Постоянная палата третейского суда в Гааге присудила трем дочерним структурам Group Menatep Limited (GML) совокупно $50,02 млрд в качестве компенсации за экспроприацию государством НК "ЮКОС". GML принадлежит бывшим менеджерам и инвесторам некогда крупнейшей нефтяной компании России, а главным собственником является Леонид Невзлин, у него, по собственным словам, около 40%. Михаил Ходорковский и Платон Лебедев не имеют долей в GML – они отказались от них еще в 2005 году.
Тогда же, в 2005-м, в третейский суд в Гааге (Permanent Court of Arbitration, PCA) и были заявлены претензии к России. Истцы, которых представляли три юриста из фирмы Shearman & Sterling, полагали, что государство срежиссировало банкротство ЮКОСа и последующие аукционы по распродаже его активов, главные из которых достались "Роснефти". Свои потери от действий, предположительно нарушающих Энергетическую хартию, они оценили в $114 млрд. Россия оспаривала подсудность дела, поскольку вышеупомянутое соглашение не было ратифицировано в РФ, хотя правительство его подписало. Но последнего факта оказалось достаточно, чтобы в 2009 году суд принял решение о том, что дело попадает под его компетенцию.
МИД России, равно как и Минфин, уже рассказали о намерении подать апелляцию. Если это произойдет, рассматривать ее будет Верховный суд Нидерландов. Пока же исполнить решение России предписано до января 2015 года: с этого момента к присужденной сумме будут прибывать проценты.
"Право.Ru" внимательно изучило решение суда, под которым стоят подписи председательствующего Ива Фортье (Канада, независимый юрист и дипломат, представлял свою страну в ООН, председатель совета директоров канадской телекоммуникационной компании Nortel), Шарля Понсе (Швейцария; партнер в юрфирме CMS von Erlach Poncet) и Стивена Швебеля (США, бывший судья Международного суда ООН, ныне президент Административного трибунала Всемирного банка). Вот его пять ключевых тезисов.
1. ФНС и "Роснефть" представляли государство
Представители России пытались доказать, что налоговые органы во всей истории с ЮКОСом de facto действовали не как государственный институт, а, скорее, в качестве кредитора нефтяной компании, пытаясь получить полагающиеся им суммы, в общей сложности $25 млрд. "Роснефть", которой достался в процессе развала ЮКОСа "Юганскнефтегаз", по мнению юристов со стороны РФ, хоть и принадлежала государству, заботилась при совершении сделки о своих коммерческих интересах, а не выполняла директивы правительства.
Арбитр, впрочем, был иного мнения. Они сослались на Комиссию международного права ООН, которая однозначно устанавливает, что налоговые органы при взаимодействии с бизнесом могут играть только роль государственного агента. C "Роснефтью" оказалось сложнее. Прямых доказательств того, что на покупку главного актива ЮКОСа – "Юганскнефтегаза" (первая буква в аббревиатуре холдинга означает именно его) – компания выходила по распоряжению высшего руководства страны, в арбитраж представлено не было. Однако судей убедили пресс-релизы "Роснефти" и ее меморандум, составленные при выходе на IPO, в которых утверждалось, что компания принадлежит государству и действует от его имени. "Даже если прямого распоряжении о сделке не было, – говорится в решении суда, – "Роснефть" все равно в тот момент была детищем ближайших соратников [Президента РФ Владимира] Путина, и могла рефлекторно выполнять их политическую волю".
А вот Эдуард Ребгун, назначенный кризисным менеджером ЮКОСа, государство в своих действиях не представлял, заключил арбитраж. Именно так трактуют позицию арбитражного управляющего большинство европейских законодательств, а аналогичное видение ситуации в России зафиксировал ЕСПЧ в деле "Котов против РФ".
2. ЮКОС не должен был ждать такой жесткой реакции властей
Часть схемы налоговой оптимизации ЮКОСа, по которой подконтрольные ему трейдинговые компании регистрировались в юрисдикциях с щадящим налоговым режимом, на Кипре, но фактически работали в России, арбитраж не стал описывать как однозначно незаконную с точки зрения российского права. Правда, арбитры здесь привели позицию ЕСПЧ, который четко назвал такую операционную схему нелегальной. Но вопрос, согласно тексту решения, в другом: могли ли менеджеры и инвесторы компании ожидать суровой реакции властей, которая в итоге оформилась в уничтожение ЮКОСа и уголовное преследование его руководства?
