Конференцию открыла замначальника управления контроля рекламы и недобросовестной конкуренции ФАС Яна Склярова, которая заявила, что новое законодательство носит характер контрсанкционного инструмента: содействует импортозамещению, помогает преодолеть логистические и платежные проблемы и так далее. Дозволение параллельного импорта — это мера как в сфере интеллектуальной собственности, так и в экономике, подчеркнула Склярова. Она рассказала и о постпродажном обслуживании, где появились проблемы, если, например, ответчик по иску — ушедшее из РФ иностранное лицо. Уже есть решение, что другой участник цепочки, например продавец, берет на себя гарантийные обязательства, подчеркнула Склярова. Для него это конкурентное преимущество, он выражает доверие поставщику, улучшает состояние экономики и положение потребителей.
Рассказала Склярова и о принудительном лицензировании. Этот инструмент позволит компенсировать ограничения при использовании объектов интеллектуальной собственности, вызванное решениями недружественных стран, полагает представитель ФАС. Пример такого регулирования привел управляющий партнер , патентный поверенный Сергей Зуйков. Он рассказал о принудительном использовании объектов авторских и смежных прав. Законопроект об этом недавно был внесен в Госдуму.
Воспользоваться возможностью смогут те, у кого был договор с правообладателем, но его расторгли и есть справка от уполномоченного органа, что объект недоступен в РФ.
По словам эксперта, инициативу поддержала только индустрия кино, против была музыкальная индустрия и производители софта (кроме продуктов типа Oracle и SAP). «Сейчас проект перерабатывается, будет касаться только кино», — сообщил Зуйков.
Тема принудительного лицензирования вызвала живые споры в зале. Представители кинодистрибьюторов заявили, что они как раз против. Ведь многие компании, сотрудничающие с западными партнерами, заинтересованы максимально сохранить с ними отношения несмотря на уже существующие ограничения.
А иногда принудительная лицензия имеет и огромное социальное значение, например в фармацевтической отрасли. Об этом предупредила партнер Арина Ворожевич. Ограничения для правообладателей на фармрынке сказываются на инвестициях, вредят рынку и в конечном счете — потребителю. Как подчеркнула Ворожевич, много денег вкладывается в клинические, доклинические исследования, не любая разработка становится конкурентоспособным продуктом. Например, правообладатель вкладывает $10 млрд, но теряет 70–80% прибыли из-за появления конкурента на рынке, и никакая компенсация не восполнит его убытки, подчеркнула докладчик. Она сослалась на опыт Индии, Египта, Таиланда, где компании отказывались выходить на рынок и предпринимали другие подобные шаги в ответ на попытки принудительного лицензирования. По словам эксперта, зарубежный опыт показывает: принудительная лицензия на лекарство — это исключительный случай, а подходить к вопросу надо осторожно. Возможные условия: речь о препарате, который помогает от очень серьезного заболевания, у него нет аналогов, а правообладатель не может обеспечить интересы населения.
Еще Ворожевич осветила вопросы принудительного лицензирования в сфере IT и авторского права.
Топ-5 споров в сфере защиты интеллектуальной собственности представила старший партнер Ирина Резникова. В частности, Суд по интеллектуальным правам ограничил Роспатент, отказавший в регистрации товарного знака «Обломов» для сети ресторанов. Чиновники объяснили решение «угрозой смешения лиц, оказывающих услуги под обозначением «Обломов» и вспомнили музыканта Васю Обломова. Но по словам Резниковой, судьи СИП возразили, что компетенция Роспатента ограничена, возможности проверки там нет (дело № СИП-32/2022).
Роспатент защищает публичный интерес, а частный — только по инициативе правообладателя.
Резникова коснулась и других тем, в частности отделения параллельного импорта от контрафакта, и выводов, которые можно сделать из нашумевших дел «Свинки Пеппы» и программиста Мамичева.
В деле «Свинки Пеппы» компания представляла интересы правообладателя, и на конференции об этом рассказала партнер Юлия Ярных. По ее словам, первая инстанция применила «пугающую логику», отказав истцу в защите лишь потому, что он из недружественной страны. Но вышестоящие инстанции с ним не согласились, встав на защиту интеллектуальной собственности, уточнила юрист.
Ярных сделала обзор судебной практики о защите прав правообладателей из недружественных стран. В частности, она упомянула дело № А53-45007/2021, которое показывает: для защиты прав надо раскрыть коммерческие сведения, предъявить «признаки оригинальности происхождения товара, очевидно констатируемые без экспертизы».
Правообладателям из недружественных стран стало сложнее защитить свои права: доказательственные стандарты для них повысились.
