В чем чаще всего проявляются трудности и почему
Единый бизнес для технологического удобства и налоговых выгод принято расщеплять на несколько фирм. Первая производит одну часть продукции, вторая — другую, третья выступает торговым домом, а четвертая отвечает за логистические процессы, объясняет примерный механизм старший юрист юрфирмы Алексей Майстренко. Когда вся подобная структура терпит финансовый крах, то никаких единых последствий для организаций, входящих в нее, не наступает. Каждая компания выступает самостоятельным должником, подчеркивает эксперт. У них по отдельности ищут признаки несостоятельности и при их наличии банкротят по-своему.
Дело в том, что действующее российское законодательство не позволяет консолидировано обанкротить группу компаний. Нет даже легального определения этого термина, обращает внимание Александра Улезко, руководитель группы по банкротству АБ . По ее словам, с этого и начинаются первые трудности: сложно очертить круг лиц, входящих в один холдинг. Четкие критерии нигде не прописаны. Суды их определяют обычно как «объединения коммерческих юрлиц, действующих в различных организационно-правовых формах и связанных между собой отношениями значительного влияния или контроля» (дела № А56-140617/2018 и № А12-10979/2018). Подобное регулирование запутывает банкротство группы, констатирует Майстренко. При этом обратный подход сильно упрощал бы задачу кредиторов и демотивировал должника, уверен партнер КА Сергей Кислов. Он признает, что банкротство холдинга целиком поможет сделать процедуру эффективнее и ускорит путь от образования задолженности до ее реального погашения.
Трудностей в такой ситуации хватает. Прежде всего, нет единого центра сопровождения банкротства холдинга, замечает партнер юрфирмы Антон Красников. В компаниях группы разные арбитражные управляющие, каждый из которых видит «картину» только своей процедуры. Но движение денег и имущества зачастую имеет сложную и запутанную структуру, разобраться в которой возможно, лишь обладая полной информацией о бизнесе. Без этих сведений будут необоснованные иски и заявления, а кредиторы лишаются возможности реального удовлетворения своих требований, констатирует Красников. При этом обычно кредиторы у аффилированных лиц, входящих в группу, совпадают либо полностью, либо в большей части реестра, делится наблюдениям управляющий партнер АБ Ирина Гребнева.
Еще одна проблема возникает из-за особенностей управления подобными структурами. Обычно главные активы холдинга сконцентрированы на балансе одной компании, а за торговые операции отвечает другое юрлицо, через которое заключаются основные соглашения с контрагентами, разъясняет Майстренко. Потому кредиторам сложно быстро дотянуться до существенного имущества предприятия. По словам эксперта, для этого потребуется оспорить внутригрупповые сделки или привлечь первую фирму к субсидиарной ответственности по долгам второй. Такой расклад существенно сложнее, чем просто включиться в единый реестр требований кредиторов предпринимательской группы, если бы таковой существовал.
Отсутствие в законодательстве положений о банкротстве группы компаний приводит к многочисленным оспариваниям внутригрупповых сделок. Увеличивается как нагрузка на суды, так и затраты на процедуры банкротства.
Кроме того, сложно продать активы банкротящейся группы компаний по максимально возможной цене. Ведь бизнес представляет ценность как один имущественный комплекс. Именно от такой сделки и выручка будет выше. Но на практике при действующем регулировании добиться ее сложно. Чтобы заполучить предприятие, заинтересованному покупателю надо победить в нескольких разных, формально не связанных между собой торгах, поясняет Улезко. Иногда доходит до абсурда. Гребнева вспоминает, как они с коллегами добивались реализации единым лотом башенного крана. Суть в том, что строительной техникой в равных долях владели три банкротящиеся фирмы — у каждой было по одной трети в праве собственности на нее.
Даже если все связанные производственным циклом компании находятся в процедурах банкротства, у управляющих и кредиторов отсутствует законодательно закрепленный механизм реализации разрозненных активов единым лотом, что приводит к вынужденному дроблению и продаже имущества с существенным дисконтом.
Такая структура владения при банкротстве порождает почву и для различных злоупотреблений. Недобросовестный покупатель может приобрести одну из долей и потом мешать продать актив как единую вещь. В итоге тот просто обесценится. А еще должники порой выводят на третьих дружественных лиц объекты инфраструктуры вплоть до котельных, сужая тем самым число желающих сдать обладателями такой недвижимости, добавляет Гребнева: «Никому не интересно имущество без соответствующих мощностей».
Кто и как страдает от нынешнего регулирования
Перечисленные особенности усложняют и без того непростой процесс получения денег в конкурсную массу. ВС не раз указывал, что при кредитовании одного из участников холдинга выгоду в том или ином виде получают все его члены от увеличения имущественной массы (дела 4№ А41-25952/2016 и № А41-14638/2016). Но подобные выводы не всегда обоснованы, настаивает Улезко. Минусы от такого подхода ощущают кредиторы должника, выдавшего поручительство, если деньги от займа ушли всем остальным компаниям холдинга. Получается, что заемщик включается в реестр компании, которая фактически не получила его средства и «размывает» процент требований других кредиторов. Путаницы удалось бы избежать при объединении активов группы в единую конкурсную массу, предлагает Улезко.
