Глава думского комитета по госстроительству, единоросс Владимир Плигин в интервью "Право.Ru" рассуждает о проблемах современной адвокатуры, цинизме чиновников, игнорирующих адвокатские запросы, и адвокатской монополии на представительство в судах. О проекте новой редакции Кодекса профессиональной этики адвоката депутат предпочитает не высказываться, однако замечает, что виды ответственности для адвокатов нужно прописать в федеральном законе, а не в Кодексе профэтики.
Нередко говорят о некоторой элитарности профессии адвоката, сохранилась ли эта особенность в настоящее время?
Мне представляется, что одним из самых серьезных условий, которое отличало адвокатов от других участников, занимающихся правом, был всегда очень высокий уровень подготовки людей. Причем этот уровень подготовки предполагал, как наличие глубокого юридического знания, так и, несомненно, присутствие общей культуры. Сочетание этих вещей позволяло находить формулы защиты человека даже в крайне сложных условиях или в трудные исторические периоды развития нашей страны. Поэтому профессиональная элитарность, положительный имидж так или иначе были присущи адвокатуре всегда. Это обеспечивалось, конечно, различными механизмами: отбором в корпорацию, внутренней ответственностью ее членов, уважением к тем людям, интересы которых представлялись. Подчеркну, "уважение" еще не значит, что адвокаты разделяли взгляды клиентов или оправдывали их поступки, речь идет о человеческом аспекте. Даже в отношении закоренелых преступников защитники добивались вынесения законного решения.
Кроме того, в адвокатуре всегда были люди, считавшиеся профессиональными ориентирами, примером того, как нужно относиться к профессии. Я не буду перечислять имена, назову только Семена Арию, с которым мне посчастливилось встретиться. Думаю, многие с глубочайшим уважением относятся к этому адвокату. Однажды в 90-х годах прошлого века в ситуации острого противостояния между следствием и группой адвокатов, в которой был и Семен Ария, руководитель следственной группы в беседе со мной сказал про него — "потрясающе умный старик". И эта характеристика была дана, несмотря на противостояние.
Какие, на ваш взгляд, сегодня существуют проблемы, и с чего нужно начинать решать их?
Снижение требований к качеству преподавания в вузах по юридической специальности, как и по многим другим, затронуло и саму адвокатуру. Я не говорю о том, что вновь появившиеся люди в адвокатуре являются какими-то плохими. Они могут быть хорошими профессионалами в своей области и отличными людьми в принципе. Но все-таки позволю себе сказать, что достаточно часто они не соответствуют профессиональному стандарту, который рисуется в голове, когда мы говорим об адвокатуре. Более того, нередко не хотят проходить этап самообразования. Это очень досадно.
То, о чем я говорю, не имеет отношения к снобизму, а, скорее, относится к элементам профессиональных требований. Основной инструментарий адвоката все же не властные полномочия, а его добросовестность, подход, интеллектуальные возможности, позволяющие справиться со спорной ситуацией и достигнуть максимально положительного результата для клиента.
Вторая серьезная проблема, которая нас беспокоит, связана с достижением адвокатом "максимально положительного результата" для клиента. Нередко происходит девальвация этических стандартов и требований закона в действиях адвоката в рамках отношений с клиентом. Бывают ситуации, когда информацию, являющуюся адвокатской тайной, вдруг начинают выносить на публику. Становится понятно, что она используется уже с точки зрения выгоды не клиента, а его "защитника". Такие действия подрывают доверие к адвокатуре.
Третий момент. Имеют место случаи, когда оказываются услуги не адвокатского характера, а предлагаются коммуникационные услуги по взаимодействию с правоохранительными органами. Это не защита, сами адвокаты называют таких "коллег" почтальонами. Это совершенно недопустимо, как, впрочем, и предложения со стороны самого адвоката выполнить незаконные услуги. Таким образом, создаются дополнительные условия, ставящие клиента в зону риска, а сами предложения адвоката могут содержать в себе состав уголовного преступления.
Я не драматизирую ситуацию, основной профессиональный костяк составляют позитивные люди. Тем не менее, могу сказать, что государство, конечно же, ожидает от адвокатуры систематизации работы с негативными случаями как от организации, которой было предоставлено много возможностей для саморегулирования. Более того, мы считаем, что адвокатура способна сама регулировать свою деятельность, устанавливать стандарты.
Этот вопрос должна решать адвокатура самостоятельно или законодатель тоже должен принимать участие?