Суд, с одной стороны, указывает на внутренние документы нефтяной компании, которые свидетельствуют о том, что ее менеджеры отдавали себе отчет, что работают как минимум в "серой" зоне. Из них также известно, что Ходорковский сознательно отказывался принимать стандарты SEC – американской Комиссии по ценным бумагам и биржам, которые считаются международными и полагают плохой практикой схему, реализованную в ЮКОСе. С другой стороны, в России не было ни судебной практики, ни конкретных судебных решений по аналогичным случаям, где подобная оптимизация была бы признана незаконной.
В ЮКОСе могли предполагать, что налоговые претензии к компании рано или поздно появятся, однако его финансовое положение позволяло урегулировать их без серьезного ущерба для бизнеса, считают арбитры. Одновременно, менеджмент никак не мог ожидать, что компании предъявят 13-миллиардный долларовый счет за неуплаченный НДС с экспортируемой нефти (взиматься, полагают арбитры, не должен), а крупнейшие активы распродадут по заниженной цене на сомнительно организованном аукционе (о нем – ниже). Все это, по мнению гаагской инстанции, говорит о том, что первичной целью государства был не сбор неуплаченных налогов и сопутствующих платежей, а намеренное банкротство ЮКОСа.
3. Посредником в ключевой сделке с активами ЮКОСа был "Сургутнефтегаз"
"Юганскнефтегаз" приобрел с аукциона его единственный участник, таинственное ООО "Байкалфинансгруп". Фирма с минимальным уставным капиталом в 10 000 руб. была зарегистрирована за несколько недель до торгов, а сразу после перепродала компанию "Роснефти".
До сих пор не было известно, кто стоял за "Байкалом". Арбитраж попросил официальные российские власти опровергнуть, что эта фирма была фиктивной. В ответ юристы рассказали, что "Байкалом" управляли менеджеры "Сургутнефтегаза", конечные владельцы которого неизвестны, а сама фирма была потом продана структурам, связанным с советом директоров "Сургута".
4. Россия прибегла к эквиваленту экспроприации с применением "креативной правовой теории"
Арбитраж не смог назвать то, что произошло в ЮКОСом, экспроприацией в чистом виде, но использовал выражение "эквивалент национализации или экспроприации" в смысле ст. 13 Энергетической хартии, которая запрещает подобные действия без справедливых целей и аналогичной компенсации. Во-первых, рассуждает суд, операция не преследовала цель соблюсти публичные интересы – бенефициаром развала ЮКОСа стала "Роснефть", которая получила активы фактически даром, а населению страны и общественным институтам пользы банкротство крупнейшего налогоплательщика России не принесло. Во-вторых, оба "дела ЮКОСа" шли с нарушением закона и процедуры, в особенности последнее. В нем, как пишут арбитры, суды применили "креативную правовую теорию", установив, что компания похитила нефть у себя самой. Наконец, в-третьих, инвесторам за экспроприацию собственности не было предложено адекватной компенсации, а если говорить точнее – вообще никакой.
Из этих трех факторов сложился вывод о нарушении Энергетической хартии, который лег в основу всего решения суда, и в частности определения размера компенсации. В тексте есть и четвертый вопрос – использовали ли конкуренты ЮКОСа схожие налоговые схемы и, если да, как к этому отнеслись власти. Ответить на него арбитраж на основании представленной сторонами доказательной базы не смог, но при наличии трех составляющих нарушения этого делать было и не нужно.
5. Доля вины ЮКОСа в собственных несчастьях – 25%
Нанятые российскими властями юристы, 10 человек из фирм Cleary Gottlieb Steen & Hamilton и Baker Botts, в суде заявили, что истцы "не должны зарабатывать на плодах своих нарушений", и потребовали отказать в компенсации. Арбитраж, однако, к тому моменту уже выяснил, что "эквивалент экспроприации" был произведен с существенными нарушениями Хартии, поэтому оставалось установить, насколько виноват сам ЮКОС.
Контрибутивная вина нефтяной компании главным образом заключалась в нарушении межправительственного договора между Россией и Кипром о недопущении двойного налогообложения, решили арбитры. ЮКОС, считают они, отправлял в офшорные "дочки" свою прибыль в виде дивидендов, при этом указывая, что она не связана с предпринимательской деятельностью на территории РФ, хотя управлялись зависимые фирмы из Москвы. Таким образом, компания своими действиями все же внесла определенный вклад в свое последующее преследование.
Определить его размер арбитраж решил на основании прецедентов из своей истории и, взяв за основу дела нефтяников против Чили и Эквадора, установил его на отметке в 25% (соответственно, вина государства – 75%). Пропорциональный вычет сыграл основную роль в уменьшении суммы затребованной компенсации.
