Вчера итоги выступления одного свидетеля главная фигурантка дела о махинациях в Минобороны на 3 млрд руб. Евгения Васильева подвела словами о том, что вменять ей в вину занижение стоимости проданных активов абсурдно, пока не доказан ее сговор с оценщиком. Другого разозлила словами о том, что прибыль его организации на самом деле мнимая. Судья между тем злилась из-за того, что в суде не явился долгожданный свидетель, а адвокаты жаловались на слишком напряженный график работы.
Лариса Усова, первой вчера дававшая показания в Пресненском районном суде по делу "Оборонсервиса" с мая 2009 года работает советником отдела корпоративного управления Департамента имущественных отношения Минобороны. Именно это подразделение готовило приказы Минобороны о приватизации принадлежащих ему унитарных предприятий и пакетов акций в зависимых дочерних организациях. Усова, по ее словам, занималась компанией "Славянка", а также дочерними обществами и подразделениями Объединенной судостроительной корпорации, но тем не менее не удалось ей избежать вопросов о 31-м Государственном проектном институте специального строительства, который в последние дни находится в центре внимания участников процесса. По версии следствия, при приватизации его акций и недвижимости государству был нанесен ущерб на сумму 2,6 млрд руб., а главная фигурантка дела "Оборонсервиса", экс-руководитель ДИО Евгения Васильева, была заинтересована в части операций с его активами. Сейчас ее обвиняют по 12 эпизодам по ст. 159, 174.1, 285 и 286 УК РФ (мошенничество, легализация денежных средств или иного имущества, превышение и злоупотребление должностными полномочиями – до 10 лет лишения свободы).
– Поручалось ли вам в январе 2011 года подготовить докладную записку о состоянии дел в 31-м ГПИСС? – спросил гособвинитель Андрей Обухов. Подробно о том, что это за документ, не говорилось, но не исключено, что он имеет отношение к более поздней бумаге, которую Васильева отправила уже тогдашнему министру обороны Анатолию Сердюкову, впоследствии обвиненному в халатности (ч. 1 ст. 293 УК – до трех месяцев ареста) и амнистированному. В этом документе обосновывалась необходимость продажи здания 31-го ГПИСС в Москве на Смоленском бульваре, а сам институт назывался убыточным.
– Такого поручения я не получала и не делала доклад, поскольку делами этого института я не занималась вообще, проверок там не проводила, – ответила свидетель. – Но в процессе следствия я видела этот документ.
Когда его предъявили для обозрения, Усова подтвердила, что видела его раньше – в руках следователей. А на вопрос, почему именно ее фамилия стоит в графе "исполнитель" журнала исходящих документов ДИО напротив номера этого документа, ответ тоже нашелся:
– Возможно, меня начальник отдела попросил зарегистрировать документ, и, так как в нем не был указан исполнитель, я могла вписать свою фамилию, – предположила Усова. – Без нее зарегистрировать документ было нельзя. Много времени прошло, четкой картины у меня нет.
– Кто тогда мог исполнять данный документ? – продолжил обвинитель, а свидетельница допустила, что это могла быть ее коллега Оксана Мысина, за которой был закреплен "Оборонстрой", субхолдинг "Оборонсервиса".
Вопросы по документам, связанных с 31-м ГПИСС, возникли и у защиты. Так, выяснилось, что свидетель получала от сотрудника отдела оценки ДИО Васильева (имя в процессе еще не упоминалось. – "Право.Ru") письмо с независимым отчетом по оценке стоимости здания института. Усова предположила, что в отсутствие начальника отдела и его заместителя, как следующий по старшинству руководитель, могла подписывать служебные записки сотрудников, которые те направляли в отдел оценки. Наверное, потому и ответ прислали ей. "Я подписывала, что получила его и передавала сотруднику", – объяснила она адвокату Дмитрию Харитонову существовавшую практику.
– Если Васильев вам прислал такой документ, это значит, нарушений нет? – этот вопрос Усовой задала уже Васильева.
– Он может сказать вам об этом сам, нам поступает только результат. Обычно они смотрели на соответствие законодательству, формально подтверждали, не занижена ли цена.
– В отделе оценки документы рассматривались относительно реальности ценообразования?
– Не знаю, – ответила Усова, а Васильева как будто бы подвела итоги ее допроса. "На первом заседании мне вменили занижение стоимости объектов, но это обвинение абсурдно, поскольку ответственность за это несет оценщик. Пока не определен сговор с оценщиком, такое обвинение мне быть предъявлено не может!" – заявила она.
Реорганизация к лучшему
Допросили вчера и директора еще одного из нынешних филиалов 31-го ГПИСС – 52-го центрального проектного института, который до реорганизации сначала был самостоятельным госпредприятием, а потом акционерным обществом. Михаил Ковалев прилетел на процесс в Москву из Хабаровска и рассказал, что в день назначения руководителем филиала, 16 февраля 2012 года, он встретился с Антоном Балановским, который на тот момент исполнял обязанности гендиректора 31-го ГПИСС, и его заместителем Михаилом Петрушовым, чтобы прояснить судьбу коллектива.
