Реформа третейских судов началась в 2016 году с подачи Владимира Путина, который еще в 2013 году поручил создать закон о совершенствовании негосударственных арбитражей. Одна из главный целей – избавиться от "карманных" судов и повысить престиж добросовестных. Сейчас вместо нескольких тысяч учреждений осталось всего четыре. Параллельно стала расширяться компетенция оставшихся судов. Госдума приняла закон, определяющий характер дел, которые разрешалось передать на рассмотрение третейских судов. В их число попали корпоративные споры, но не все.
1) О созыве общего собрания участников юрлица.
2) Вытекающие из деятельности нотариусов по удостоверению сделок с долями.
3) Связанные с оспариванием ненормативных правовых актов, решений и действий госорганов.
4) В отношении обществ, имеющих стратегическое значение.
5) Связанные с приобретением и выкупом обществом размещенных акций и покупкой более 30% акций ПАО.
6) Об исключении участников юрлиц.
Также депутаты разрешили передавать в третейские суды разбирательства по вопросам оборота госимущества, кроме тех, которые связаны с госзакупками. Но законодатель не уточнил, могут ли арбитражные учреждения рассматривать споры, которые касаются контрактов, заключенных по ФЗ-223 ("О закупках госкомпаний").
Строительство метро - это публичный интерес?
Дела о закупках вызывают больше всего вопросов, потому что суды здесь не всегда предсказуемы и логичны, признает Анна Грищенкова, партнер АБ , член президиума Российского арбитражного центра при Российском институте современного арбитража. Противоречивость судебной практики привела к тому, что в одном из подобных дел Верховный суд направил в Конституционный суд запрос о соответствии Конституции положениям АПК (ч. 6 ст. 4), ФЗ-223 и положениям закона "Об арбитраже (третейском разбирательстве) в РФ". Формально эти правовые акты не запрещают рассматривать в третейских судах дела об исполнении контрактов госкомпаний и других фирм, заключенных по ФЗ-223. Тем не менее судебная практика по этому вопросу противоречива, подчеркнул в своем запросе ВС. Однако КС отказался брать на себя решение и предложил ВС истолковать закон самостоятельно. Это экономколлегия и сделала.
История спора началась в 2013 году, когда частное АО "Мостеплосетьстрой" обязалось переложить инженерные сети в метро по заказу государственного АО "Мосинжпроект". В контракте стороны согласовали, что их споры будет рассматривать Третейский суд строительных организаций Москвы. Именно туда в 2016 году обратился "Мостеплосетьстрой", чтобы взыскать с контрагента долг в 5,2 млн руб. за выполненные работы.
Арбитраж удовлетворил требования заявителя, однако "Мосинжпроект" решение третейского суда не исполнил. Тогда "Мостеплосетьстрой" обратился в АСГМ, чтобы получить исполнительный лист (дело № А40-165680/2016). Первая инстанция, а затем и окружной суд удовлетворили это требование компании. Суды исходили из того, что оснований для отказа выдачи исполлиста нет, ведь договор не заключался в публичных интересах. А значит, спор может быть предметом разбирательства в третейском суде.
"Мосинжпроект" не согласился с таким выводом и оспорил акты нижестоящих судов в Верховный суд. В своей жалобе ответчик указал, что договор подряда заключался по ФЗ-223 в рамках реализации московской госпрограммы по строительству метро – это говорит о публичном интересе. Кроме того, в кассационной жалобе "Мосинжпроект" указал, что полностью принадлежит городу Москве. Значит, третейский суд не мог рассматривать этот спор, уверяла госкомпания.
Верховный суд и аргументы сторон
Слушания по делу возобновились 4 июля 2018 года, когда был получен ответ из КС. Дмитрий Харламов из "Мосинжпроекта" попытался убедить экономколлегию в том, что спор был неарбитрабелен третейскому суду. "Судебная практика считает, что публичный интерес есть там, где договор заключен по 223-ФЗ, речь идет о социальных нуждах, а средства расходуются из бюджета", – заявил Харламов. Юрист сослался на московскую программу, согласно которой подряд оплачивал город.
Ему оппонировал адвокат Николай Александров. Он обвинил заказчика в недобросовестности: с 2013 года, когда был подписан договор, "Мосинжпроект" не пытался оспорить третейскую оговорку. Более того, ее изначально включили согласно распоряжению тогдашнего первого заместителя мэра Владимира Ресина, отметил Александров. Он настаивал, что договор заключался не по 223-ФЗ. Нет доказательств и тому, что работы в метро оплачивал город. Они финансировались из других источников, заверил Александров. Он также подчеркнул, что "Мосижпроект" получил статус хозяйственного общества с долей города более 50% лишь в октябре 2016 года.
Адвокат обвинил оппонента в недобросовестности: с 2013 года, когда был подписан договор, контрагент не пытался оспорить третейскую оговорку.
Судья Татьяна Завьялова поинтересовалась, каково состояние долга.
– Полностью оплачен, у нас претензий нет, – отрапортовал Александров.
По его словам, когда "Мосинжпроекту" надо получить долг с контрагента – он молча получает исполлист, а когда проигрывает – возражает против того, чтобы исполлист получил оппонент.
В стадии дополнений Харламов возразил, что торги проводились, "документы в открытом доступе". Ресин выпускал не указание, а рекомендацию, уточнил юрист. По его словам, третейскую оговорку в договоры включали до 2011 года, когда Высший арбитражный суд признал подобные споры неарбитрабельными. Выслушав аргументы сторон, судьи экономколлегии огласили решение: оставить жалобу "Мосинжпроекта" без удовлетворения.
Почему третейские суды могут рассматривать споры о корпоративных закупках
В опубликованном определении экономколлегия объяснила мотивы своего решения. Закупки госкомпаний регулируются в целом как гражданско-правовые, то есть стороны в них юридически равны. А значит, согласно общему правилу, контрагенты могут договориться о чем угодно, в том числе утвердить арбитражную оговорку. Ограничить их может закон, но в нем нет прямого запрета, отметила "тройка" под председательством Татьяны Завьяловой. Еще один повод отказать в применении арбитражной оговорки – нарушение публичного порядка ["основ общественного строя"], но ВС его тут не обнаружил.
Решение ВС важно, потому что в российской экономике закупочная деятельность многих крупнейших российских компаний регулируется именно 223-м законом, отмечает ассоциированный партнер юрфирмы
Александр Рудяков. Единственный публичный интерес в этом случае – предотвратить коррупцию и другие злоупотребления, уверена советник КА
и докладчик МКАС при ТПП РФ Ольга Бенедская. Но это не значит, что споры по 223-ФЗ надо приравнять к делам публично-правового характера, резюмирует Бенедская.
В определении явно выражена идея, что понятие арбитрабельности или неарбитрабельности отдельных категорий дел – это прерогатива законодателя, комментирует юрист судебно-арбитражной практики АБ
Всеволод Тараскин. Но, по его мнению, ВС не до конца поставил точку в этом вопросе. Например, в определении элементами публичного порядка названы "затраты бюджетных средств". "Значит ли это, что их использование автоматически сделает спор по 223-ФЗ неарбитрабельным?" – задается вопросом юрист. Подобное толкование могло бы необоснованно расширить категорию "противоречие публичному порядку, говорит Тараскин.
Верховный суд высказал четкую и определенную позицию. Это полезно и для компаний с госучастием, и для иностранных контрагентов, и для других участников рынка. Логично, что это произошло именно сейчас, когда уже есть первые результаты третейской реформы [избавление от "карманных" арбитражей и прочее].