Уличные протесты привели в СИЗО
Отказы в регистрации независимым кандидатам привели к массовым демонстрациям в столице. Одна из самых крупных несогласованных акций прошла 27 июля. Протестующие изначально планировали провести ее у мэрии, но из-за кордонов полиции и Росгвардии не смогли подойти к зданию. Тогда участники митинга с плакатами прошли по другим центральным улицам Москвы. Сотрудники правоохранительных органов пытались жестко остановить такую «прогулку». Число задержанных превысило 1000 человек.
Автора логотипа московского метро Константина Коновалова задержали утром 27 июля, когда он вышел на утреннюю пробежку в Москве. Дизайнер остановился возле мэрии, чтобы сфотографировать автозаки. А когда побежал дальше, то сотрудники ОМОН повалили его лицом на асфальт. В результате нападения полицейских Коновалов получил перелом ноги. После случившегося он обратился с заявлением в СКР, требуя проверить действия силовиков, которые задерживали его. Следователи не стали его опрашивать, а глава следственного отдела по Тверскому району Москвы Владимир Чернобривый признал действия полицейских правомерными.
Через два дня после этой акции мэр столицы Сергей Собянин обвинил манифестантов в попытках перекрыть дороги, в блокировании улиц, нападении на полицейских: «Они просто вынудили полицию применять силу, что в данной ситуации было совершенно адекватным. Я хотел бы сказать «спасибо» полицейским и сотрудникам Росгвардии, они выполняли свой долг». После публичного выступления чиновника Следственный комитет возбудил уголовное дело об «организации массовых беспорядков» (ст. 212 УК). Позиция следствия звучит так: неизвестные, используя как повод отказ избиркома, решили посягнуть на основы российской безопасности и организовали «беспорядки» с «вооруженным сопротивлением представителям власти».
К первым подозреваемым силовики с ночными обысками пришли 31 июля. За 10 дней следствие добилось ареста 14 обвиняемых. 11 из них инкриминируют участие в «массовых беспорядках», еще трое – Кирилл Жуков, Евгений Коваленко и Данила Беглец – проходят по ст. 318 УК («Применение насилия в отношении представителя власти»). Первый якобы задел лицо росгвардейца, когда поднимал забрало его шлема, второй кинул мусорную урну в сторону сотрудников правоохранительных органов. Беглец, по версии следователей, схватил полицейского за руку во время задержания. Следствие хотело арестовать и страдающего сахарным диабетом режиссера Дмитрия Васильева, но он попал в реанимацию после задержания, из-за того что силовики забрали у него инсулин. Васильев больше недели оставался в качестве подозреваемого и без меры пресечения, а 19 августа его статус изменили на «свидетеля».
«Не позднее 14.07.2019 при неустановленных обстоятельствах неустановленные лица, преследуя цель посягательства на основы безопасности и дестабилизации социально-политической обстановки в Российской Федерации, <…> решили организовать на территории г. Москвы массовые беспорядки, сопровождающиеся оказанием вооружённого сопротивления представителям власти». Эти неустановленные лица «приискали лиц, оппозиционно настроенных к действующим органам государственной власти, которых склонили к организации и участию в массовых беспорядках».
Из всех фигурантов дела по ст. 212 УК никто не признал свою вину. Лишь Валерий Костенок подтвердил одно из обстоятельств – он кинул пластиковую бутылку в сторону полицейских. По словам адвоката, партнера Матвея Протасова, подобные показания нельзя считать признанием вины в «массовых беспорядках»: «Надо точно понимать, что он написал в соответствующей графе в протоколах». Основные доказательства, по которым привлекают людей, – видеозаписи с акции и заявления сотрудников правоохранительных органов о том, что они испытали физическую боль. Ни на видео, ни в показаниях силовиков нет эпизодов применения оружия или взрывчатки.
