Во время ежегодного совещания председателей арбитражных судов в Ростове-на-Дону у корреспондента Право.Ru была возможность задать несколько вопросов главе ВАС. Антон Иванов признал, что в нашей стране бизнесу по-прежнему приходится "дружить" с органами власти, заручаться их неформальной поддержкой, и об экономической безопасности в этой связи говорить не приходится, рассказал о том, когда появится окончательный текст нового Гражданского кодекса, о том, что он думает о расширении ответственности государства за ущерб, который наносят его органы, и разъяснил свою идею об отмене преюдиции решений нижестоящих судов, гарантируя, что такие полномочия Высшего Арбитражного Суда не выйдут за четко ограниченные рамки. Он также обозначил намерение ввести штрафы за злоупотребление правами, отметив, что их надо применять в отношении госорганов за огрехи в предоставлении информации.
- В своем выступлении Вы отметили, что каждый гражданин России, каждое юридическое лицо должны иметь на всей территории нашей страны равные возможности для защиты своих прав и интересов в суде.
- Да, но для защиты граждан важны не только правильные процедуры в суде, но и возможность получить компенсацию. Я говорю не только о компенсации за нарушение сроков рассмотрения дела и за неисполнение судебного решения, но и в целом о возмещении убытков, причиненных судебной деятельностью. Так, Президиум ВАС недавно принял решение о том, что в процессе судопроизводства, а также вообще при осуществлении государством своей деятельности, гражданину подлежит возмещению моральный вред не только в случаях, предусмотренных законом, но и в случаях, когда происходит нарушение его основных конституционных прав. Это дает основания присуждать моральный вред в гораздо более широком спектре случаев.
Второй важный подход, который еще требует обсуждения, но который нам кажется важным и перспективным – это возмещение вреда, причиненного действиями государства без учета вины соответствующих органов. Это серьезная проблема, потому что принцип вины препятствует полной компенсации гражданину и организациям тех убытков, которые они понесли. Практика многих европейских стран исходит из того, что ответственность государство несет без вины. У нас же закреплен принцип вины, и хотелось бы проанализировать возможность его отмены при ответственности государства за деятельность его органов перед частными лицами.
- В каком состоянии находятся сейчас поправки в Гражданский кодекс? Будут ли разработчиками учтены замечания и пожелания бизнес-сообщества?
- Есть принципиальные моменты, которые разработчики ГК не хотели бы менять, и есть вопросы, которые могут быть предметом компромисса. Сейчас как раз идет поиск этого компромисса, а затем, если разногласия еще останутся, они будут сняты решением Президента.
Часть жестких норм, имеющихся в кодексе, по-видимому, будет смягчена, из некоторых из них будут сделаны исключения для определенных случаев. В том, что касается юрлиц, то это величина уставного капитала, форма вкладов и процедура реорганизации. Результаты будут известны ближе к концу апреля, потому что хотелось бы, чтобы этот законопроект весной уже был внесен на рассмотрение Госдумы.
- А в том, что касается некоммерческих организаций?
- Здесь тоже возможен компромисс – разработчики заложили возможность для НКО сохранять положения своих учредительных документов, не вносить туда изменения, но с тем условием, что они будут рассматриваться как работающие по той или другой модели, закрепленной в кодексе (с точки зрения имущественных отношений).
Второй момент по НКО, который требует обсуждения – это возможность заниматься коммерческой деятельностью, которая предусмотрена в Гражданском кодексе. Думаю, что если будет снижен размер минимального уставного капитала, то это решит проблему.
- Предыдущий год был богат на судебные решения по крупным компаниям, нарушившим антимонопольное законодательство. Согласны ли Вы с таким утверждением, что существует де-факто презумпция виновности крупных компаний-монополистов?
- Конечно, такой презумпции нет, но положение о согласованных действиях нуждается в обсуждении, потому что картельный сговор доказать почти невозможно и вместо него появилось понятие согласованных действий, которое не предполагает выявления и установления намерения нарушить антимонопольное законодательство. Я думаю, что эту норму имело бы смысл немного смягчить, пойдя приблизительно по такому пути: установить некий набор дополнительных условий, при которых такие согласованные действия будут признаваться либо наказуемыми, либо ненаказуемыми. Если какой-то мелкий предприниматель повышает цены после того, как повысил цены крупный субъект, то сегодня можно сказать, что имело место согласованное повышение цен. Поэтому надо в законе прописать случаи, когда некие согласованные действия не влекут негативных правовых последствий, или наоборот, прописать, что является признаком согласованных действий и влечет за собой такие негативные последствия.
Поэтому мне кажется, что существующей сейчас общей формулировки недостаточно.
- Будет ли заниматься внесением таких поправок ФАС в рамках антимонопольных пакетов?
- Я не уверен, что ФАС этим хочет заниматься. Это должны делать участники рынка и предлагать такие поправки во время рассмотрения третьего антимонопольного пакета. Такой путь был бы более правильным.
