Публичные споры
В последние три года Генпрокуратура сильно активизировалась: она оспаривает в судах приватизацию и взыскание активов в доход государства, проявляя особый интерес к оборонно-промышленным предприятиям. Адвокат Олег Шейкин говорил о новых и неочевидных направлениях в деятельности госоргана, которые касаются исков по оспариванию сделок в рамках ст. 169 ГК. В первом случае прокуратура появляется в делах о выявлении картелей. Законодательство предполагает административное наказание в виде оборотного штрафа (ст. 14.32 КоАП) и уголовную в виде возмещения ущерба государству (ст. 178 УК). Но прокуратура требует уплатить штраф в третий раз. Эксперт отметил, что эта практика только набирает обороты и в ней есть как негативный прецедент (дело № А56-116270/2023), так и позитивный (дело № А34-7001/2023). Во втором случае прокуратура пытается взыскать ущерб в доход государства по тем сделкам, которые суд признал мнимыми (дело № А57-21273/2023 и № А43-10721/2023). Поэтому Шейкин посоветовал заранее пытаться исключить квалификацию по ст. 169 ГК.
Продолжил тему судебной борьбы с Генеральной прокуратурой Антон Бабенко, партнер и исполнительный директор Он привел статистику генерального прокурора Игоря Краснова. Так, за 2023 год по искам прокуратуры в доход государства изъяли более 220 млрд руб. и 3472 объекта недвижимости. Глобально спикер разделил требования прокуратуры на три части:
- контроль за расходами (ст. 235 ГК, ст. 17 ФЗ № 230);
- коррупционные действия (ст. 235 ГК, ст. 8.2 ФЗ № 273);
- асоциальные сделки (ст. 169 ГК, ст. 235 ГК, ФЗ № 237).
Значимыми в этой практике стали иски к компании «Рольф» (дело № 2-3056/2024), к Михаилу Абызову с «Альфа-банком» (дело № 2-4597/2021) и к Андрею Мельниченко (дело № 2-5985/2023). Бабенко отметил, что только в последнем кейсе стороны смогли договориться, но Мельниченко для этого пришлось второй раз компенсировать ущерб.
Борьба бизнеса с госорганами напоминает матч Россия — Бразилия, где за Бразилию играют ФАС и Генпрокуратура.
Шицле остановился на делах с другим крупным игроком — Федеральной антимонопольной службой. Эксперт пояснил, что раньше было разное толкование понятия «антимонопольный иммунитет» (ч. 7 и ч. 8 ст. 11 закона «О защите конкуренции»). ФАС и некоторые суды придерживались формального подхода, когда от ответственности освобождались те, чья связь прослеживалась через выписку ЕГРЮЛ. При этом параллельно существовал «углубленный подход», где суды анализировали поведение сторон и обстоятельства дела, вставая на сторону компаний. Но все изменило вышедшее в 2023 году постановление Конституционного суда № 12-П, в котором закрепили формальный подход. По мнению Шицле, постановление гармонизировало существовавшие ранее подходы для отражения требований службы, и теперь есть три варианта:
- «антимонопольный иммунитет» для подконтрольной группы лиц;
- проверка, есть ли конкурентные отношения между членами группы лиц;
- проверка возможности снижения начальной (максимальной) цены.
О самых громких спорах с антимонопольным органом за прошедший год рассказал руководитель практики сложных судебных споров, адвокат Евгений Розенблат. Эксперт назвал их показательными, поскольку разбирательства с регулятором требуют отдельной подготовки. Подробно спикер рассказал про дело о картельном соглашении, где несколько компаний оспаривали решение ФАС о заключении антиконкурентного соглашения (№ А27-15032/2022). Спор примечателен тем, что фирмами по-отдельности владели муж и жена. По закону, чтобы исключить ответственность группы лиц, их должно контролировать одно лицо. Антимонопольный орган считал, что раз супругов два, значит, такого контроля нет. Три инстанции встали на сторону истцов, допустив возможностью контроля со стороны членов одной семьи. В подборку также вошли:
- Дело № А40-17982/2023, где ФАС обязал «Райффайзенбанк» выпустить контррекламу своей карты «Кешбэк на всё» из-за недостоверности.