Сергею Фомину, Владиславу Барабанову и Егору Жукову предъявили обвинения в том, что они координировали протестующих: показывали руками демонстрантам направления движения. У Самариддина Раджабова, Сергея Абаничева, Айдара Губайдулина и Валерия Костенка формулировки немного другие: они якобы бросали в силовиков бумажные стаканчики и пластиковые бутылки. Обвинения, предъявленные Алексею Миняйло, Ивану Подкопаеву и Даниилу Конону, не конкретизированы. А дело передали центральному аппарату СКР по поручению главы ведомства Александра Бастрыкина.
Сложность расследования подобных дел заключается в объемах работы, которую необходимо проделать следователям, говорит бывший следователь по особо важным делам ГСУ СКП, старший партнер Андрей Гривцов. Нужно допрашивать большое количество очевидцев и проводить разнообразные экспертизы: медицинские, пожаротехнические, взрывотехнические, оценочные, лингвистические. Так что очень тяжело расследовать подобное дело одному, отмечает юрист. Потому формируется целая следственная группа из нескольких десятков силовиков. Но, как показывает практика, из 100 сотрудников правоохранительных органов, выделенных для расследования подобного дела, плодотворно могут работать только 10 человек, объясняет другой бывший следователь МВД, адвокат АБ Торн Фархад Тимошин: «Тем самым снижается эффективность и качество расследования».
В таких делах обвинение должно доказать, что люди заранее договорились организовать или участвовать в массовых беспорядках, а не мирном публичном мероприятии. Если люди договорились участвовать в мирном митинге (пусть и в несогласованном), который вдруг перерос в местечковые столкновения с полицией, то это не организация и не участие в массовых беспорядках.
При доказывании «массовых беспорядков» следователям нужно установить, что конкретные лица совершали «действия, связанные с применением насилия, погромами, поджогами, взрывами, уничтожением имущества и т. п.». Во-вторых, придется доказать признак «массовости», то есть аналогичные действия совершали одновременно несколько лиц в большом количестве. И главное – надо будет подтвердить, что подобные действия оказались связаны между собой неким единством, а не были единичными и разрозненными, подчеркивает Гривцов.
Большая проблема в том, что понятие «массовые беспорядки» в Уголовном кодексе отсутствует. Определение этому термину до сих пор не дали ни Верховный суд, ни Конституционный суд. При этом ст. 212 УК предусматривает обязательные признаки, которые позволяют квалифицировать деяние именно как преступление. К ним относятся: насилие, погромы, поджоги, уничтожение имущества, применение оружия, взрывных устройств, взрывчатых, отравляющих либо иных веществ и предметов, представляющих опасность для окружающих, а также оказание вооруженного сопротивления представителю власти. Но перечисленных действий на акции 27 июля не наблюдалось.
«Под массовыми беспорядками, сопровождающимися насилием, понимается нанесение толпой случайным потерпевшим, представителям органов власти, местного самоуправления побоев, причинение легкого или средней тяжести вреда здоровью, истязание потерпевших. Состав организации массовых беспорядков формальный, ответственность наступает за действия, завершившиеся сбором, созданием толпы, которая последовала призывам организатора и начала погромы, поджоги и т. д., независимо от последствий акта массовых беспорядков».
Источник: «Уголовное право России. Части Общая и Особенная. 2-е издание». Под редакцией А. Бриллиантова.
События того дня скорее можно назвать вышедшим из-под контроля митингом, но никак уж не массовыми беспорядками, констатирует член Ассоциации юристов России Алексей Гавришев: «Массовые беспорядки предполагают страшные разрушительные последствия, а их мы в данной ситуации не наблюдали». И никто к таким действиям, как я понимаю, и не призывал, добавляет бывший прокурор Главной военной прокуратуры, старший партнер Руслан Закалюжный: «Налицо очередная провокация со стороны правоохранительных органов». По словам Гавришева, защите обвиняемых стоит добиваться переквалификации действий своих доверителей на ст. 20.2 КоАП («Нарушение установленного порядка организации либо проведения митинга»).
