Что делать, если спор есть, а денег на суд нет? В таких случаях люди и компании все чаще обращаются к судебному финансированию — привлекают инвестора, который оплачивает процесс в обмен на долю в выигрыше. На Западе эта практика широко распространена и очень популярна, а в России она только набирает обороты. Некоторые успешные судебные инвесторы уже хвалятся прибылью в 500%. Рассказываем, какие возможности это открывает для юристов, как найти перспективный спор и что предусмотреть, чтобы прибыль превысила затраты.
Необычный способ заработка
Финансирование судебных споров — это услуга, когда инвестор берет на себя судебные издержки, получая процент от присужденной истцу компенсации в случае благоприятного исхода дела. Наиболее популярные сервисы для привлечения инвестиций в судебные споры — PLATFORMA и «Судинвест.ру». Истец может подать заявку на финансирование, и если специалисты сервиса сочтут иск перспективным, то проект открывают для привлечения инвестиций. Из полученной суммы оплачивают услуги юристов, государственную пошлину и проведение экспертизы.
Размер инвестиций не ограничен: спонсор судебного разбирательства может потратить несколько десятков тысяч рублей, а может — несколько миллионов. Все зависит от числа участников спора, цены иска, размера госпошлины или арбитражного сбора, необходимости отдельного представительства для каждой стороны и общей сложности дела.
В одном кейсе инвестор за полгода выручил почти 500% прибыли: вложил 500 000 руб., а после успешного заключения мирового соглашения получил около 2,8 млн руб. Однако такие случаи — исключение. Обычно доля инвестора оговаривается в пределах 20–40% от результата. Но это все равно существенно превышает среднюю доходность традиционных инвестиций.
По словам основателя сервиса судебного финансирования PLATFORMA Ирины Цветковой, инвестиции в судебные споры могут приносить высокую доходность. Например, если доля инвестора — 30% от суммы иска, то при среднем сроке рассмотрения дела в 18 месяцев доходность составит около 133% годовых. Если же инвестор получает 20% от суммы иска при сроке рассмотрения 36 месяцев, прибыль составит около 33% годовых.
Доля инвестора может составлять от 10 до 50% от присужденной суммы. Конкретные условия финансирования чаще всего обсуждаются с клиентом. Комиссия российских сервисов по инвестированию составляет около 20% от суммы удовлетворенных требований, но и эта ставка может быть скорректирована.
Кому интересно судебное финансирование
Привлечь инвестиции в свой спор может любой человек или компания. Для этого достаточно обратиться к специализированным сервисам, представить документы, сообщить информацию о потенциальном кейсе и заключить договор. Цветкова рассказывает, что около половины истцов на PLATFORMA — частные лица. К примеру, пациенты судятся с клиникой, владельцы квартир — с застройщиками, покупатели — с производителями товаров. «Участие инвестора усиливает позицию истца в суде и дает возможность противостоять финансово сильному ответчику в долгих судебных спорах. Если даже дело не возьмут в работу, истец получает бесплатную экспертизу перспектив его иска», — отмечает эксперт.
В практике встречается и финансирование социально значимых дел, включая коллективные иски, когда они вызывают широкий общественный резонанс. Например, по модели судебного финансирования рассмотрели первый в России групповой иск от 29 потребителей к производителю косметики «Фем фаталь рус» на 3 млн руб. А в июне дольщик, чью недвижимость московский застройщик передал с задержкой на год, взыскал рекордную сумму — 30 млн руб. неустойки и 30 000 руб. морального вреда. И это дело тоже шло с судебным инвестированием.
В России есть два вида судебных инвесторов. Первые — это специализированные фонды, которые на коммерческой основе помогают финансировать крупные судебные споры за процент от выигрыша. Доступ в такие фонды формально открыт для любого участника спора, но перед предоставлением финансирования каждое дело проходит несколько этапов экспертной оценки, которая показывает, выгодно ли самому фонду инвестировать в процесс.
Вторым видом судебных инвесторов выступают юридические фирмы, отдельные юристы и адвокаты. При этом иногда по соглашению с клиентом юристы могут покрывать расходы на судебный процесс под условием гонорара успеха. Комиссия ФПА по этике разъяснила, что участие адвокатов в программах судебного инвестирования не противоречит этическим нормам. В механизме финансирования юрист остается представителем доверителя, а финансирование обеспечивает специализированная организация, поэтому адвокат не нарушает запрет на получение премий от третьих лиц. Но взыскать с проигравшей стороны гонорар успеха в рамках процедуры возмещения судебных расходов не получится. По мнению Прядеина, это один из негативных факторов, замедляющих развитие института финансирования судебных процессов в России.
Для юристов модель гонорара успеха выгодна, если они уверены в своей правовой позиции, а сам судебный процесс может принести нематериальные блага — узнаваемость, широкое внимание бизнес-сообщества, новых клиентов.
