В 1985 году в Подмосковье проходили выборы народных судей. Одним из кандидатов на должность члена Мособлсуда, стал заместитель начальника областного отдела Минюста Михаил Бобров. Со стороны это выглядело как расчетливый ход чиновника средней руки, использовавшего административный ресурс в качестве трамплина для продолжения карьеры во втором по величине суде СССР. Однако за спиной у Боброва уже был без малого 20-летний судейский стаж, а желание вернуться в профессию он позже объяснил тем, что в министерстве ему нравилось все меньше.
Критическое отношение к деятельности Минюста по организационному, ресурсному и кадровому обеспечению судов общей юрисдикции исподволь зрело у Боброва еще в должности судьи, а затем — председателя городского суда. "Полученное в областном отделе юстиции представление о ситуации изнутри, окончательно укрепило меня во мнении, что Минюст встроен в судебную систему искусственно и является инородным телом, — вспоминал председатель Мособлсуда в отставке Бобров много лет спустя. — И дальнейшие события показали, что только окончательный "развод" судебной системы с Минюстом и создание Судебного департамента вывели обеспечение судов общей юрисдикции из тупика".
О том, что ему доведется сыграть заметную роль в преобразованиях судебной системы, Бобров в 1985 году, разумеется, знать не мог…
"С этого, наверное, и началось…"
Судьей Бобров стал, когда ему же было за 30. После окончания средней школы он, по собственному выражению, "некоторое время поколобродил", потом поступил в Уральский политехнический институт им. С. М. Кирова. Но, видимо, еще не "переколобродил", раз бросил посреди первого курса учебу и устроился рабочим на один из заводов Свердловска. После трехлетней службы в армии, которую он завершил в 1957 году сержантом, снова вернулся на прежнее место работы, где через какое-то время его избрали в профсоюзный комитет предприятия.
"С этого, наверное, и началось, — вспоминал Бобров, отвечая на вопрос автора "Право.Ru", как он стал юристом. — Каждый раз для принятия решения членам профкома приходилось знакомиться с целой кипой нормативных актов. Очень скоро я заметил, что наш председатель два одинаковых заявления, поступивших в профком, может рассмотреть совершенно по-разному. Меня это заедало: законы, что ли, кривые или председатель профкома?! И когда мне предложили поступать по разнарядке прокуратуры в Свердловский юридический институт, уже вполне созрел для согласия …"
"Судье легче решить дело по совести, если гражданин не видит в нем врага"
Во время учебы в СЮИ Бобров в течение нескольких лет принимал участие в работе одного из районных судов областного центра в качестве народного заседателя, поэтому с выбором будущей деятельности он твердо определился еще до окончания вуза. В 1965 году дипломированного юриста избрали судьей Плесецкого районного народного суда Архангельской области. Бобров и внутренне ощущал себя народным судьей. "Пригождалось [при рассмотрении дел] то, что я родился и вырос в деревне, — говорил он. — Прошел армейскую службу, успел получить несколько рабочих специальностей. Мне было проще говорить с людьми, потому что я никогда не смотрел на них сверху вниз. Когда человек попадает в сферу правосудия, на него это всегда тяжело давит. И надо расположить его к суду, а не оттолкнуть. Судье легче решить дело по совести, если гражданин не видит в нем врага. Но это к судьям приходит не сразу, а к кому-то не приходит вообще. Знаете, я иногда грешным делом думаю, что судейской работой не человеку бы заниматься, не ему дано знать истину… Но коль скоро эта тяжелая ноша — искать правильное решение — легла на плечи судьи земного, надо помнить об огромной ответственности нашей профессии и не позволять гордыне одолеть себя. Я благодарен судьбе за то, что она дала мне шанс закончить известный вуз и посвятить жизнь правосудию…"