События 27 июля в Москве очевидно нельзя квалифицировать как массовые беспорядки. По ст. 212 УК уголовная ответственность наступает за массовые беспорядки, сопровождающиеся насилием, погромами, поджогами, уничтожением имущества, применением оружия, взрывных устройств, а также оказанием вооруженного сопротивления представителю власти. Я что-то не припомню из трансляций СМИ ничего из вышеперечисленного. Всё остальное – это фантазии следователей и их руководителей.
Позиции ЕСПЧ в помощь и советы обвиняемым
Фигурантам дела о «массовых беспорядках» может помочь доказать свою невиновность и судебная практика ЕСПЧ. Во-первых, право на свободу мирных собраний распространяется и на мирные несанкционированные собрания (§63 Постановления ЕСПЧ от 4 декабря 2014 года «Навальный и Яшин против РФ»). Во-вторых, мирный гражданин не перестает пользоваться правом на свободу мирных собраний из-за единичной вспышки насилия или других наказуемых действий, которые совершают иные лица в ходе демонстрации (§99 Постановления ЕСПЧ от 5 января 2016 года «Фрумкин против РФ»).
Московская прокуратура после митинга 27 июля устроила проверку по выявлению лиц, которые участвовали в акции в центре Москвы с малолетними детьми. В частности, ведомство сообщило о супружеской паре Проказовых, которая пришла на митинг с годовалым сыном. В своем сообщении прокуратура отметила, что отец ребенка якобы не имеет права голоса на выборах в Мосгордуму, которые состоятся в сентябре. Кроме того, по мнению специалистов ведомства, в ходе акции родители передали ребенка третьему лицу, «что подвергло опасности здоровье и жизнь мальчика, а также повлекло причинение ему физического и морального вреда». Речь идет о Сергее Фомине, который является их родственником и фигурантом дела по ст. 212 УК. Надзорный орган считает, что родители намеренно эксплуатировали ребенка и злоупотребляли своими родительскими правами. Прокуратура уже подала иск о лишении супругов родительских прав (дело № 02-4938/2019∼М-4861/2019). По этому делу суд назначил беседу на 28 августа. Уполномоченный при президенте по правам ребенка Анна Кузнецова заявила, что попросит Генпрокуратуру отозвать этот иск.
Кроме того, адвокат Николай Яшин добавляет, что перекрытие дорог или проникновение в здания госучреждений с целью мирного протеста часто расцениваются ЕСПЧ как форма выражения мнения. Потому такие действия нельзя квалифицировать как массовые беспорядки и сурово наказывать за них, ЕСПЧ может расценить это как вмешательство со стороны государства в право на свободу выражения мнения (§71 Постановления ЕСПЧ от 15 мая 2014 года «Тараненко против РФ»).
В деле «Степан Зимин против РФ» (Постановление ЕСПЧ от 30 января 2018) ЕСПЧ отметил также чрезмерность наказания активиста в совокупности по ст. 212 УК и ст. 318 УК за столкновения с сотрудниками полиции во время митинга на Болотной площади. Тогда обвиняемый выкрикивал антиправительственные лозунги и кинул кусок асфальта в сотрудника полиции, сломав тому палец. ЕСПЧ отметил, что ст. 212 УК вменялась лишь за лозунги, которые являлись мирным выражением своего протеста. Целью сурового приговора Зимину ЕСПЧ назвал «сдерживание его и других сторонников оппозиции и общества в целом от посещения демонстраций и от участия в открытых политических дискуссиях вообще» (§79 Постановление ЕСПЧ от 30 января 2018). Учитывая перечисленные позиции, митинг 27 июля 2019 года сложно назвать «массовыми беспорядками», подчеркивает Яшин.
Вместе с тем Александр Иноядов, адвокат BMS Law firm, настаивает, что обсуждаемые события следователи обоснованно могут считать преступлением. По его словам, неподчинение требованиям полицейских и организованное применение насилия к ним без нанесения травм тоже могут квалифицироваться по ст. 212 УК. Если при совершении таких действий наступили общественно-опасные последствия, добавляет юрист. Хотя насилие по отношению к представителю власти прямо не свидетельствует о том, что имели место массовые беспорядки, обращает внимание Владимир Китсинг из . Да и агитацию к участию в несанкционированном митинге нельзя отождествлять с призывом к беспорядкам, подчеркивает эксперт.