Рядом кейсов поделилась старший юрист компании Ксения Якунина. В их числе дело компании «Алиум» № СИП-651/2021, которая протестовала против выдачи фирме «Валента-Интеллект» патента в области фармацевтики. Среди аргументов «Алиум» указывал на недобросовестность правообладателя, который «обладал информацией о существующей субстанции, ее характеристиках, лекарственных препаратах на ее основе, использовал эти сведения при оформлении заявки, а после получения спорного патента стал запрещать использование уже известной субстанции другими участниками рынка и требовать с них компенсации». «Это новинка, — прокомментировала такую аргументацию Якунина. — Я раньше не сталкивалась с тем, что формы недобросовестной конкуренции подтягивали к получению патента на изобретение». Роспатент оставил патент в силе, с ним согласилась первая инстанция, но в августе 2022 года Президиум СИП отправил дело на пересмотр. Рассмотрение запланировали на 5 декабря, и Якунина советует следить за этим делом.
В некоторых делах необходимо доказать заинтересованность правообладателя в споре о досрочном прекращении регистрации товарного знака. Если суд сочтет ее неподтвержденной, то может отказать в иске лишь на этом основании. Как ее доказать — рассказала партнер, адвокат, глава IP практики Екатерина Тиллинг. По ее словам, законодатель не определил понятие «заинтересованность», а суды устанавливают ее по конкретным обстоятельствам дела. В частности, если прекращения регистрации товарного знака требуют из-за его неиспользования, судьи оценивают намерение правообладателя пользоваться этими товарными знаками. Это можно подтвердить заявкой в Роспатент или документами, которые доказывают подготовку к использованию товарного знака, отметила Тиллинг.
А вообще, судиться можно не только в государственном, но и в третейском суде, напомнил управляющий партнер Дмитрий Марканов. Он перечислил преимущества негосударственных арбитражей:
- Экономия времени — спор рассматривается за пару-тройку месяцев.
- Реальная конфиденциальность, в то время как процессы в государственных судах по общему правилу открытые — может прийти любой слушатель или пресса, хотя участник дела не всегда этого хочет.
- Профессионалы — есть возможность выбрать одного или трех арбитров.
Да, в Суде по интеллектуальным правам классные судьи, но представьте, что ваше дело о ноу-хау, программах и товарном знаке рассмотрит региональный арбитражный суд, для которого оно первое.
Из иностранных учреждений докладчик рекомендует присмотреться к Гонконгскому арбитражу: «Хорошая панель арбитров и отношение к России, опыт рассмотрения споров по интеллектуалке». С российскими контрагентами можно рассмотреть отечественные учреждения, например МКАС или Арбитражный центр при РСПП.
О том, как выглядит правовой режим программ, рассказала директор Althaus Ксения Мелкова. Не все в правоприменении идет так, как следовало бы, отметила она. Например, программы хочется дифференцировать по функциям. Но правоприменитель и суд будут подходить к ним как к литературному произведению, то есть эксперта будут просить сравнивать строчки кода, отметила Мелкова. Такой подход подтверждает и Пленум Верховного суда в Постановлении от 23.04.2019 № 10. Но эксперт привела пример, когда следом за программой одной компании появляется другая от конкурента. У нее совсем другой код, но те же функции и цели. «Понятно, что идея не защищается, но в этом случае скопирована бизнес-идея», — констатировала Мелкова.
Тему баз данных как объекта интеллектуальных прав затронул управляющий партнер Роман Скляр. По его словам, авторское право на базу данных действует на подбор структуры материалов, а не на сами материалы, а творческий труд заключается как раз в структурировании и подборе материалов. Смежные права охраняются в случае, если создание базы данных потребовало существенных организационных и финансовых затрат, отметил юрист.
База данных может быть создана и без творческого вклада. Тогда авторского права нет, но смежные права существуют.
Докладчик обратил внимание на инвестиционный критерий: по его словам, практика идет по пути, что права принадлежат лицу, который финансирует и организует, а не тому, кто наполняет базу данных. По его словам, ключевое дело в этой сфере, — спор «ВКонтакте» и «Дабл Даты».
О мерах поддержки IT-отрасли рассказал Антон Пчелкин, юрист По его словам, здесь может быть ориентиром постановление правительства № 1848. Оно утверждает выплаты вознаграждения за служебные изобретения, где устанавливается выплата в размере 20–30% средней зарплаты за создание и дополнительные выплаты при лицензировании, использовании. Правила не распространяются на случаи, когда работник с работодателем уже договорились, то есть имеют необязательный характер, но полезны для обеих сторон, отметил Пчелкин. Он поделился, что в компанию «Пепеляев Групп» поступает много запросов от работодателей о том, как определить авторское вознаграждение программистов. Юрист перечислил разные варианты: в процентах или фиксированное, с градацией по должностям, с указанием минимума и максимума и так далее.