"Была опасность, что людей сократят, – объяснил он. – Но когда я поставил этот вопрос, Балановский и Петрушов согласились, что если будут увольнения, то людям по сокращению оплатят три оклада вместо обязательных двух, исходя из средней заработной платы. Когда я увидел, что реакция по этому пункту спокойная, я понял, что организация настроена работать, и что в филиале необходимо создавать рабочий коллектив". Поэтому, по словам Ковалева, он успокоился и, судя по всему, передал свой настрой сотрудникам. "Люди меня услышали, 99% написали заявление о переводе в филиал, ушли только три человека из 335", – рассказывал свидетель. Его коллеги, не скрывавшие оппозиции к проведенной реорганизации, на предыдущих заседаниях жаловались, что в их организациях увольнений было много.
– Где расположились работники филиала? – поинтересовался прокурор Обухов.
– В том же здании, где были раньше, – ответил свидетель. Но теперь и оно уже, и движимое имущество, как и все активы других проектных организаций, ставших филиалами 31-го ГПИСС, принадлежало 234-му строительному управлению. А 52-й ЦПИ брал его в аренду, выплачивая, например, за здания порядка 3 млн руб. ежемесячно. "До реорганизации мы делали капитальный ремонт, при оценке помещений это было учтено, поэтому, наверное, арендная плата такая высокая", – досадовал Ковалев.
– Смысл в реорганизации тогда? – не понял прокурор.
– Вопрос просим снять! Незачем озвучивать домыслы! – запротестовали защитники, судья Татьяна Васюченко с ними согласилась, а затем переформулировала вопрос: – Как повлияла реорганизация на положение предприятия?
– 31-й институт был единственным проектировщиком по спецобъектам, эти задания стали перепадать и нам, мы даже смогли увеличить коллектив на 10 человек. Если бы мы не платили за аренду и амортизацию движимого имущества, рентабельность бы выросла на 5%. Реально же заработная плата у людей выросла, положение организации улучшилось, скрывать не буду, – описал положение дел Ковалев.
Васильева поинтересовалась чистой прибылью предприятия за 2012 год. "Нет у меня таких цифр", – растерялся свидетель, но после обвинительной реплики – "Что же вы тогда за директор такой?" – назвал приблизительную цифру в 12–13 млн руб. В 2010 году этот показатель составлял 5 млн руб., а в 2011-м – 5,3 млн руб.
– Если бы вам нужно было платить аренду… – начала Васильева.
– Давайте без "если", – оборвала ее судья. – Прибыль предприятия увеличилась?
– Конечно! – повторил свидетель, а Васильева пояснила, что не о прибыли говорит, и произнесла до конца оборванную фразу: "Если бы в 2010–2011 годах у института была необходимость платить аренду, то само предприятие являлось бы убыточным. Предприятие должно существовать самостоятельно, без учета бесплатно предоставляемых ему площадей". Из ее слов следовало, что только после реорганизации 52-й ЦПИ стал эффективным.
– Я не согласен! – возмутился Ковалев. – Организация была прибыльная, все условия управляющего общества мы выполняли.
Чего его ждать? Привод надо оформлять…
Хотели вчера в суде допросить и третьего свидетеля, долгожданного, – Сергея Плохотюка, который работал начальником ФГУ "Загородная квартирно-эксплуатационная часть района" (ЗКЭЧР). Именно за этой организацией было временно закреплено право на оперативное управление земельным участком пансионата "Эллада" с 15 объектами недвижимости в поселке Пересыпь Краснодарского края. Позже эта собственность Минобороны была продана фирме "СитиИнжениринг" по заниженной на 4,6 млн руб. цене – за 92,1 млн. руб. Следствие считает, что за компанией-покупателем стояла Васильева. Эпизод с продажей этого имущества стоит первым в списке из двенадцати, вменяемых ей обвинением. Но до обеденного перерыва не удалось выяснить, приехал ли Плохотюк в Москву.
– Так что, будет у нас свидетель? – поинтересовалась сторона защиты после перерыва.
– Нет, – покачали головой обвинители.
– Так вчера же еще говорили: он не хочет приезжать, – прокомментировала Васильева.
– Чего его ждать? Понятно, что он не приедет теперь, – высказалась судья. – Привод надо оформлять…
Но обвинение просило вызвать Плохотюка повторно повесткой, поскольку тот о заседании 8 октября ничего не знал.
– Я не могу вызывать его бесконечно! Суд говорит, что есть основания для привода, а прокуратура говорит, что нет, – рассердилась Васюченко, но все же решила выписать повторную повестку, услышав, что в прошлую дату вызова – 21 июля – свидетель приезжал, но допрошен не был, да и проезд ему не оплатили, как было обещано. Судья собиралась назначить новую попытку на 5 ноября, но тут активно стали возражать адвокаты Васильевой. Они просили отпустить их в командировку как раз в послепраздничные дни.
Васюченко не поняла, в чем проблема: "Уедет один двое других останутся и будут присутствовать на процессе". Но защитники объяснили, что их доверителю необходимо присутствие всех троих.
– Мы в процессе уже три месяца, работаем по четыре дня в неделю, дела остальных своих клиентов стараемся решать так, чтобы не пропускать заседания. Я вот в командировки обычно по ночам вылетаю… Какой-то баланс же должен быть! – обиженно сказал Харитонов.
– Я подумаю, – пообещала Васюченко. – Но больше, чем эти дни между праздниками, я вам дать не могу.
