После февральских событий иностранные юристы все реже стали сотрудничать с россиянами или начали вовсе уходить из РФ. Известные лондонские фирмы Allen & Overy и Clifford Chance объявили, что прекращают работу своих московских офисов. С тех пор количество ушедших росло. Несмотря на это, иностранные суды продолжали рассматривать дела с участием российских лиц. По данным Portland Communications за 12 месяцев до марта 2022 года, россияне были второй по численности группой истцов, которые использовали английские суды для разрешения коммерческих споров, уступая по числу только подданным Соединенного Королевства. А LCIA (London Court of International Arbitration) писал, что еще в 2021 году сократилось количество дел с участием россиян. Из результатов опроса Portland Communications следует, что общественное мнение складывается против юрфирм, которые оказывают услуги российским клиентам. Юристам из России и сейчас удается договориться о сотрудничестве с иностранными коллегами, хотя это стало значительно сложнее.
Сложности во взаимодействии с иностранными юристами
Сильно ощущается влияние «культуры отмены». Поэтому одна из проблем — найти зарубежных юристов, которые согласятся оказывать услуги российским лицам. Сейчас иностранные коллеги запрашивают дополнительные сведения о клиентах, например о наличии их конечных бенефициаров в санкционных списках, отмечает Жанна Томашевская, управляющий партнер Юрист рассказывает пример из практики, когда крупные международные эксперты прекратили сотрудничество за две недели до ключевого слушания. Иностранный ответчик очень вдохновился этим и предложил их клиенту мировое соглашение на сумму в размере 3% его требований. Томашевская отмечает, что эмоционально это был непростой момент, но в итоге удалось нанять новых экспертов и перенести процесс на год.
Сейчас для найма иностранных консультантов большую роль играют личные отношения и репутация.
Максим Кульков, управляющий партнер , разделяет проблемы во взаимодействии с зарубежными коллегами на две группы: юридические и этические. К первой группе эксперт относит акты ЕС, Великобритании, США и прочих стран, которые ограничивают оказание юридических услуг российским лицам. Ко второй — моменты, которые связаны с этическими вопросами «культуры отмены». То есть когда закон не запрещает оказывать услуги россиянам, но юристы по своим внутренним причинам не берутся за это, поясняет эксперт.
Почти все большие международные фирмы отказываются работать с российскими клиентами. Но появился пул фирм, чаще всего бутиков, которые готовы на это. Более того, так как потоки клиентских запросов переключаются теперь на них, они даже активнее стали работать по российским вопросам.
Второй пул проблем — неоправданно высокая стоимость услуг. Иностранные крупные юрфирмы могут предложить сотрудничать по повышенным ставкам, отмечает Алексей Панич, партнер практики разрешения споров и международного арбитража По мнению эксперта, в подобных случаях можно выбрать консультантов юрфирм уровнем ниже либо найти юристов в альтернативных юрисдикциях — не из Великобритании, а из Гонконга.
Артур Зурабян, руководитель практики международного арбитража и разрешения споров , рассказывает о ситуации, когда им были нужны американские консультанты, чтобы представлять интересы клиента в арбитраже ААА (American Arbitration Association).
Из десяти фирм, которые предварительно отобрали их американские коллеги, половина проигнорировала запрос, три отказали, две запросили дополнительную информацию и потом тоже отказали. Из еще пяти фирм уровня поменьше и попроще три тоже проигнорировали запрос, а две выдвинули финансовое предложение, которое превышало разумные ожидания. «Но нет худа без добра. Получилось замкнуть этот проект в существенной части на себя и погрузиться в прекрасный мир американского права», — заключает эксперт. При этом Зурабян отмечает, что подобные ситуации касаются новых консультантов. По более ранним проектам и давним партнерским связям нет особых проблем, кроме организации платежей.
Как повлияли новые санкции
30 сентября Великобритания объявила, что ограничивает оказание юридических услуг лицам из России. В пресс-релизе указали, что новые меры затронут «некоторые коммерческие и транзакционные услуги и затруднят российскому бизнесу международные операции». Спустя почти месяц британские власти выпустили генеральную лицензию (OFSI), которая позволяет солиситорам и барристерам взыскать плату за услуги, оказанные подсанкционным лицам из России и Белоруссии. Подробнее о лицензии мы рассказывали ранее.
Денис Алмакаев, партнер, глава практики международных судебных споров , опасается, что одобренных сумм едва ли хватит, чтобы вести, например, крупный спор в Высоком суде Лондона. «Дорогостоящим юрфирмам может быть проще не работать на подсанкционного клиента вообще, чем обращаться за лицензией на дополнительные расходы», — считает эксперт. По мнению Алмакаева, важно, что новое регулирование не отменяет общую ситуацию на рынке. Многие английские компании предпочитают в принципе не работать с клиентами из России независимо от того, подпадают они под санкции или нет. Кто-то отказывается от сотрудничества по идейным соображениям, а кому-то просто не хочется разбираться в запутанном санкционном регулировании, разъясняет эксперт.
