и так далее. С другой стороны, статья 282 УК РФ предусматривает "действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, …совершенные с применением насилия". Так по каким же статьям судить, например, за избиение на почве расизма? Сабир Кехлеров выступил за то, чтобы наказывать за такие преступления столь же строго, как и за аналогичные преступления против личности. "У нас по статье 112-й УК (умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью) предусмотрена более суровая санкция, чем в статье 282-й", — отметил Кехлеров.
"Мы должны держать себя в руках и не давать расширительных толкований"
Иную точку зрения выразила судья Санкт-Петербургского городского суда Татьяна Егорова. С одной стороны, она согласилась с тем, что квалификация преступления по "экстремистской" 282-й статье не должна снимать с подсудимого ответственности за нанесение побоев, оскорблений и так далее. Она привела в качестве примера решение одного из петербургских райсудов: судили хулиганов, которые напали на выходцев из Дагестана в метро, выкрикивая националистические лозунги. Их осудили за побои и хулиганские действия по мотивам межнациональной розни.
С другой стороны, судья Егорова выступила резко против уголовного преследования тех "разжигателей розни", которые призывают лишь к административно наказуемым деяниям. "В том варианте постановления, где говорится о расширении ответственности, есть ссылка на закон о противодействии экстремизму, но закон – не Уголовный кодекс, — сказала Егорова. — В Уголовном кодексе ясно разделяются побуждение к деянию и само деяние. Мы должны держать себя в руках и не давать расширительных толкований".
Судья Татьяна Егорова, как и некоторые другие участники Пленума, выступила за доработку тех пунктов постановления, где проводится граница между уголовно наказуемыми "экстремистскими призывами", в том числе с использованием СМИ, и распространением экстремистских материалов, за которое предусмотрена административная ответственность (ст. 20.29 КоАП РФ). Кроме того, нужно ясно разъяснить судам, что не всякая публикация в Интернете может трактоваться как использование СМИ. "Если следователь не разберется и укажет, что экстремистские призывы распространялись через интернет-СМИ, а это не найдет подтверждения, то будет оправдательный приговор", — с нажимом заявила Егорова.
Борьба с экстремизмом в тупике неоднозначного правоприменения
На Пленуме шла речь и о других случаях неправильного применения "антиэкстремистских" законов и норм. В частности, в проекте постановления есть пункт о том, что призывы к осуществлению террористической деятельности следует квалифицировать не как экстремистские призывы по ст. 280 УК РФ, а по статьям 205.1 ("содействие террористической деятельности") или 205.2 УК РФ ("публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма"). В некоторых сложных регионах так и поступают: по словам зампредседателя Ставропольского крайсуда Нины Стус, на Ставрополье почти нет дел об экстремизме, зато выдвигается много обвинений в террористической деятельности и пособничестве террористам.
Проект постановления Пленума был отправлен на доработку, неизвестно, как будут выглядеть спорные пункты в окончательной редакции. Однако обсуждение в Верховном суде лишний раз подтвердило, что в антиэкстремистском законодательстве много нестыковок и недостаточно конкретики. Это негативно влияет и на единство судебной практики, и на политику правоохранительных органов. Поэтому разъяснения Верховного суда не могут снять всех вопросов: на них должны ответить законодатели.
