Экономические реалии в России изменились, а наследственное законодательство осталось прежним. Сможет ли планируемая реформа ГК изменить ситуацию к лучшему или новые схемы из зарубежных юрисдикций – фонды, наследственные договоры и совместные завещания – только ухудшат положение? Вопрос обсудили эксперты в ходе конференции "Право.ru" “Наследственное право в России: предпосылки для реформы, актуальные вопросы”.
В мае 2015 года в Госдуму был внесен проект поправок в Гражданский кодекс, призванный изменить процедуру наследования. Первое чтение законопроекта (автор – единоросс Павел Крашенинников) состоялось только год спустя, а текст ко второму чтению думский комитет по госстроительству утвердил лишь в феврале этого года.
На необходимости принять документ настаивают представители бизнес-сообщества. Они даже обратились к Владимиру Путину с просьбой ускорить процесс. Их мотивы понятны, ведь цель законопроекта – усилить защиту бизнеса и облегчить его наследование. Сейчас через полгода, отведенные на передачу наследства, имуществом можно распорядиться помимо воли наследников. Чтобы этого не происходило, предлагается перенять опыт других юрисдикций – ввести в российское право возможность составления совместных завещаний, наследственных договоров и создания наследственных фондов. Но будут ли нововведения работать?
Заимствования из чужого права
Необходимость реформирования российского права диктуют современные экономические реалии, отметила адвокат Ирина Зимина, адвокат "Инфралекс". Усложнились экономические отношения, увеличилась открытость другим юрисдикциям, всё чаще используются иностранные практики и правовые механизмы. Меняется и состав наследственной массы: виды наследуемого имущества стали разнообразнее и требуют различного правового регулирования прав собственности на него.
В действующем законодательстве в этом отношении очевидны пробелы, считает Зимина. Юридических гарантий охраны имущественных прав в период после открытия наследства и до выдачи соответствующего свидетельства о праве на него недостаточно: бизнес могут разделить еще до того, как он окажется в руках наследников. Это может оказаться и социально значимой проблемой (например, когда речь идет о градообразующем предприятии). Кроме того, наследодатель ограничен в возможности завещать имущество.
Нововведения проекта – фонды, наследственные договоры и совместные завещания супругов. Однако каждая из предложенных конструкций, хотя и привлекательна, но требует существенной доработки, а отход от классической концепции наследования может повлечь за собой существенные проблемы в правоприменении.
Непродуманным оказывается целый ряд моментов, отмечает Зимина. Например, о наследственном договоре – в любой момент лицо, его заключившее, может отказаться и передать имущество кому-то еще. Это по сути сводит на нет весь смысл конструкции.
Нотариусы в растерянности
В нотариате то, как подобные конструкции будут работать на практике, вызывает скорее недоумение, чем энтузиазм. Сложные завещания позволяют составлять уже существующие инструменты, прозвучала реплика из зала, и весь вопрос в том, что нотариус для этого должен работать творчески. А к этому готов далеко не каждый. Особенно с учетом низкой стоимости работы, несопоставимой с оплатой за наследственные вопросы юристам.
Разработчики законопроекта плохо понимают кухню нотариата, признала Александра Игнатенко, заместитель председателя Научно-консультативного совета, куратор Комиссии по методической работе Федеральной нотариальной палаты: "В проекте нет нужного инструментария. Возникает масса вопросов по тому, как все будет действовать в жизни, а не на бумаге, в виде архитектурной конструкции".
По словам Игнатенко, после прочтения законопроекта возникает целый ряд вопросов. В частности, непонятно, что такое порядок перехода имущества и как требовать его соблюдение, появляются вопросы к достоверности госреестров – если есть возможность изменить режим собственности совместным завещанием и т. д. Кроме того, предложенные проектом новые институты не корреспондируют с изменениями в закон о нотариате, отметила Игнатенко: оставлен без внимания порядок совершения нотариальных действий. Однако при этом предлагается урегулировать уже урегулированные отношения, по которым есть неоспариваемая практика.
Законопроект предлагает интересный инструментарий, хотя и недостаточно обоснованный, резюмировала представитель ФНП. "Но нотариат должен участвовать, чтобы проект был работающим. Иначе нотариусы не смогут помочь просто потому, что это не урегулировано в законодательстве о нотариате", – призвала Игнатенко коллег. Согласилась с таким взглядом и Ольга Пучкова, ведущий эксперт группы семейного и наследственного права "Пепеляев Групп". "Верхи пишут, низы не могут исполнять", – кратко сформулировала она проблему. И нотариусы, и адвокаты не хотят несовершенного закона, заметила она и также призвала коллег принимать активное участие в разработке законопроектов – направлять свои соображения в ФНП, проявлять личную инициативу. В противном случае проблемы останутся незамеченными, согласились и другие участники конференции.