Теперь рассмотрим ситуацию с новыми ограничениями ЕС. 6 октября Евросоюз ввел восьмой пакет санкций. Он запрещает иностранным юристам консультировать российские компании по вопросам, которые не связаны с разрешением споров. При этом они по-прежнему могут быть представителями в судах, арбитражах, административных органах и при медиации и представлять интересы, консультировать, проверять документы. Более подробно о новых ограничениях рассказывали в нашем материале.
Татьяна Невеева, партнер , считает, что последний пакет санкций ЕС мало что изменил с точки зрения круга фирм-партнеров. Сейчас продолжают сотрудничать с большинством из них. Эксперт отмечает, что речь о работе по судебным спорам и получении лицензий иностранных регуляторов на сделки, которые связаны с санкциями. «Если же говорить о консультировании российских клиентов по вопросам транзакций и корпоративного управления, то юристам в ЕС теперь прямо запретили оказывать такие услуги», — объясняет эксперт. По ее мнению, нововведения развеяли сомнения юристов. Там прямо указали, что консультанты вправе продолжать представлять интересы российских лиц в суде.
Благодаря тому, что по-прежнему можно оказывать услуги по представительству, иностранные юристы, наоборот, с меньшей опаской и скепсисом будут смотреть на перспективу работы с российскими клиентами.
Могут возникнуть сложности, когда транзакционные вопросы прямо или косвенно возникают в судебном или арбитражном разбирательстве, обращает внимание Кульков. Например, когда заключают мировое соглашение. Хоть это и судебный инструмент, это все равно сделка. А возможность сопровождать заключение договоров сейчас ограничена европейским регулированием. По мнению эксперта, если возникнет такая проблема, вероятно, дадут дополнительные разъяснения.
Среди позиций экспертов относительно нововведений есть и менее оптимистичные. Алмакаев отмечает, что некоторые юристы отказываются консультировать в связи с потенциальными судебными или арбитражными разбирательствами. По их мнению, такие услуги тоже можно считать подсанкционными, объясняет эксперт.
Остается открытым вопрос, где проходит грань между судебной и досудебной работой. Мы постоянно доказываем зарубежным коллегам, что работа, с которой мы приходим, не подпадает под санкции.
Алмакаев обращает внимание, что из-за восьмого пакета санкций консультанты, которые оказывали «околосудебные» услуги, например по поиску активов, тоже чаще отказываются брать поручения даже по судебным и арбитражным делам. Кроме того, по-прежнему возникают проблемы с оплатой. Михаил Бычихин, старший юрист , рассказывает, что после принятия восьмого пакета санкций Европейский центральный банк заблокировал платеж европейской юрфирме, чтобы провести дополнительную санкционную проверку. Комплаенс-служба кредитной организации запросила информацию о том, когда оказали услуги и связан ли их предмет с консультированием или представительством в суде. Но после того как иностранные коллеги представили банку необходимые сведения, не раскрывая конфиденциальной информации, платеж разморозили.
Говоря о положении физлиц, которым юристы ЕС могут оказывать услуги, Невеева отмечает, что у граждан все равно систематически возникают проблемы. Если физлицо под санкциями, то, скорее всего, иностранные юристы ему откажут, полагает эксперт. Чтобы представлять интересы подсанкционных лиц, необходимо получить лицензию, но далеко не все иностранные консультанты готовы на такой шаг. Еще иностранные юристы опасаются мер ответственности, которые компетентные органы государств-членов могут применить к ним, если установят, что консультацию оказали для обхода санкций, объясняет эксперт.
Для остальных ситуация не столь критична, считает Невеева. При этом эксперт отмечает, что иностранные юристы с опасением относятся к любым лицам из России. Крупные компании переживают за свою репутацию и предпочитают минимизировать взаимодействие с российскими клиентами. «В то же время те компании, с которыми мы продолжаем сотрудничать, подтвердили, что с их стороны нет возражений по вопросу работы с российскими гражданами, потому что нет запрета на их обслуживание в восьмом пакете», — заключает Невеева.
Как сейчас судиться за границей
Важное преимущество международного арбитража — интересы доверителя могут представлять не только юристы из местной юрисдикции, отмечает Бычихин. Поэтому не всегда нужно привлекать иностранцев к этим процессам.
Правила арбитража достаточно универсальны и стандартны. По нашему опыту, российские юристы часто самостоятельно представляют интересы клиентов в иностранных арбитражах.
При этом иностранные адвокаты все же понадобятся, если необходимо обратиться в государственный суд по месту арбитража, чтобы отменить его решение. Бычихин обращает внимание, что иностранные санкции запрещают оказывать другие виды консультационных и профессиональных услуг. Например, клиенту часто нужно привлечь технического эксперта или оценщика, который не только обладает знаниями в специальной сфере, но и имеет опыт работы в иностранных арбитражах и репутацию в отрасли. Здесь тоже возможны сложности, но их удастся решить, обратившись к экспертам из стран Азии или Ближнего Востока.