- Дело № А40-91928/2022 о штрафе в 2 млрд руб. для Google.
- Дело № А40-47485/2022 об оспаривании включения компании в реестр недобросовестных поставщиков.
О спорах с департаментами государственного имущества о сносе аварийных зданий рассказал Игорь Кушаев, заместитель руководителя правового департамента «БЭЛ Девелопмент». На примере дела № А40-25678/2022 спикер дал рекомендации компаниям, получившим иск от органа. Он посоветовал в первую очередь ограничить доступ к объекту и подготовиться к строительно-технической экспертизе. Если она подтвердит, что есть угроза жизни и здоровью неопределенного круга лиц, то необходимо ходатайствовать о вызове в суд эксперта, чтобы оспорить заключение. Но если это не удалось, Кушаев рекомендует акцентировать внимание суда на том, что снести здание невозможно. Однако это действует, только если было заявлено требование о проведении восстановительных работ.
Продолжил тему самовольных построек управляющий партнер Денис Литвинов. Он обратил внимание на дело, в котором правительство Москвы и департамент городского имущества требовали признать трехэтажное нежилое здание «Мултон Партнерс» (ранее «Кока-Кола Эйч Би Си Евразия») самовольной постройкой и обязать привести его в первоначальное состояние (№ А40-231843/2021). В деле были две экспертизы, и первая показала, что здание создает угрозу жизни и здоровью. В таких случаях эксперт посоветовал застройщикам быстро устранить выявленные нарушения и ходатайствовать о повторной экспертизе. Еще он порекомендовал пытаться признать такой объект вспомогательным (на него не нужно разрешение на строительство или реконструкцию по ст. 51 ГрК) или апеллировать пропуском срока исковой давности.
Споры с иностранцами
Основные позиции и выводы по делам об оспаривании санкций и разблокировке активов перечислил партнер и руководитель практики разрешения споров Алексей Ядыкин. Наиболее релевантными эксперт считает санкции ЕС и США, поскольку в обеих юрисдикциях можно обратиться как в административном порядке, так и в судебном. Например, можно оспорить отказ регулятора исключить лицо из списка, включение в него или продление ограничений. При этом Ядыкин обратил внимание на различия между процедурой обжалования санкций и российской практикой оспаривания решений госорганов, поскольку включение лица в санкционный список не наказание за правонарушение.
Чтобы снять санкции ЕС или США, нужно доказать, что лицо попало в список по ошибке, отпали обстоятельства, существовавшие на момент включения в него, или были нарушены правовые принципы.
Успешными примерами исключения из санкционного списка стали дела Александра Пумпянского, Дмитрия Овсянникова и Елены Титовой. В этих случаях из перечня их вычеркнули после ухода с руководящих должностей, поскольку это было основанием для включения. Еще Ядыкин рассказал о процедуре разморозки активов со счетов Национального расчетного депозитария в Euroclear и комбинации заявлений о разблокировке или получении лицензии как в ЕС, так и в российском суде. Такие споры есть у «МТС Банка» (дело № А40-173056/2023) и «Банка Санкт-Петербург» (дело № А40-205635/2022).
Последних тенденций в приведении в исполнение решений иностранных судов коснулась партнер Варвара Кнутова. По ее мнению, юристам нужно осторожнее выбирать аргументацию в судах с иностранными лицами, поскольку позже ее могут применить зеркально в отношении российских споров. Эксперт отметила, что раньше было достаточно привести любой пример взаимности исполнения актов. Например, для российского суда было достаточно, что их решения уважает международный суд. Теперь же требуется доказать эту взаимность. В деле № А40-242631/2022 российский предприниматель пытался привести в исполнение решение калифорнийского суда, но ему отказали, поскольку все доказательства относились к периоду, когда США еще не были в списке недружественных юрисдикций. Суды потребовали подтвердить, что американские суды признали российское решение после попадания в этот список.