Альтернатива для бизнеса: трасты и фонды
Возможные при составлении завещания варианты наследования не всегда отвечают требованиям наследодателей. Типичные сложности – разрозненные активы по структуре собственности или модели управления, обремененные активы, открытый доступ к информации, ограничение свободы завещания в законодательстве РФ, где есть императивные нормы в виде обязательной доли наследника, перечислила Анастасия Беляева, директор юридического департамента UFG Wealth Management.
Пока нововведения находятся в стадии проекта, можно воспользоваться действующими инструментами зарубежного права. Самые популярные – трасты и фонды, имущество которых не попадает в наследственную массу. Обе структуры создаются при жизни наследодателя, который сразу теряет право собственности на эту структуру. Оно передается трастовому управляющему или фонду, которым управляет совет. Они получают контроль над активами в соответствии с волей учредителя. Управление производится в интересах бенефициаров.
Траст, распространенный в странах англо-саксонского права, по сути представляет собой соглашение, в то время как фонд, детище континентального права, – юрлицо с собственной правосубъектностью. В случае с трастом учредитель теряет контроль над активами. Если же учреждается фонд, то можно оставить за собой контроль и прописать полномочия – например, менять состав бенефициаров и назначать себя в совет фонда как одного из управляющих членов, поделилась тонкостями Анастасия Беляева.
Использовать такие сложные механизмы, впрочем, стоит не всем. Это имеет смысл, только если количество активов – больше трех, размер – от 5 млн долларов. Также следует учитывать зависимость структуры от выбранной страны регистрации актива, возможную смену резидентства учредителем (если речь идет о стране континентального права, стоит выбрать фонд, англо-саксонского – траст), и количество наследников (если наследник один, игра не стоит свеч, а при запутанной семейной истории трасты и фонды – правильная конструкция, которая сведет к минимуму ограничения при передаче активов).
Есть у конструкций и недостатки: при внесении активов в трастовый фонд требуется согласие супруга. Кроме того, с этой конструкцией жить учредителю приходится уже сейчас. Так что стоит продумать, как именно активы будут управляться еще при жизни.
Кредитор? Сочувствую!
Одним из самых проблемных вопросов наследственного права остается наследование имущества, обремененного долгами. Эту проблему в ходе конференции затронул Александр Ягельницкий, к. ю. н., ассистент кафедры гражданского права юридического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова, лектор Российской школы частного права. Он обратил внимание на сложности кредиторов, связанные с описью наследственного имущества, выбором надлежащего ответчика, сроками исковой давности и процентами по долгам.
Особое внимание он уделил подведомственности споров. В случае, если есть третейская оговорка, она переходит на правопреемника, напомнил эксперт. В целом же – всегда желательно перенести спор в "суд для богатых" (то есть арбитражный суд), обратил внимание эксперт. Другая сложность в том, что в российском праве наследник всегда отвечает по долгам ограниченно – это существенно затрудняет положение кредиторов.
Отказ от наследства: передумать нельзя?
Что делать, если гражданин отказался от наследства, а потом пожалел об этом, рассказала Ольга Пучкова, "Пепеляев групп". На сегодняшний день после отказа от наследства отозвать свое решение невозможно – это запрещает ч. 3 ст. 1157 ГК. Однако объективно потребность в такой возможности существует. Попытки оспорить отказ через суд чаще всего наталкиваются на три основные проблемы: сторона не представила суду доказательств наличия факта обмана со стороны третьих лиц (ст. 179 ГК), у суда не имеется оснований не доверять показаниям нотариуса или не доказан факт личного заблуждения истца при совершении отказа от наследства (ст. 178 ГК), пояснила Ольга Пучкова.
"Сегодня это [невозможность отозвать отказ от наследства – ред.] почва для злоупотреблений и репетиция рейдерства на семейном уровне, и действующую норму надо просто изменить", – считает Пучкова. По ее мнению, оптимальной была бы такая формулировка: "Отказ от наследства может быть однократно изменен или отозван в течение срока, установленного для принятия наследства". В результате, уверена Пучкова, уменьшилось бы количество дел в суде, можно было бы говорить о защите основ нравственности и, в конечном счёте, о стабилизации гражданского оборота.
О том, как складывается судебная практика по наследственным делам, рассказала Галина Павлова, управляющий партнер "Павлова и партнёры". Она привела примеры из судебной практики, касающиеся доверительного управления наследственным имуществом и вопросов, связанных с исполнителем завещания. Согласно последним решениям судов, исполнитель завещания не назначается в судебном порядке (апелляционное определение Мосгорсуда от 11.12.2013 по делу № 11-5644/2013), исполнитель может быть освобожден от обязанностей в судебном порядке (решение Ленинского районного суда г. Перми от 24.01.2011 по делу № 33-2550), а ошибка в правовой квалификации спора может и не стать основанием для отказа в иске (определение Верховного суда от 07.07.2015 по делу № 78-КГ15-7).