Законодатель не может отказаться от того, чтобы регулировать отдельные аспекты деятельности адвокатуры. Это связано с тем, что адвокатура и адвокаты выполняют очень важную функцию – реализуют конституционные права граждан на получение квалифицированной юридической помощи, в предусмотренных законом случаях — бесплатно. Это право записано в 48-ой статье Конституции РФ.
Регулирование деятельности необходимо, и это делается в любом государстве. Совершенно другое дело, что в законе "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ" корпорации предоставлены реально очень большие возможности для саморегулирования, в частности, через формулирование норм в Кодексе профессиональной этики. Я знаю, что сейчас в адвокатуре бурно обсуждают изменения в этот Кодекс. Кроме того, сам закон об адвокатской деятельности готовился при активном участии представителей корпорации, и его нормы, по сути, не менялись. По моему мнению, слова о вмешательстве или засилье государства в адвокатуре — это абсолютная неправда.
Насколько защищены права адвокатов? Многие защитники жалуются на то, что чиновники оставляют их адвокатские запросы попросту без ответа.
Права адвокатов в России защищены очень хорошо. Стандарты, действующие практически в любой стране мира, представлены и у нас: объем прав защиты не только соответствует мировым, в ряде случаев он даже шире.
Тем не менее, соглашусь, что в целом ряде случаев цинизм, связанный с игнорированием просьб и требований адвокатов, присутствует. В то же время мне потенциально жаль людей, которые цинично не выполняют законные требования адвокатов.
О проблеме взаимодействия адвокатов и госорганов говорили и на круглом столе в Госдуме, посвященном направлению развития нормативно-правового регулирования деятельности адвокатуры. В этой области взаимодействия адвокатов и госсорганов мы что-то должны дополнительно сделать. Мы готовы заниматься этими стандартами, тем более, что законодательство устанавливает ответственность за невыполнение обращений. Может быть, стоит подумать над тем, как усилить эту ответственность. В этой связи я хотел бы сказать, что мы готовы сотрудничать с Федеральной палатой адвокатов.
В последние годы очень много говорится о необходимости введения адвокатской монополии на представительство в судах. Как вы относитесь к такой идее?
Позитивно. Я считаю, что на какой-то стадии развития этот вопрос был упущен. Понятно, что это нужно анализировать: выяснять, какое количество дел слушается, может ли быть обеспечено в каждом конкретном субъекте надлежащее представительство. Но возвращение такой монополии по гражданским делам должно быть сделано. Более сложный вопрос возникает по поводу административных дел, которых очень много рассматривается в наших судах, а сами они касаются узких специализированных областей.
Что касается монополии — это мое частное мнение. Каким образом это найдет отражение в законодательстве – это совершенно другая история. И при принятии решений нужно будет руководствоваться реальными данными о возможностях, но прежде всего, конечно же, руководствоваться заботой об интересах клиентов.
Почему я говорю о монополии? Это не есть какая-то моя выдумка как некое апеллирование к предыдущей профессии. Мне приходится очень много встречаться с профессиональными судьями. И когда я начинаю с ними разговаривать о представительстве в суде, они мне говорят: "без слез слушать невозможно, а за это еще деньги платят". Они просто сочувствуют сторонам, интересы которых представляет то явление, которое считает, что оно профессионально подготовлено. И следователи, и прокуроры, с которыми я общаюсь, действительно иногда просто жалеют тех людей, интересы которых представляют определенные люди. Я понимаю, что они люди несентиментальные, и эта жалость относится, скорее, к такой вещи: а почему же так неквалифицированно это делается? Отсюда возникает вопрос монополии, отсюда возникает вопрос стандартов действия в профессии.
Понятно, что за введение монополии выступают адвокаты, но не меньше эту идею поддерживают и суды. Вообще, профессионально построенная защита для суда крайне важна, это облегчает, в частности, их сложнейшую задачу вынесения решения.
Не приведет ли адвокатская монополия к росту тарифов у адвокатов?
Одна из проблем нашего процесса заключается в том, что по глубоко понятным мотивам, и это было необходимо, наше правосудие является даже слишком доступным. В целом ряде случаев нужно, чтобы дела решались, в принципе, не в судах. Например, по искам с ничтожными суммами государство тратит огромное количество времени, несет серьезные расходы. Один день работы судьи стране обходится минимум в 25 000 руб., это и работа помощников, и содержание здания суда, и многое другое. Поэтому по делам, которые представляются очень незначительными, наверное, нужно думать над альтернативными способами решения конфликта.