Более того, беспорядки можно разглядеть в действиях отдельных правоохранителей, чье поведение было абсолютно неадекватным ситуации, резюмирует управляющий партнер Вячеслав Феоктистов: «Эта «безфактурность» явилась причиной того, что дело из московского главка СКР забрали в центральный аппарат».
Во время протестной акции 10 августа 2019 года Дарью Сосновскую ударил один из сотрудников правоохранительных органов. Это произошло после того, как девушка возмутилась задержанием гражданина с ограниченными возможностями. Так она описывает произошедшее: «Пройдя несколько шагов, я обернулась и увидела, что на меня бегут сотрудники полиции в шлемах, масках, касках, бронежилетах и с дубинками. Полицейские подбежали ко мне и, не представившись, не предъявив мне своих служебных удостоверений, не предъявляя каких-либо требований, схватили меня за обе руки, в одной из которых был зонтик, и закрутили их резкими движениями за спину. От этого я испытала очень сильную боль, с меня на землю упали очки. Я крикнула, чтобы мне подняли мои очки. Сотрудники полиции поволокли меня в сторону автозака. В какой-то момент у сотрудника полиции, который выкручивал мне правую руку, упала на землю резиновая дубинка. Несмотря на то, что я не оказывала никакого сопротивления, указанный сотрудник полиции незаконно применил ко мне физическую силу, нанес удар кулаком руки в область живота справа». Пострадавшая уже написала заявление в СКР и просит возбудить в отношении полицейского дело по статье «Превышение должностных полномочий с применением насилия, оружия или специальных средств» (п. «а», «б» ч. 3 ст. 286 УК). По этому факту сейчас проводится проверка.
С учетом массовости скопления незнакомых друг другу людей во время событий 27 июля и «целеустремленности следственных органов» есть вероятность, что к делу привлекут подставных свидетелей, опасается Протасов. У следователей будет возможность оказать моральное давление на лиц, присутствовавших на «гуляниях», для получения нужных показаний, добавляет эксперт: «Позиция, озвученная многими задержанными и выражающаяся словами «мы просто гуляли», в этом случае будет откровенно слабой». Участниками «массовых беспорядков» теоретически могут записать любого из группы, откуда в полицейского полетел какой-нибудь предмет, резюмирует адвокат. Учитывая такую ситуацию, адвокат советует доказывать цель своего пребывания на улице во время проводимой акции. То есть отсутствие субъективной стороны обвинения. В качестве доказательств можно использовать переписку с договоренностью о встрече, талон к врачу, билет на поезд, в кино, на концерт или другое мероприятие. Как бы нелепо это ни звучало, но придется доказать, почему обвиняемый просто оказался в неудачное время в неудачном месте, резюмирует Протасов.
Самое главное
- СКР считает «массовыми беспорядками» (ст. 212 УК) то, что протестующие бросали бумажные стаканы и пластиковые бутылки в сторону полицейских.
- Фигурантами дела являются 15 человек, 14 из них отправили в СИЗО. Никто из арестованных свою вину в «массовых беспорядках» не признал. Один из обвиняемых только подтвердил, что кинул пустую бутылку в сторону полицейских.
- Это дело сложное, по нему придется опрашивать сотни очевидцев и проводить много экспертиз. Следственная группа будет состоять из нескольких десятков следователей, но от этого качество расследования только упадет, говорят эксперты.
- В российском законодательстве нет определения термина «массовые беспорядки», есть только основные критерии: поджоги, погромы и прочее.
- Абсолютное большинство критериев, которые перечислены в ст. 212, не относится к событиям 27 июля.
- Эксперты считают, что действия обвиняемых надо переквалифицировать на ст. 20.2 КоАП («Нарушение установленного порядка организации либо проведения митинга»). В этом очень поможет практика ЕСПЧ.
- А в действиях сотрудников правоохранительных органов 27 июля можно найти признаки состава преступления, говорят юристы.