- Вы уже очень давно говорили о создании патентного суда, упоминали об этом и сегодня в своем выступлении. Будет ли эта идея воплощена?
- Законопроект внесен на рассмотрение Госдумы. Правительство в целом поддерживает проект. Если закон примут, то через год после этого суд заработает. Он будет создан в нашей арбитражной системе, и предполагается, что он будет существовать в Москве, возможно, на территории Сколково.
Его предназначение – быть второй инстанцией по всем спорам об интеллектуальных правах в нашей системе и в качестве первой инстанции – по спорам с Роспатентом. Суд для всех будет доступен, так как будет активно использовать видеоконференцсвязь.
- Повлияет ли создание патентного суда на внесение поправок в часть четвертую ГК?
- Поправки понадобятся, но не сразу, а спустя какое-то время после того, как суд заработает. Связаны они будут с изменением структуры Роспатента – старая советская схема рассмотрения споров внутри Роспатента далека от совершенства и вызывает определенные нарекания у участников рынка. Зачастую в Роспатенте слушаются такие дела, при которых нужно иметь целый арсенал средств доказывания, необходимых для суда, но в соответствии с законодательством он вынужден разрешать эти споры сам. Например, это дела о неиспользовании товарного знака, об аннулировании его. Фактически, в таком деле нужно произвести целое судебное следствие, у Роспатента нет для этого ни времени, ни средств, ни специалистов.
- Вы в своем докладе призывали судей быть более открытыми: делиться новостями, пользоваться твиттером, вести блоги и так далее.
- Да, действительно, мы пытаемся сделать судебную систему более открытой. Уже сейчас есть некоторые суды, которые размещают на Rutube записи судебных процессов, есть суды, которые активно о себе "твиттят". Я призываю к тому, чтобы это делали все, чтобы все суды пользовались самим широким арсеналом средств передачи информации. Может быть, даже от нас понадобятся какие-то инструкции и рекомендации нижестоящим судам на эту тему.
- Планируется ли обобщение практики применения Постановления № 53 о необоснованной налоговой выгоде?
- Да, планируется. Но сейчас основная цель – провести обобщение в сфере уплаты платежей в социальные фонды. [Незаконные] схемы активно используются последнее время именно в этой сфере. Президиум уже несколько раз решал дела по [таким] схемам, в основном, незаконно используется аутсорсинг для экономии на этих платежах. И сейчас, с учетом повышения налогов, количество этих схем растет.
В то же время, в том, что касается использования остальных схем, наступила некая стабильность в практике. Президиум уже редко решает такие дела, потому что налоговая служба определилась, как ей быть с ними. Я считаю, что ФНС выбрала самый правильный вариант для расследования – проведение экономической экспертизы деятельности предприятия. В качестве примера можно привести такую ситуацию: есть некое предприятие, у которого офис 50 квадратных метров, но оно при этом продает продукции якобы на 15 миллиардов в год. Естественно, если экспертиза покажет, что такое количество товаров через эти склады и офисные помещения, с таким количеством работников продавать невозможно, то это будет очень хорошим доказательством использования схемы. Если налоговая будет идти по такому пути, то и споров будет меньше – такие объективные данные очень сложно оспорить.
- Идею судебного запроса Вы озвучивали и раньше, говорили Вы о ней и в этот раз. Поясните, пожалуйста, механизм этого запроса.
- Речь идет об использовании практики, которая существует в ряде европейских стран, прежде всего, в деятельности суда Экономического сообщества в Люксембурге, а также в деятельности Верховного суда США, который отвечает на запросы нижестоящих судов о применении тех или иных норм права, на вопросы, которые возникли у судов при рассмотрении конкретных дел. В рамках этой процедуры судья, который считает, что существует проблема с толкованием той или иной нормы, требующая вмешательства высшей инстанции, приостанавливает производство по делу и обращается с запросом о толковании. Высший суд, в свою очередь, в рамках определенной процедуры рассматривает [ситуацию].
В нашей стране с учетом нашей апелляционной системы нет жесткой связи между судьей и вышестоящим судьей, так как не понятно, к какому из судей в апелляции попадет конкретное дело, в отличие от судов общей юрисдикции, где всегда есть свой кассатор, у которого можно спросить. При этом у наших судей есть проблемы, особенно при внесении изменений в законодательство, когда споры возникают в массовом порядке. Пока они дойдут до высшего суда, их может накопиться до 10 тысяч, и, когда высший суд сформирует правовую позицию по конкретному вопросу, происходит массовый пересмотр этих дел. Мы хотим решить эту проблему, заранее решить такие сложности в практике, рассмотреть одно дело о толковании с тем, чтобы дальше практика развивалась единообразно без отмены сотни судебных решений.
- Президиум не "захлебнется" от большого количества обращений?
- У нас будет фильтр — тот же самый, как на пересмотр дел в порядке надзора.
- Ваше абсолютно новое предложение – это отмена преюдиции актов нижестоящих судов. Поясните, пожалуйста, эту идею.