В Плесецке Бобров был на хорошем счету, свои профессиональные и жизненные планы связывал с полюбившимся ему русским Севером. Однако судьба внесла жесткие коррективы: заболела маленькая дочь, и пришлось по совету медиков перебираться в Среднюю полосу. Место кадры нашли ему в Серебряных прудах Московской области в односоставном суде — сам судья и сам себе председатель. На Боброва очень скоро обратили внимание в облсуде, и через полтора года он пересел в кресло председателя Можайского городского суда, территориальная юрисдикция которого распространялась также на район. В этой должности он проработал 14 лет, после чего и стал чиновником от юстиции. Принять это предложение его побудила возможность перебраться поближе к квалифицированным столичным медицинским учреждениям, что для семьи было по-прежнему важно. К тому же Боброву казалось, что с его знанием проблем судов он сможет на этом посту быть полезным вчерашним коллегам из Подмосковья. Меньше, чем через два года эти иллюзии развеялись…
Чужой среди своих…
После избрания в Мособлсуд Бобров занимал должность заместителя председателя суда — председателя коллегии по уголовным делам. В коллегии по первой инстанции было ни много ни мало от 15 до 19 судебных составов, а Бобров ни дня не работал на областном уровне. "Конечно, на меня смотрели как на чужака, — вспоминал он. — Тогда я практически без подготовки вошел в дело (заменил судью), в котором было несколько подсудимых и 90 взяток и рассмотрел его — в срок и качественно. После этого коллегия меня приняла". А в 1987 году в связи с уходом на пенсию председателя Мосгорсуда Натальи Макаровой Бобров стал председателем суда. Но перед этим ему устроили "смотрины" в ЦК Компартии.
Должность председателя областного суда была номенклатурой отдела административных органов ЦК КПСС. Беседа с Бобровым длилась более пяти часов! Пока речь шла о состоянии судебных дел в области и судебной статистике, слушали информацию кандидата в председатели Мособлсуда как будто благосклонно. Затем в главном кадровом органе Компартии решили проверить "масштабность мышления" Боброва и стали задавать вопросы о том, какие проблемы он видит в судебной системе страны в целом. "Я в общих чертах обрисовал недостатки и пути их преодоления, как я их видел, — рассказывал Бобров. — На что мне было сказано, что у меня буржуазное видение этого вопроса. И не быть мне, наверное, председателем областного суда, если бы не случилось несогласованности между отделом ЦК и обкомом КПСС, который был за мою кандидатуру".
"Судебная система должна строится от процесса…"
"Обуржуазиться" Бобров мог только после того, как уже возглавил областной суд. Именно в этом статусе он впервые побывал с делегацией юристов в ФРГ и США. Им показали там, по его словам, "очень многое". "Но подробное ознакомление с их системой правосудия, убедило меня, что самый разумный путь для нас – это путь, который прошла Россия, верша реформу 1864 года, — делился впечатлениями от зарубежного вояжа Бобров. — И ничего более эффективного, конечно, учитывая новые общественно-политические и экономические условия, мы не изобретем. И где-то к августу 1990 года у меня были подготовлены наработки предложений по реформированию нашей судебной системы. В дальнейшем я их неоднократно озвучивал на совещаниях союзного и республиканского уровня, на пленумах Верховного суда Союза. Часть этих выступлений была опубликована".
Суть предложений Боброва заключалась в том, что процессуальные вопросы приоритетней судоустройственных, организационно-функциональных, что вторые – производные от первых, что сначала выстраивается процесс, а в зависимости от него уже должна строиться судебная система. Краеугольным камнем в фундамент реформ, на его взгляд, должно было стать упразднение следственного суда с построением уголовного и гражданского судопроизводства на принципах состязательности, упразднение ревизионного суда с восстановлением кассационного суда как судебной инстанции, восстановление апелляционных судов как гарантии полноты проверки доказательств, их оценки и справедливости судебного решения.