От отсутствия централизованного банкротства групп компаний страдают и их бенефициары. Те вынуждены обороняться от нескольких заявлений о привлечении к «субсидиарке», которые разные суды рассматривают в отношении одних и тех же обстоятельств, рассказывает Улезко. Глава холдинга «Анкор» Сергей Плешков просил объединить в одно производство отдельные дела о банкротстве его фирм. Бизнесмен ссылался на то, что во всех этих разбирательствах один и тот же мажоритарный кредитор, требования которого возникли из-за неисполнения должником одних и тех же договоров. В каждом из споров тот просил о привлечении предпринимателя к субсидиарной ответственности. Но просьбу Плешкова нижестоящие инстанции не удовлетворили. С таким подходом согласился Верховный суд (дело № А81-7027/2016).
А директора фирм из банкротящегося холдинга «Холидей» столкнулись с другой проблемой. Перед финансовым крахом ретейлера его собственники распродавали активы, чтобы на деньги от этих сделок по максимуму рассчитаться с текущими долгами. Юрлица, которые юридически владели имуществом, выставляли его на торги, а задолженности выплачивали со счетов других фирм — тех, что имели обязательства перед кредиторами. И арбитражные управляющие некоторых дочерних компаний из этой группы пытались оспорить подобные расчеты (дела № А45-10393/2017 и № А27-16578/2018). Хотя очевидно, что такие операции носили общую экономическую цель, обращает внимание Гребнева.
Судам непросто разбирать подобные дела по отдельности и из-за сложностей при определении особенностей построения бизнеса. Так, бенефициары обанкротившегося банка «Стройкредит» (дело № А40-52439/2014) Михаил Левицкий и Дмитрий Близнюк занимались еще и девелоперскими проектами. Потому закрытие кредитной организации привело к несостоятельности их строительных фирм, которые финансировались «Стройкредитом»:
— АО «ОСК» (дело № А40-245757/2015);
— ООО «ОСК» (дело № А41-54933/2015);
— ООО «Энтузиаст-С» (дело № А40-191299/2014).
АСВ, как конкурсный управляющий банка, пыталось включиться в реестр АО «ОСК» с требованиями на 0,5 млрд руб., но безуспешно (дело № А40-245757/2015). Эти средства банк в свое время выделил на возведение ЖК «Академ Палас», и их реально потратили на строительство жилья. Но суды все равно признали кредитные соглашения о выделении денег недействительными по просьбе арбитражного управляющего АО «ОСК». В основу такого вывода лег факт аффилированности между кредитором и должником. Из-за этого решения одни кредиторы группы компаний (дольщики) оказались в привилегированном положении по сравнению с другими (вкладчики банка).
В итоге от отсутствия института банкротства холдингов страдают все. Из-за отдельных процессов увеличивается нагрузка на суды, на многочисленные процедуры тратятся деньги, которые могли пойти на расчет с кредиторами, а бенефициары должника получают «субсидиарку» сразу в нескольких делах вместо одного.
Варианты решения проблемы
Власти пытались решить обсуждаемую проблему. В 2011 году Минэкономразвития даже хотело внести в закон «О банкротстве» отдельную главу: «Банкротство должников — членов предпринимательской группы», но инициатива так и не дошла до Госдумы.
Концептуально подход Минэка разделяет Гребнева. Она добавляет, что отдельно необходимо регламентировать реализацию имущества, которое оформлено на разных юрлиц, входящих в группу, но формально представляет собой единую вещь. Тем более наш правоприменитель уже сделал «первый шаг» для решения проблемы несостоятельности холдингов, установив возможность единого банкротства супругов, подчеркивает Красников.
На такой инструмент указал ВС в п. 10 Постановления Пленума от 25.12.2018 № 48. Это не обязанность, а право суда «в целях процессуальной экономии и для упрощения порядка реализации имущества, удовлетворения требований кредиторов». Такая логика может теоретически применяться и к юридическим лицам, но здесь все сложнее, считает Улезко.
Если у нескольких компаний одни и те же кредиторы, связанные одними и теми же обязательствами с должником, тут вроде бы очевидна целесообразность не только процессуальной, но и материальной консолидации. Но таких идеальных ситуаций, как правило, практически не бывает.
Установить специальные правила банкротства холдингов в любом случае необходимо, уверен управляющий партнер юрфирмы Максим Стрижак. По его словам, это поможет:
— решить проблему взаимных претензий банкротящихся компаний из группы;
— убрать «задвоение» одних и тех же требований кредиторов в реестрах «дочек»;
— объединить имущественный комплекс предприятия, разбросанного по разным юрлицам;
— назначить общего арбитражного управляющего.
Утверждение единственного арбитражного управляющего в объединенном деле о банкротстве приведет к тому, что вся документация должников будет находиться у одного человека. Такой подход будет только способствовать проведению финансового анализа, выявлению причин банкротства и установлению реальных конечных бенефициаров группы компаний.