- Это предложение возникло у нас по результатам рассмотрения, прежде всего, корпоративных споров и споров по недвижимости. Бывает так, что заявлено 20-30 исков в судебной войне одной компании с другой. Иногда получается, что по случайности или умышленно по одному из этих исков, который казался не важным, принято судебное решение, которое вступило в законную силу. И совершенно очевидно, что это дело было решено неправильно, но оно, тем не менее, имеет преюдицию. Поэтому, когда рассматривается основной иск, содержащий главный смысл этого конфликта, оказывается, что то судебное решение препятствует объективному рассмотрению этого дела. Мы постоянно сталкиваемся с такой проблемой, особенно если то первое решение было вынесено где-нибудь на Дальнем Востоке и никто о нем не знает, а оно служит основанием для всех дальнейших шагов в корпоративной войне. То же самое и в споре о недвижимости.
Для того, чтобы не допускать таких ситуаций, мы хотим предложить очень ограниченную рамками процедуру, которая позволит Высшему Арбитражному Суду преодолеть преюдицию. Мы сможем решать некоторые дела, находящиеся в нашем производстве, без учета этой преюдиции.
Кстати, когда-то такое право по одному из арбитражных процессуальных кодексов существовало, поэтому ничего нового мы не изобретаем. В ряде стран также такие возможности у высших судов есть.
- Тема конференции, которую проводит ВАС в Ростове, — совершенствование средств защиты экономических прав. Означает ли выбор темы, что эти права в нашей стране недостаточно защищены?
- Для меня критерием является следующее – если вы можете вести экономическую деятельность, не прибегая к защите или поддержке каких-нибудь влиятельных государственных органов, то в стране есть должный уровень экономической безопасности и свободы. Если же бизнесу приходится постоянно прибегать к покровительству со стороны тех или иных государственных структур, "дружить" с ними ради того, чтобы вести свою деятельность, то невозможно говорить о должном уровне экономической безопасности в стране.
На мой взгляд, это главная проблема для России – не имея защиты со стороны власти, очень трудно вести бизнес в нашей стране.
- Как Вы оцениваете озвученное на совещании предложение замгенпрокурора Сабира Кехлерова о расширении участия прокурора в арбитражном процессе?
- Я не поддерживаю безбрежного расширения полномочий прокуратуры на участие в арбитражном процессе. Это у нас уже было в середине 90-х годов, и я хорошо помню, что прокурор иногда выступал как дополнительный адвокат, наделенный властными полномочиями, для одной из коммерческих структур, спорящих в арбитражном суде. Это было нарушением принципа равноправия и состязательности.
Но, может быть, положения АПК об участии прокуроров и нуждаются в совершенствовании, потому что мы поменяли практику, и теперь признание сделок недействительными не является основным способом защиты госсобственности. Основным способом теперь является виндикационный иск и иные средства защиты вещных прав, прибегать к которым у прокурора нет возможности даже в интересах государства.
Также, возможно, для корпоративных споров [необходимо] участие прокурора по аналогии с ГПК — для защиты гражданина, который в силу имущественного положения или состояния здоровья не может полноценно участвовать в процессе. Например, это мелкие акционеры компаний, пожилые люди. Для такой категории лиц я бы, возможно, пошел на расширение полномочий прокурора.
- Вы выступаете за передачу налоговых, таможенных споров на рассмотрение арбитражных судов? Значит ли это, что граждане могут получить право обращаться в ваши суды по таким спорам?
- Да, мы это планируем. В качестве обоснования своей позиции приведу следующий довод: мы приняли огромное количество постановлений и обобщений судебной практики по налоговым спорам. Можете назвать мне хоть одно постановление по налоговым спорам физических лиц, принятое судом общей юрисдикции? Именно по налоговым, а не по уголовным делам. Я не знаю ни одного. А таких дел, между прочим, в судах общей юрисдикции миллионы. Просто у них не хватает на это времени, а у нас, может быть, и хватит.
Но идея состоит [еще и] в том, чтобы через упрощенную процедуру разгрузить суды и создать административные досудебные процедуры в государственных органах. С налоговыми органами это ведь получилось, удалось снизить на 40% количество дел, поступающих в арбитражные суды. Аналогичные процедуры могли бы существовать практически в любом государственном органе. Это повлекло бы значительное уменьшение количества процессов по соответствующим категориям дел в арбитражных судах. После этого можно уже думать о передаче некоторых категорий дел из ведения одних судов другим.
- Каких еще инициатив, направленных на устранение злоупотребления сторон своими правами, можно ожидать от Высшего Арбитражного Суда?
- Мы обсуждаем вопросы привлечения сторон к ответственности за их поведение в процессе. Речь идет, прежде всего, о штрафах. В основном проблема состоит в том, что государственные органы не представляют в суд документы, которые они должны представлять, или представляют их заведомо поздно. Основные случаи расширения ответственности должны быть связаны именно с этим.