В феврале 1991 года взгляды председателя облсуда нашли поддержку на конференции судей Подмосковья. В принятой большинством голосов резолюции было зафиксировано положение о том, что "становление суда как власти лежит не только и не столько в плоскости судоустройства, сколько в изменении форм судопроизводства". С материалами конференции ознакомились председатели Верховных судов республик, областных (краевых) судов, собравшиеся на совещание в Минюсте, а резолюция была направлена в Верховный суд, министру юстиции Николаю Федорову и председателю Комитета Верховного Совета РСФСР по законодательству Сергею Шахраю.
На вопрос, какой была реакция, например, в законодательном органе страны, Бобров показал письмо Шахрая, датированное 1991 годом, в которым были такие строчки: "В Комитете по законодательству разделяют Вашу озабоченность состоянием уголовного и гражданского судопроизводства и поддерживают многие ваши предложения <…> Буду рад, если Вы примете участие в создании нормативных актов о судебно-правовой реформе в удобной для Вас форме".
"Мне нужно было, чтобы в судах области работали профессионалы, а не угодники власти"
Редакция "Право.Ru" располагает диктофонной записью воспоминаний бывшего начальника управления кадров Минюста Альберта Дементьева, которому в 1991 году после совместного постановления Минюста и Верховного суда о создании оргкомитета по подготовке и проведению I Всероссийского съезда судей (17-18 октября 1991 г.) было поручено формирование его персонального состава.
"Я начал подбирать в оргкомитет, прежде всего судей, — подчеркивал Дементьев. — И в первую очередь, как это ни странно звучит в устах начальника управления Минюста, тех, кто критично относился к предыдущей деятельности министерства по финансовому и материально-техническому обеспечению судов. Так в оргкомитете появился Анатолий Васильевич Жеребцов из Ульяновска, который видел весь корень зла в том, что пока деньги делят чиновники, до судов будут доходить крохи. Появился председатель Севастопольского райсуда Гарольд Николаевич Карцев с его несколько анархическими замашками, председатель Мособлсуда Михаил Михайлович Бобров — один из самых агрессивных противников Минюста. Михаил Михайлович мне признался позже: я тебя не воспринимал, ты вызывал у меня чувство отторжения, был неприятен как чиновник…".
Бобров, оговорившись, что эту ситуацию до сегодняшнего дня (наша беседа состоялась в канун 2008-го) он никогда и нигде не находил нужным озвучивать, и сейчас не будет вдаваться в подробности, мол, все это давно быльем поросло. "Чтобы снять вопрос о наших взаимоотношениях с Альбертом Николаевичем, я должен сказать, что с управлением кадров Минюста трения начались в бытность мою председателем областного суда. По целому ряду вопросов мы не находили общего языка. И Минюст провел несколько проверок суда с плохо скрытым намерением посмотреть, а нельзя ли Боброва отправить куда подальше".
Впрочем, нетрудно догадаться, на какой почве могли произрастать конфликты с кадровиками. Судебная система в то время переживала период, когда от прямых выборов судей перешли к их назначению на сессиях областных Советов народных депутатов. Председатель Мособлсуда Бобров назвал эту идею "безумной политической акцией демократов первой волны по целенаправленной замене кадров в судах". В назначении отказывали лучшим судьям, как это, по словам Боброва, произошло, например, с судьей Пушкинского горсуда, который "имел несчастье" ранее рассмотреть несколько административных материалов в отношении организаторов незаконной демонстрации, и ему это припомнили. "И ведь какой была логика этой чистки, — возмущенно говорил Бобров. — Нам предлагали для примера обратить взоры на объединившуюся Германию, где восточных, "социалистических" немцев меняли на западных?! Мне же, как председателю областного суда, нужно было, чтобы в судах региона работали профессионалы, а не угодники какой либо власти. Поэтому приходилось бороться за каждого достойного судью".
