Неважно как, но ответите вместе
В 2016 году кипрская компания «Бетафин Лимитед» заключила с адвокатом Олегом Левинсоном договор на оказание юридических услуг. Поверенный должен был представлять интересы фирмы в судах и других организациях за вознаграждение. Его размер стороны установили на уровне 5,75% от сумм, которые взыщут по исполнительным производствам, если их возбуждению посодействует адвокат. По договору деньги сначала поступали Левинсону, который после удержания гонорара переводил остаток компании. В 2022 году фирма в одностороннем порядке расторгла договор, и адвокат обратился к ней с претензией. Он считал, что ему не выплатили процент за возбуждение нескольких исполнительных производств и за подготовленную, но не поданную кассационную жалобу по одному из дел.
Не получив денег, Левинсон в начале прошлого года обратился в суд (дело № 2-10130/2023). В иске он просил взыскать с «Бетафин Лимитед» задолженность по договору, проценты и упущенную выгоду, указав в качестве солидарного должника компании ее бенефициара — Сергея Орлова, проживающего в Монако. Истец настаивал, что он был фактическим заказчиком по договору, поскольку он единственный акционер организации и лично ставил адвокату задачи по электронной почте. Еще в качестве доказательства он предъявил аффидевит (добровольное письменное удостоверение), из которого следует, что Орлов — выгодоприобретатель. В суде представитель бенефициара заявил, что тот — ненадлежащий ответчик. Ведь договор адвокат подписывал с компанией, а не с бенефициаром, а значит, солидарная ответственность применяться не может.
Замоскворецкий районный суд Москвы встал на сторону адвоката решив, что Верховный суд дал нижестоящим инстанциям возможность привлекать конечных бенефициаров к ответственности по таким искам. Он сослался на определение экономколлегии № 302-ЭКС14-1472, которая разъясняет порядок установления аффилированности и подконтрольности лиц в делах о привлечении к субсидиарной ответственности в банкротстве. В частности, суд указал: контроль над должником может подтверждаться прямыми доказательствами, в частности исходящими от бенефициара документами, в которых содержатся указания должнику. Представитель Орлова настаивал, что по таким основаниям выгодоприобретателя нельзя привлечь солидарно, поскольку предмет спора — неисполнение обязательств, а не привлечение к ответственности в рамках несостоятельности. Но суд заменил понятие субсидиарной ответственности на солидарную и встал на сторону истца, взыскав задолженность с «Бетафин Лимитед» и бенефициара. Апелляция это решение оставила без изменений.
23 апреля в новой практике разберется Второй кассационный суд (дело № 8Г-9406/2024).
Солидарная vs субсидиарная
По общему правилу солидарная ответственность возникает, если такая обязанность или требования предусмотрены договором или законом (ст. 322 ГК). По ней кредитор может потребовать возврата долга со всех должников, тогда как при субсидиарной ответственности он обязан сначала предъявить требования лишь к основному.
Для ответа на вопрос о правомерности возложения солидарной ответственности на бенефициара необходимо понять, какое правовое основание избрали суды для этого решения, рассуждает юрист адвокатского бюро Даниил Анисимов. Первое, что, по мнению эксперта, обращает на себя внимание — ссылка на определение Верховного суда № 302-ЭС14-1472. «С одной стороны, это не означает, что суды применили банкротный институт субсидиарной ответственности, поскольку акт разъясняет нормы процессуального права о доказывании. С другой — иного правового основания в решениях нет», — отмечает эксперт.
По мнению партнера Олега Пермякова, суды неверно применили позицию о солидарной ответственности контролирующих лиц (КДЛ). Ведь в споре, который рассматривал ВС, она указывалась в качестве основания для привлечения нескольких лиц к субсидиарной ответственности за причиненный вред, который привел компанию к банкротству. А в этом случае между сторонами сложились договорные отношения, и акционер считается представителем компании, действующим от ее имени. А значит, его нельзя привлечь к солидарной ответственности, уверен адвокат. Для этого есть процедура банкротства, где можно предъявить требования о субсидиарке.
Процесс в рамках субсидиарной ответственности инициируется по косвенному иску, что предполагает возмещение вреда гражданско-правовому сообществу кредиторов и должника, а не возмещение вреда конкретному кредитору в рамках ординарного искового производства.
Субсидиарная ответственность — исключительный механизм, и его использование связано с применением различных мер, которые позволяют установить контролирующих лиц, степень их влияния на деятельность должника. При этом само КДЛ может доказывать свою непричастность к доведению фирмы до банкротства. Новиков считает, что, применив в текущем споре нормы о субсидиарной ответственности, суды не соблюли полный комплекс мер и не предоставили гарантии другим участникам спора, в частности — ответчику-бенефициару.
При неосторожном применении подобная позиция может привести к появлению параллельного института ответственности в судах общей юрисдикции, аналогичного институту привлечения к субсидиарной ответственности в арбитражных судах.
Пермяков полагает, что принятая судами позиция не в полной мере учитывает приведенные обстоятельства дела. Так, они не исследовали право ответчика на одностороннее расторжение договора, из-за чего нет понимания о правомерности подачи иска о неосновательном обогащении. По мнению эксперта, такое требование ошибочно, поскольку это обычный договорной иск об оплате оказанных услуг.
Но возможно, суды руководствовались иными причинами. Старший юрист Никита Кряжков называет это дело «неклассическим примером» правила о том, что участники компании не отвечают по ее обязательствам. «Обстоятельства указывают, что заказчиком юридических услуг истца были одновременно два лица: компания и ее единственный акционер, хоть договор и был подписан только организацией», — отмечает эксперт. С ним соглашается Анисимов: «Весь текст судебных решений раз за разом отражает одну и ту же мысль — подлинным заказчиком услуг был бенефициар». При этом Кряжков обращает внимание, что обе инстанции подробно не описали основания, по которым признали ответчиков солидарными должниками.
Поскольку в деле не все так однозначно в части выводов судов о солидарной ответственности ответчиков, нельзя исключать и того, что спор дойдет до Верховного суда.
Адвокат Константин Семенко, руководитель «Адвокатского кабинета К. Н. Семенко» представляет интересы Орлова. И он отмечает, что «в практическом смысле недооценка 2-м КСОЮ, формирующим судебную практику, возможных последствий произвольной замены должника на другое, более удобное для кредитора лицо, тем или иным образом связанное с должником, может привести к правовой неопределенности в отношении базовых, фундаментальных и непоколебимых до настоящего момента принципов личной правоспособности и ответственности юридических лиц». Таким образом может быть «открыт ящик Пандоры» и нарушены принципы гражданского права, которые формируют имущественную безответственность юридического лица и подвергают нестабильности имущественный оборот. А это поспособствует возможному злоупотреблению правами участников гражданского оборота, считает адвокат.