Иностранные фирмы охотнее берутся представлять российских лиц, когда посредником выступает компания, которую возглавляют юристы, квалифицированные в Англии, США или иной «западной юрисдикции», отмечает Алмакаев. По его мнению, это уменьшает риски зарубежных коллег, когда они работают с «околосанкционными» клиентами.
Есть ли смысл инициировать спор в России
В судебной практике сформировали позицию, где введение санкций против лица говорит об ограничении доступа к правосудию. Например, в деле № А40-155367/2020 «Царьград» vs Google. Тогда АСГМ указал, что в силу ч. 4 ст. 248.1 АПК для применения исключительной компетенции арбитражных судов РФ достаточно применения мер ограничительного характера, создающих препятствия в доступе к правосудию, в отношении одного из участников спора. Подсанкционные лица могут по ст. 248.1 АПК обратиться в российский арбитражный суд за разрешением спора со ссылкой на его исключительную компетенцию и по ст. 248.2 АПК просить суд запретить инициировать или продолжать разбирательство в иностранном суде и МКА.
Таким образом спор могут перенести в Россию. Зурабян отмечает, если дело в иностранном государственном суде и нет возможности нанять локальных юристов, поскольку те прямо отказываются или игнорируют запросы об оказании услуг, можно переводить спор в российскую юрисдикцию. Эксперт обращает внимание, что делать это имеет смысл, если российская сторона — ответчик либо если она понимает, как сможет исполнить решение российского суда в отношении иностранной стороны в РФ или ином государстве.
По ст. 248.1 АПК арбитражные суды могут рассматривать споры как организаций, так и физических лиц даже без статуса ИП.
Бычихин полагает, что нужно оценивать целесообразность переноса спора в каждой конкретной ситуации. Эксперт считает, что следует принять во внимание:
- есть ли у подсанкционного лица «доступ к правосудию» в иностранной юрисдикции;
- есть ли гарантии беспристрастности судебного разбирательства;
- риски, что иностранное арбитражное решение можно исполнить за счет активов российского лица за пределами РФ;
- перспективы того, что иностранный арбитраж или суд может не принять во внимание акт российского суда.
Бычихин обращает внимание, что иностранный контрагент может обратиться в арбитраж, а российское лицо — в российский суд. Например, чтобы запретили продолжать разбирательство в арбитраже. Так могут возникнуть два параллельных разбирательства. Эксперт рассказывает, что по опыту их фирмы арбитры в целом готовы продолжать рассматривать дело, даже если российская сторона не участвует в арбитраже, а обращается в отечественный АС. Как следствие, появляются два конкурирующих решения: арбитража и российского суда. Есть риск, что это еще сильнее усложнит исполнение актов, объясняет Бычихин.
Кульков отмечает, что уже сейчас отказывают в исполнении решений больше чем в трети случаев. Содержательно такие решения стали принимать в отношении даже самых близких государств — республик Беларусь и Казахстан, отмечает эксперт. «На практике недобросовестные участники разбирательства получают все больше возможностей укрыться за зонтиком публичного порядка», — обращает внимание Зурабян. Еще летом эксперты прогнозировали, что суды станут активно применять оговорку о публичном порядке. Например, в одном из недавних дел арбитраж вынес решение в пользу японской компании. Она попыталась исполнить это решение в России. АС Ульяновской области и АС Поволжского округа удовлетворили иск, а вот Верховный суд с ними не согласился со ссылкой на публичный порядок. В итоге экономколлегия отправила дело на новое рассмотрение в первую инстанцию (дело № А72-14198/2021). Подробнее о деле рассказывали в нашем материале.
Как избежать необъективного суда
Чтобы в будущем, если возникнет спор, снизить риски необъективного разбирательства, Панич рекомендует выбирать как применимое российское право и третейский суд. Например, Российский арбитражный центр (РАЦ) или Международный коммерческий арбитражный суд (МКАС) при Торгово-промышленной палате РФ. Либо международный арбитраж в нейтральной юрисдикции, например Гонконгский арбитраж.
По мнению Султанова, среди арбитражных центров отличный выбор — Международный арбитражный центр Гонконга (HKIAC) и арбитраж ad hoc — его создают, чтобы рассматривать конкретный спор. Эксперты рассказывали, что право Гонконга во многом похоже на английское право и там все в порядке с независимостью правосудия. Кроме того, до введения санкций HKIAC зарекомендовал себя как одно из лучших международных арбитражных учреждений.
Кульков считает, что стоит подумать над альтернативной оговоркой. То есть включить запасной вариант, если на момент, когда возник спор, его из-за санкций не смогут квалифицированно разрешить в выбранном сторонами основном органе. По п. 24 Постановления Пленума ВС от 10.12.2019 № 53 альтернативное соглашение о порядке разрешения споров может давать истцу выбор между арбитражем и судом, двумя и более арбитражными учреждениями, между арбитражем, которое администрирует арбитражное учреждение, и арбитражем ad hoc.