В частности, в необходимых случаях юридическая помощь гражданину оказывается бесплатно. Сейчас получают распространение консультации, создаваемые для оказания бесплатной юридической помощи, юридические клиники. То есть, существуют альтернативные формулы решения споров. Мы заинтересованы в развитии института медиации, хотя это тоже стоит денег.
Важно понимать: судебное рассмотрение спора в любой стране мира является дорогим удовольствием. В то же время профессиональные услуги юристов должны оплачиваться — лицо, которое представляет интересы, оно тратило время на образование и самообразование.
Далеко не все "свободные юристы" желают вступать в адвокатуру. В частности, управляющий партнер группы правовых компаний "Интеллект-С" Евгений Шестаков отмечает, что адвокатура работает вне правового поля: в рамках, например, адвокатского бюро одни адвокаты управляют другими адвокатами, выплачивают им зарплату, а это никак не регулируется законодательством. "Свободные юристы" опасаются, что, вступив в адвокатуру, не смогут урегулировать свой бизнес в рамках правового поля.
Слово "свобода" очень многогранное и важное. И мы же не занимаемся этюдами на натуре, юристы, в том числе те, которые обозначают себя "свободными", участвуют в сложнейшей функции, которая называется правосудие. Понятно, что адвокатура предъявляет определенные требования к своим участникам. Быть свободным – это значит избавиться от этих непрофессиональных стандартов, которые вряд ли можно себе позволить. Я считаю, что должны быть стандарты, должны быть ограничения и должна быть (и это нормально для любого общества) определенная система управления. Повторюсь, закон предоставляет очень высокую степень гибкости для самоорганизации адвокатов. Поэтому гипертрофировать все эти вещи нельзя.
В адвокатском сообществе готовятся поправки в Кодекс профессиональной этики, вы, наверное, их видели. Хотелось бы понять ваше мнение, как вы относитесь к новеллам, что поддерживаете, что не поддерживаете. Если брать детально, например, разрешение "гонораров успеха", в том числе по уголовным делам.
В настоящее время в профессиональном сообществе идет дискуссия вокруг Кодекса профессиональной этики. Дискуссия интересная. Я не хотел бы давать оценки, связанные с проектом Кодекса. Почему? Потому что я буду человеком предвзятым, потому что одним из авторов, которые продвигают определенные предложения в Кодекс, является вице-президент Федеральной палаты адвокатов, управляющий партнер юридической фирмы "ЮСТ" профессор, доктор юридических наук, мой приятель Юрий Сергеевич Пилипенко.
Я здесь не объективен. Если я не поддержку Пилипенко, это будет неправильно, если я поддержу Пилипенко в ряде случаев — это будет необъективно. Поэтому пока мы по ряду статей ведем внутренние споры. Но я бы хотел обратить внимание на то, что, конечно же, Кодекс профессиональной этики с точки зрения его принятия и регулирования не должен затрагивать суверенные права законодателя по регулированию отношений. Вот здесь на стадии, когда он будет уже почти готов, мы, конечно же, примем участие в анализе версии Кодекса.
Тем не менее, нравится ли вам новый вид наказания для адвокатов — временный запрет на осуществление адвокатской деятельности?
Это проблема адвокатуры. Повторю, когда мы будем обсуждать версию проекта Кодекса, нужно все-таки иметь в виду, что формулы ограничений или конкретной ответственности для адвокатов, видимо, должны содержаться в федеральном законе, потому что достаточно много последствий этого наказания. Поэтому может ли это только относиться к Кодексу или к федеральному закону, здесь я предвзят.
Если адвокатской монополии нет, то какой, в общем-то, смысл временного ограничения на занятие деятельностью?
Действительно, проблема. В целом ряде случаев лицо, лишенное статуса или с приостановленным статусом, сможет заниматься юридической практикой. Только адвокатура здесь должна, наверное, добиваться того, чтобы граждане, приглашающие того или иного юриста, все же исходили из того, что это — профессиональный человек, а не кто-то с улицы. Но это уже продвижение своих интересов.
Стоит ли делать открытыми дисциплинарные разбирательства в отношении адвокатов? Понятно, что есть адвокатская тайна, но заседание может быть частично закрытым.
Я думаю, что в основном это дела, касающиеся рассмотрения жалоб их клиентов. Там, к сожалению, возникает достаточно много проблем, в том числе личностных, происходит усугубление трагедии, поскольку лицо обратилось к адвокату в явно непростых условиях. Поэтому я к этому отношусь очень осторожно.
Но порой клиенты сами готовы идти к журналистам, рассказывать о действиях адвоката.
Это выбор людей. Они могут быть эмоциональны, не подготовлены, но сообщество должно принимать профессиональные решения.