Международное судебное разбирательство сильно усложнилось, но не умерло.
Александр Попелюк, партнер, руководитель практики разрешения споров , привел пример прецедентного спора, когда в России удалось признать решение иностранного арбитража. В деле № А45-19015/2023 немецкая компания Thywissen GmbH обратилась в Арбитражный суд Новосибирской области, чтобы исполнить решения лондонского арбитража FOSFA в отношении «Новосибирскхлебопродукта». Кассация посчитала, что решение FOSFA не противоречит публичному порядку России. Другими приятными прецедентами в этой практике стали дела № А40-237638/2022 и № А07-32862/2022, где судьи посчитали, что в таких разбирательствах нет публичного порядка. Эксперт выделил и отказные решения. Так, в деле № А32-47144/2022 суды не признали решение Лондонского международного арбитражного суда.
Но не всегда удается «безопасно» признать решение международного арбитража в России. Партнер практики по разрешению споров Юрий Махонин рассказал о скандальном деле, где российский заказчик настаивал, что доказательства в арбитраже сфальсифицировали (дело № А56-23769/2013). Изначально суд признал решение Арбитражного института Торговой палаты Стокгольма. Но акт об исполнении решения пересмотрели из-за приговора российского суда в отношении свидетелей, которые выступали во время арбитражного разбирательства. Суд установил, что подсудимые ввели в заблуждение состав арбитража, обеспечив принятие иностранного решения без проведения экспертиз. При этом юрист отметил, что в суде не допрашивали ни одного из арбитров и что решение не оспаривали в Швеции.
Раньше мы не знали, как ответить свидетелям на вопрос о том, какая ответственность может возникнуть за дачу показаний в международном арбитраже. Теперь знаем — уголовная.
Отдельный блок конференции отвели банкротствам иностранных компаний на территории России. Прорывным в этой сфере стало дело по заявлению кипрской компании о банкротстве материнской фирмы (дело № А40-248405/2022). О прецедентности кейса рассказала Лидия Солодовникова, соруководитель практики банкротства и реструктуризации , которая представляла интересы кредитора в этом деле в Верховном суде. Эксперт отметила, что в основном суды отказывали в банкротстве из-за иностранных кредиторов. В конференции участвовал и Лев Аминов, руководитель юридического отдела компании AMN Commercial Property Advisers Ltd., которая в этом деле была истцом. По мнению юриста, российские суды изначально не хотели разбираться в этом вопросе, ведь в первый раз ВС отклонил их жалобу. Но благодаря настойчивости и заместителю председателя суда Ирине Подносовой появилось структурированное определение, четко разграничивающее все правовые инструменты для иностранного банкротства. Приведет ли такая практика к злоупотреблениям — покажет время, считает Солодовникова. Право.ru собрало мнение юристов по этому делу в материале «ВС определил, как банкротить иностранные юрлица в России».
Неустойка, банкротства и санкции
Руководитель управления претензионно-исковой работы X5 Group Андрей Докучаев поделился опытом компании, наработанным после ухода продавцов и дистрибьюторов программного обеспечения из России. После отключения части сервисов компания обратилась в суд с исками о нарушениях условий договора. Эксперт подчеркнул, что первоначально суды отказывали в требованиях, но позже практика стала меняться в сторону расширенного толкования договоров оказания услуг. В деле № А40-31106/2023 ответчик настаивал, что предоставляет только право на доступ к услугам, а за оказание отвечают владельцы инфраструктуры. Но суд указал, что поскольку истец приобрел у ответчика облачные услуги Oracle, а не право доступа к ним, то ответчик не мог этого не осознавать, а значит, действовал недобросовестно.