Минюст и судьи стали временными попутчиками
Что касается совместной работы судей и Минюста по подготовке съезда, которому предстояло обсудить проблемы ресурсного обеспечения судов, соцзащиты судей, взаимоотношения с органами юстиции и принять решение о создании Совета судей, то, как объяснил Бобров, "без министерства приступить к созданию органов судейского сообщества, коренным преобразованиям судебной системы было бы тогда чрезвычайно сложно". Он подчеркнул, что большое значение имело то обстоятельство, что министерство возглавлял Федоров — человек молодой, энергичный умный, к тому же он имел доступ к Президенту России Борису Ельцину и другим влиятельным политикам и мог решать конкретные вопросы. Однако Бобров при этом снова напомнил о своей тогдашней непримиримой позицию: судебной системе с Минюстом концептуально было не по пути.
Практическое создание в рамках судов общей юрисдикции собственного исполнительного органа при Верховном суде подтолкнула ситуация, сложившаяся на судебном поле во второй половине 90-х годов. Суды из года в год недополучали установленные законом ассигнования, и судебную систему охватил коллапс. Под угрозу был поставлен сам процесс осуществления правосудия — некоторые суды полностью прекращали рассмотрение дел, судьи десятками подавали заявления об отставке. Президиум Совета судей в первую очередь винил в создавшейся ситуации тогдашнего министра юстиции Валентина Ковалева, который на взгляд лидеров судейского сообщества, игнорировал указы президента и поручения правительства, направленные на вывод судебной системы из кризиса. И в январе 1998 года начался исход судов общей юрисдикции из Минюста в Судебный департамент при ВС, на который под контролем Совета судей была возложена обязанность по организационному, ресурсному и кадровому обеспечению судов общей юрисдикции.
Бобров в годы судебно-правовой реформы неизменно находился в эпицентре событий, которые призваны были определить новое положение судов и судей в государстве и обществе. Его имя, наряду с другими судьями, которых выдвинула реформа, связано с созданием органов судейского сообщества и Судебного департамента при Верховном суде РФ. Большую работу глава Мособлсуда проделал и в составе группы юристов, которая разрабатывала изменения в Уголовно-процессуальный кодекс 1960 года. "В русле концепции судебной реформы, — вспоминал Бобров позже, — был подготовлен очень хороший проект с участием Верховного суда, Генпрокуратуры, силовых ведомств. Все это длилось около трех лет. А когда проект пришел в Думу, началось некоторое движение вспять. Прокуратура сдала некоторые позиции, другие участники работы над проектом. Потом за него принялись депутаты. И родился, на мой взгляд, уродец, которого КС в течение нескольких лет поправлял своими постановлениями и определениями, восстанавливал, пусть не текстуально, но по смыслу практически то, что было из проекта купировано".
На I Всероссийском съезде в 1991 году Боброва избрали в Совет судей России, который возглавил председатель Севастопольского райсуда Москвы Карцев. Бобров стал одним из заместителей председателя, а с июня 1993 по декабрь 1996 года уже непосредственно руководил работой этого органа судейского сообщества страны. Президиум Совет судей в ускоренном темпе разрабатывал проект Закона "О статусе судей в Российской Федерации". "Он готовился в качестве альтернативного проекту Минюста, который не содержал гарантии независимости судей, — подчеркнул Бобров. — Этим, кстати, грешил и Закон о статусе судей в СССР, принятый в 1989 году. И не удивительно, ведь одной рукой было писано — чиновниками Минюста…". Судейский вариант проекта представлял в Верховный Совет Вячеслав Лебедев. "И здесь еще раз нужно сказать спасибо Николаю Васильевичу Федорову — он, в конце концов, снял свои возражения, которые ставили палки в колеса этому закону",— прокомментировал ту давнюю ситуацию Бобров.
После ухода в отставку в конце 90-х годов Бобров еще некоторое время продолжал участвовать в работе Совета судей в комиссии по вопросам статуса судей и правового положения работников аппаратов судов.
Делегация юристов РСФСР в США. Михаил Бобров (четвертый слева) и Альберт Дементьев (пятый слева); второй слева — Дмитрий Козак, ныне зампредседателя Правительства РФ. Фото из личного архива Боброва.
