В преддверии Дня адвокатуры, который отмечается в России 31 мая, "Право.ru" побеседовало с адвокатом, профессором, д. ю. н., членом Общественной палаты РФ Анатолием Кучереной.
– Анатолий Григорьевич, как Вы считаете, каких дополнительных гарантий независимости не хватает адвокатам при исполнении ими служебных обязанностей?
– В настоящее время практически все необходимые гарантии у адвокатов имеются. Владимир Путин подписал 17 апреля закон, который предусматривает создание дополнительных гарантий независимости адвокатов в уголовном судопроизводстве (см. "Госдума приняла президентские поправки в УПК о независимости адвокатов"). Прежде всего упрощается доступ адвокатов к доверителям в СИЗО. Теперь это право будет действовать с момента вступления адвоката в дело, а не «допуска» в него. Действие нормы о «допуске» на практике приводило к тому, что сотрудники СИЗО требовали от адвокатов разрешение на свидание от следователя. В итоге допуск адвокатов к доверителю нередко затягивался. Теперь этих проблем больше быть не должно.
Это, на мой взгляд, очень важно. Человек, впервые оказавшийся в СИЗО, попадает в психотравмирующую ситуацию и нередко под психологическим давлением следователя готов признаться в чем угодно в обмен на обещание изменить ему меру пресечения. В такой ситуации очень важно своевременно оказать ему юридическую и, скажем так, психологическую помощь, чтобы избежать непоправимых последствий.
В законе также предусматривается целый ряд других положений, которые облегчают работу адвоката в интересах своего доверителя, делают его более независимым и ограждают от необоснованных попыток затруднить выполнение им своих профессиональных обязанностей.
Однако нам предстоит еще убедиться, как этот закон будет применяться. К сожалению, многие следователи предпринимают незаурядные усилия, чтобы затруднить работу адвоката, руководствуясь при этом «заветом» Ленина: «Адвокатов надо брать в ежовые рукавицы, ибо эта интеллигентская сволочь часто паскудничает». Мне даже встречались случаи, когда следователи вывешивают это изречение в своих кабинетах. Эту психологию вражды к адвокатам необходимо изживать. Только полноценное участие адвоката в деле дает возможность должным образом собрать и закрепить доказательства в ходе следствия и впоследствии вынести законный и справедливый приговор в суде.
– Как, на Ваш взгляд, с годами изменился статус адвоката?
– Конечно, по сравнению с советскими временами он изменился в лучшую сторону. Достаточно вспомнить, что в те времена бывали случаи, когда адвоката, честно отстаивавшего интересы своего доверителя, особенно по политическим делам, исключали из партии и увольняли с работы. Сегодня такое, конечно, представить невозможно.
Однако, к сожалению, фигура современного адвоката не пользуется в обществе таким авторитетом и вниманием, как это было после великой судебной реформы императора Александра II. Тогда люди ходили в суд, как на спектакль, речи великих русских адвокатов печатались в ведущих изданиях, о них спорили, кто-то ими восхищался, а кто-то негодовал. В те времена адвокаты нередко становились героями литературных произведений.
Любая культура нуждается в преемственности. И тот провал, который образовался у нас в адвокатской культуре в годы советской власти, не так-то легко восполнить. Но мы будем к этому стремиться.
– Расскажите о своем первом деле.
– В адвокатуру я поступил в сентябре 1993 года, а до этого без особого морального удовлетворения трудился юрисконсультом в различных учреждениях. Буквально через несколько дней после получения статуса адвоката знакомые обратились ко мне с просьбой взять на себя защиту человека, обвиняемого по ст. 93.1 тогдашнего УК, то есть в хищении в особо крупных размерах.
Многие еще помнят громкое дело о поддельных чеченских авизо (поручений на зачисление или списание денег по счетам в банке). В рамках этого дела было выделено несколько самостоятельных эпизодов. Среди них – хищение ста килограммов золота в виде юбилейных монет. В этом преступлении как раз и обвиняли человека, чью защиту мне предложили взять на себя. К тому моменту он уже больше года просидел в тюрьме под следствием и у него несколько раз менялись адвокаты.
Признаться, я от такого предложения поначалу немного оробел: раньше я работал исключительно по гражданским делам, опыта защиты в уголовном процессе у меня не было никакого, а тут вдруг сразу – дело о хищении в особо крупных размерах! Но все-таки, поразмыслив, я согласился.
Следствие вел Следственный комитет МВД. Я пришел к следователю, представился и заявил, что хочу ознакомиться с материалами дела. Он мне говорит: «Ну, я, конечно, не возражаю, знакомьтесь, хотя в деле уже 100 томов. Вот только перед тем как вы начнете с ним знакомиться, я попрошу вас побеседовать с нашим оперуполномоченным, его фамилия Брежнев».
Я, признаться, слегка удивился. Мне было не совсем понятно, почему я должен знакомиться с каким-то оперуполномоченным, ведь насколько я знал из УПК, в ходе предварительного расследования уголовного дела адвокат общается со следователем. Ну, думаю, раз он просит, пойду пообщаюсь, не начинать же первое дело с конфликта.