О влиянии указов президента на исполнение договорных обязательств перед иностранными контрагентами говорил адвокат и советник Иван Коршунов. Эксперт на примере указа № 254 и дела № А40-94149/2023 разобрал несколько правовых проблем, с которыми столкнулись стороны. Согласно акту, российские компании могут полностью или частично прекратить обязательства перед иностранными кредиторами, зачислив на их счет ценные бумаги, которые допускается использовать в подобных случаях. В деле фирма так и поступила, перечислив иностранной компании облигации в счет погашения долга. Но кредитор с этим не согласился, посчитав условие о равноценности несоблюденным. По мнению Коршунова, в споре были две очевидные процессуальные проблемы: не было ясно, что оспаривать — выпуск или сделку — и как сделку квалифицировать. При этом суды решили проблему иначе. Они указали, что обязательство прекратилось в связи с исполнением, которое нельзя оспорить как сделку. По мнению трех инстанций, указ президента установил новый способ исполнения — погашение обязательств путем выпуска облигаций. Тогда как ни Гражданский кодекс, ни сам указ президента этого не предусматривают.
Санкционное законодательство принято ругать. Но несмотря на сжатые сроки принятия, оно довольно удачное и продуманное. Вопрос лишь в правоприменении на основе конкретных кейсов.
Заведующий Никита Филиппов поделился опытом участия в делах об упрощенной процедуре банкротства отсутствующего должника. Она применяется, как правило, по заявлению ФНС, но спикер пояснил, как его инициировать обычному кредитору, на примере дела № А40-3022/2023. По мнению эксперта, самое важное преимущество процедуры — сэкономленное время, поскольку в ней нет стандартных шагов с оздоровлением и наблюдением. К другим плюсам упрощенного банкротства спикер отнес следующее:
- не зависит от размера требований;
- сокращенный срок вынесения решений;
- сокращенный срок на подачу требований о включении в реестр требований кредиторов;
- не требуется решение суда;
- сокращение затрат;
- возможность немедленно начать оспаривание сделок.
Если кредитор знает, где искать имущество должника, то возможность приступить к процедуре оспаривания сделок на следующий день после опубликования в ЕФРСБ сведений о назначении управляющего — огромный плюс.
Филиппов отметил, что, несмотря на широкое применение, суды подозрительно относятся к заявлениям об упрощенном банкротстве не со стороны налоговой. Они принимают это за попытку договориться с должником и обойти других кредиторов. Поэтому на первом этапе эксперт советует развеять это недоверие и объяснить суду, для чего компания это делает.
Необычные акты за последний год были и по неустойке. Директор департамента претензионно-исковой работы «ОТЭКО» Артем Володяев рассказал о необычном решении Верховного суда по делу № А40-69663/2017. Там оспаривали размера неустойки в связи с нарушением договора подряда. «Глобалэлектросервис» признали банкротом, и «Россети» потребовали включить требование на 1,2 млрд руб. неустойки в реестр. Суды посчитали, что сальдирование возможно, если обязательства еще не исполнены. Но в августе 2022-го «Россети» погасили долг, а подрядчик на момент рассмотрения дела не имел встречных требований к компании. Поэтому оснований для снижения неустойки нет: оно лишь изменит конкурсную массу должника. После нескольких кругов обжалований Верховный суд рассмотрел дело сам и взыскал изначально заявленную сумму неустойки. Эксперт отметил, что эта практика отличается от привычной, когда неустойка многократно снижалась судами без обоснований. Володяев также выделил два ключевых вывода, к которым пришла экономколлегия: нижестоящие инстанции не учли значимость объекта для компании и суды не должны вмешиваться в договорную неустойку.
Эксперты коснулись и ключевых позиций в корпоративном праве, хотя в практике не было поворотных решений в прошлом году. Советник Евгения Кудряшова говорила о мерах ответственности за нарушение корпоративных договоров. Эксперт посоветовала в подобных случаях не забывать о такой санкции, как прекращение договора, и выделила важное для M&A-юристов постановление кассации по делу № А27-13442/2022. Порассуждали и о способах доказывания сговора в корпоративном конфликте. Их разобрал руководитель практики разрешения споров Андрей Орлов на примере дошедшего до Верховного суда дела № А40-286306/2021.