Непрофильный бизнес менее заинтересован в финансировании чужих судебных процессов, поскольку это требует глубокого понимания юридического рынка, судебной практики и особенностей процессуального законодательства. «Непредсказуемость исхода дела отпугивает непрофильный бизнес от участия в судебных инвестициях», — соглашается Прядеин. Горощенко добавляет, что не каждый портфельный инвестор может позволить себе участие в таком проекте, ведь речь идет о финансировании судебного процесса с обеспечением его непрерывности от начала и до конца. Это часто требует значительных финансовых ресурсов и готовности регулярно покрывать непредвиденные издержки.
Какие споры выбирают инвесторы
Крупные инвесторы ищут дела с высокой вероятностью успеха, значительной суммой требований и исполнимым решением. Это, как правило, коммерческие споры, споры в сфере интеллектуальной собственности, международный арбитраж, отдельные банкротные дела (например, о привлечении к субсидиарной ответственности) и коллективные иски. Последние могут спонсировать и профильные некоммерческие или благотворительные организации. Непривлекательными для инвесторов Новиков называет семейные споры и уголовные дела, дела с низкой вероятностью успеха, трудно доказуемым ущербом или процессы, инициированные против заведомо неплатежеспособного ответчика.
Между суммой иска и суммой инвестиций должна быть пропорция примерно 10 к 1. Например, при сумме иска в 10 млн руб. вложения в процесс не должны превышать 1 млн руб. Только при таких условиях процесс выгоден всем трем сторонам.
Оценка перспектив дела — ключевой подготовительный этап для инвестора. Если процесс идет за рубежом, инвестор должен рассчитать, сколько времени, денег и усилий потребуется, чтобы привести решение в исполнение там. И наоборот, когда решение вынесено иностранным судом, нужно понимать, сколько времени займет его исполнение в РФ. От итогов оценки обычно зависят условия сотрудничества: чем выше риски, тем большую долю инвестор требует от суммы выигрыша. Если же скрыть документы или данные, это может обернуться серьезными последствиями — от проигрыша дела до финансовых санкций. При этом истцу не нужно беспокоиться о разглашении или утечке данных: поскольку инвестор получает доступ к конфиденциальной информации, с ним обязательно заключают NDA, поясняет Прядеин.
Проблемы судебного финансирования
Несмотря на потенциальную привлекательность судебного финансирования, в России оно пока не распространилось широко как практика. На это влияет множество факторов. Прежде всего, отсутствие специального закона, который бы определял механизм судебного финансирования и защищал его участников. Законопроект о судебном финансировании был подготовлен в 2021 году, но его принятие все еще буксует. «Заказчик юридических услуг может в любое время отказаться от договора оказания этих услуг, оплатив только фактически понесенные расходы, что создает непропорциональные риски для инвестора», — рассказывает адвокат, партнер Хренов и Партнеры Ольга Гончарова.
Отдельный риск связан с возможным вмешательством инвестора в дело. В некоторых странах действуют ограничения на спекулятивное финансирование, когда инвестор неправомерно управляет процессом. И хотя аналогичных доктрин в российском праве нет, их суть, по мнению Новикова, отражена в общих запретах на злоупотребление правом. Поэтому важно, чтобы по условиям соглашения инвестора и клиента последний сохранял контроль над судебным процессом. Морозов объясняет: инвестор не должен диктовать истцу, какие доказательства собирать, какие процессуальные решения принимать, подписывать мировое соглашение или нет.
В российском правовом поле наблюдается традиционное недоверие к законодательно не оформленному правовому инструменту. Помимо юридических сомнений, возникают и этические вопросы: не будет ли судебное финансирование противоречить принципам процессуального права — состязательности, диспозитивности, равноправию сторон.
Есть и экономические причины. Например, до недавнего времени максимальный размер государственной пошлины за разрешение коммерческого спора в арбитражном суде составлял 200 000 руб. По мнению Новикова, это снижало необходимость привлечения сторонних инвестиций для финансирования судебных процессов. Сегодня максимальная государственная пошлина — 10 млн руб., поэтому тренд может поменяться.
Сомнения усиливает и общая правовая культура. В российской практике по-прежнему сильна установка на самостоятельное решение юридических вопросов без привлечения сторонних лиц. Кроме того, сохраняется скепсис к новым финансовым инструментам, что замедляет распространение таких сервисов по сравнению с западными юрисдикциями, где практика внешнего финансирования давно воспринимается как нормальная часть правового процесса. Например, в США и Европе есть сотни инвестиционных фондов, финансирующих многомиллионные иски и судебные разбирательства, рассказывает Морозов.
Кроме того, в стране сформировалась практика снижения реальных судебных издержек. По словам Новикова, суды регулярно назначают суммы расходов, которые десятикратно ниже фактических. Инвесторы учитывают этот фактор при расчете стоимости судебного финансирования, что делает такие вложения менее привлекательными с экономической точки зрения.