Вхожу в кабинет к оперуполномоченному. Тот – ну просто сама любезность. Встает из-за стола, улыбается, предлагает чай-кофе, пепельницу. Надо же, думаю, какие приятные люди здесь работают! И чего только журналисты на них всех собак вешают?
А он так мягко, по-кошачьи, подкрадывается к главному. И происходит между нами такой диалог:
– Я раньше что-то вашей фамилии не слышал.
– Да, я в адвокатуре совсем недавно.
– Вот-вот, я обратил внимание, что у вас удостоверение с сентября этого года (а на дворе был октябрь). Стало быть, вы – молодой адвокат, начинающий. И, конечно же, спешите повидаться со своим подзащитным.
– Разумеется, мне бы хотелось с ним увидеться, но вначале я должен хотя бы в общем плане ознакомиться с материалами дела.
– Тогда у меня к вам будет небольшая просьба. Пусть он вам все-таки расскажет, куда он спрятал сто килограммов украденного им золота. А вы потом сообщите мне об этом. Вы же понимаете, это золото – общенародное достояние. И мы должны сделать все возможное, чтобы его вернуть. Тем более, ситуация в стране тяжелая, не мне вам объяснять. Он вам поверит. А я со своей стороны сделаю все возможное, чтобы освободить его из-под стражи. Договорились?
У меня волосы встали дыбом. Наверное, он это почувствовал, потому что сразу как-то от меня отпрянул.
– Вы, кажется, грозно спросил я его, задумали записать меня в свои помощники? Не получится!
– Но вы же должны содействовать раскрытию преступления, – начал было оперуполномоченный и в нерешительности остановился, не зная, что сказать дальше.
Здесь я уже не сдержался и «наехал» на него по полной программе.
– Вы полагаете, – несколько высокопарно заметил я ему, – что, если я работаю адвокатом меньше месяца, то не понимаю, какую сделку с совестью вы мне осмеливаетесь предлагать?
– Ну, вы не кипятитесь, молодой человек, – начал успокаивать меня оперуполномоченный. – Вы, наверное, меня неправильно поняли.
– Нет, я вас очень даже правильно понял! – отрезал я и вышел.
Слегка отдышавшись, я вновь пришел к следователю и в очень жесткой форме объяснил ему незаконность и аморальность подобных действий товарища Брежнева, пообещав, что обязательно буду на него жаловаться. Следователь долго меня убеждал, что ничего плохого они в виду не имели. "Только вот напрасно, – говорил он, – вы начинаете свой путь в адвокатуре с конфронтации со следствием".
Меня, откровенно говоря, это только раззадорило. Я ударными темпами, работая днями и ночами, досконально изучил материалы дела, несколько раз обстоятельно побеседовал с моим подзащитным и убедился в полной беспочвенности предъявленных ему обвинений. Вскоре мне удалось добиться его освобождения под залог. Правда, для этого, среди прочего, мне пришлось побывать на приеме у помощника генерального прокурора, который отнесся к моим доводам с пониманием.
Сегодня мне даже страшно представить, что на свете могут существовать адвокаты, готовые сотрудничать со следствием. Адвокат не имеет права делать ничего, что противоречит позиции его доверителя. Он, точно так же, как и священник, обязан хранить «тайну исповеди». Если даже подзащитный признается адвокату в том, что преступление совершил именно он, но на суде собирается это отрицать, адвокат обязан отстаивать только ту линию защиты, которую избрал его доверитель. Такая уж у нас судьба.
– Какие навыки необходимы адвокату, чтобы стать успешным?
– В ряде стран Запада, например, студентов юридических вузов заставляют зазубривать тысячи страниц законов и иных правовых актов. Конечно, замечательно, когда адвокат все это помнит, но не это, как мне кажется, решающий фактор успеха.
Наверное, главное – умение выстраивать отношения с людьми. Среди моих доверителей были очень разные люди, зачастую с непростым характером. И каждого из них я старался понять, проникнуться его мироощущением и проблемами, так чтобы вместе выработать оптимальный вариант действий. И, разумеется, я всегда стремился идти до конца и сделать все возможное, чтобы отстоять интересы моего доверителя, поскольку безнадежных дел не бывает.
– Что вы пожелаете читателям "Право.ru" в связи с предстоящим праздником?
– Однажды в кругу писателей кто-то предложил найти самый оригинальный признак, по которому можно разделить все человечество. Юрий Олеша сказал, что уже давно делит всех людей на тех, кто учился в 5-й Одесской классической гимназии, и на тех, кто в ней никогда не учился. Суть этой грустной шутки заключалась в том, что на момент, когда эти слова были сказаны, из всех тех, кто когда-либо учился в 5-й Одесской гимназии, на свете оставалось не более 5–6 человек.
Со своей стороны, я бы разделил все человечество на адвокатов и на тех, кто ими не является. Первым в канун профессионального праздника я бы пожелал, чтобы процент оправдательных приговоров в наших судах сравнялся с тем, который был в дореволюционных судах присяжных, а вторым – никогда не обращаться к услугам адвоката.
Прочитать поздравления других известных адвокатов можно здесь или перейдя по тегу "День адвокатуры 2017".