Правда, не все собравшиеся согласились, что это нужная мера. Гостья конференции возразила: вознаграждение за патенты можно объяснить тем, что они появляются не каждый день, а писать код — главная ежедневная обязанность программистов, которые и так уже немало получают. Один ее из коллег возразил, что дополнительные выплаты подстегнут прогресс и позволят не скатиться в технологическое отставание.
Конечно, на конференции по интеллектуальной собственности не смогли обойти стороной тему регистрации товарных знаков. Зарегистрировать товарный знак не получится, если обозначение ложно или вводит в заблуждение потребителя (подп. 1. п. 3 ст. 1483 ГК). Практикой отказов Роспатента по этому основанию поделилась Мария Ловцова, начальник правового отдела , патентный поверенный. В пример она привела отказ в регистрации товарного знака Shibaura на основании того, что в Нидерландах есть такое обозначение. Главным аргументом была ссылка на сайт производителя техники. Президиум СИП с этим не согласился (№ СИП-1301/2021). Он указал на необходимость подтвердить стойкую ассоциативную связь у потребителя между услугой и предшествующим производителем или исполнителем. А у сайта даже нет раздела на русском. «Одного сайта с аналогичным названием недостаточно, — соглашается Ловцова. — Выводы экспертизы должны подкрепляться большим объемом информации и доказательств». К тому же в деле Shibaura эксперт не оценил однородность товара, уточнила эксперт.
О регистрации необычных товарных знаков рассказала патентный поверенный Татьяна Давыденко, руководитель центра по защите интеллектуальной собственности и информации «Группы Черкизово». По ее словам, это хороший инструмент, если у вас есть что-то уникальное, что вы хотите обособить от конкурентов. Но в то же время потребуются время и деньги. Чтобы зарегистрировать подобный товарный знак, надо многое доказать: что вы были первыми, активно использовали его, занимались продвижением, рассказывала Давыденко. Потребуются и соцопросы. Но следом спикер привела пример, когда добиться успеха удалось и без социологического исследования. Регистрировалось сочетание цвета крафтовой бумаги и цвета деревянной поверхности. Заявитель доказал, что стал первым, кто продавал продукцию с подобным обозначением и серьезно вкладывался в продвижение, проведя федеральную рекламную кампанию (прикладывались даже диски с рекламными роликами). Эти и другие доказательства убедили, что зарегистрировать подобный знак можно, подытожила Давыденко.
О том, как бороться с контрафактом на маркетплейсах, рассказал партнер Константин Суворов. По его словам, маркетплейс — это информационный посредник (ст. 1253.1 ГК). И он не несет ответственности, если после претензии правообладателя принял «необходимые и достаточные меры» для предотвращения нарушения. Что такое эти «необходимые и достаточные меры» — определили в «Стандартах по взаимодействию маркетплейсов с продавцами товаров» крупнейшие компании («Яндекс», Ozon, Lamoda и другие). Эти правила закрепляют их обязанности:
- обеспечить возможность получения претензии;
- проверить, что жалоба подана уполномоченным лицом;
- скрыть объявление о продаже до того, как продавец не представит объяснения.
Здесь важно соблюсти баланс без перекосов в сторону правообладателей, ведь исполняться должны только обоснованные претензии, считает Суворов. Он обратил внимание, что правообладатели тоже могут злоупотреблять правом, требуя в письме запретить продажи определенным реселлерам.
Руководитель практики интеллектуальной собственности «Сибура» Мария Богомолова поделилась опытом, как в компании организовали учет расходов на НИОКР и нематериальных активов. По ее словам, у них от 50 до 70 проектов в активной фазе, они разношерстные и ими тяжело управлять. Она привела в пример разработку новых технологий и продуктов, НОКР, направленные на улучшение уже существующих проектов. Химическая технологическая разработка, в частности, это многостадийный процесс с привлечением внешней экспертизы (например, университетов), который может длиться по пять лет, излагала Богомолова. Задачей, по ее словам, было идентифицировать все возможные объекты интеллектуальной собственности, определить способы их охраны и не только. В итоге, рассказала Богомолова, в компании ведется реестр, все потоки затрат на НИОКР стекаются в одно место. Определена площадка взаимодействия, где собирается вся команда, фиксируются результаты.