Что считать «политикой»
Модератор, директор юринститута М-Логос Артем Карапетов предложил начать разговор с вопроса о том, что вообще юрист может расценивать как политическое высказывание. Отвечая на него, управляющий партнер АБ , Александр Забейда пояснил, что, не считая личной жизни, коммуникации граждан друг с другом в самых разных сферах обычно затрагивают интересы государства. Даже то, какие фильмы нам показывают на ТВ – политический вопрос, так как касается госпропаганды, заметил адвокат.
Развивая мысль коллеги, представитель Гражданские компенсации адвокат Ирина Фаст заявила, что оценка действий властей – это уже политика. Услышав такой тезис, в дискуссию вмешался представитель Правительства РФ в высших судебных инстанциях Михаил Барщевский. Он попросил Фаст сказать, какое из трех утверждений будет политическим высказыванием:
– в России нарушаются все принципы правосудия;
– в Мосгорсуде нарушаются все принципы правосудия;
– судья N в столичном райсуде нарушает все принципы правосудия.
Все высказывания Фаст охарактеризовала как политические оценки. По ее мнению, выразить свое недовольство ошибками судьи юрист может более конкретными аргументами: допустим, указать, что тот не учел какие-то доказательства.
По такой логике, любое оценочное высказывание – это политика, возразил ей Барщевский. Единственный представитель от власти вообще призвал адвокатское сообщество обратить внимание на фундаментальную проблему, метафорично описав ее советским анекдотом: «Армянскому радио звонит Сидоров и спрашивает – что такое Сольфеджио? А ведущий ему отвечает: «Товарищ Сидоров, в стране жрать нечего, а вы «дурью маетесь».
По мнению Барщевского, сегодняшняя ситуация в адвокатуре грустная: «Выборы в ФПА менее демократичные, чем в советские годы, а судьи уже открыто хамят защитникам в процессе».
Как вы можете кому-то помогать, если не можете защитить себя? Задумайтесь, почему региональные палаты не отстаивают ваши интересы? Ведь все это закончится очень плачевно.
Во всех западных странах адвокаты всегда считались элитой общества. 70% конгрессменов США – бывшие защитники, немало юристов и среди глав иностранных государств. Учитывая подобное обстоятельство, как элита общества может не высказывать свою позицию по политическим проблемам? – задался риторическим вопросом Барщевский. Он уверен, что адвокаты просто обязаны иметь гражданскую позицию: «Вы же формируете общественное мнение».
При этом в России юристы все чаще сталкиваются с проблемами по политической повестке, констатировал Карапетов: «И они не знают, что им делать – открыто это обсуждать, молчать или идти на компромиссы?»
Консультанты сейчас разделились на три лагеря: одни выжидают, на какой берег им будет выгоднее причалить, другие поддерживают более сильную сторону – государство, а третья небольшая часть пытается хоть что-то сделать. Такими наблюдениями поделилась управляющий партнер «Пионеры ГЧП» Дарья Годунова. Она обратила внимание на несколько тревожных тенденций последних лет, которые не могут не беспокоить юрсообщество: качество законодательных инициатив упало, а отношение к международному праву со стороны власти кардинально изменилось в негативную сторону.
Еще одна важная проблема в том, что сами консультанты боятся высказываться даже на дискуссионные профессиональные темы. У коллег включается самоцензура, замечает Годунова: «На всякий случай считают правильным промолчать». И надо помнить, что постоянный соглашатель или молчун уважением не пользуется, сказал Барщевский: «У вас профессия такая, при которой вас власть любить не может. Вы же работаете против своеволия чиновников».
Внутренний страх высказаться
Поговорили и о резонансном деле адвоката Ивана Павлова. Его обвиняют в разглашении сведений, которые он узнал в ходе предварительного расследования дела своего подзащитного, бывшего журналиста «Коммерсанта» Ивана Сафронова. Я внимательно слежу за этой историей, сразу сказал Барщевский. По его мнению, любому адвокату стоит проявлять осторожность в своих высказываниях и лишний раз «не подставляться». Хотя иногда защитники целенаправленно используют подобную тактику, чтобы привлечь как можно больше внимания к судебному процессу. В этой связи Барщевский вспомнил действия своего «ученика и гениального адвоката» Ильи Новикова, когда тот достаточно резко комментировал ситуацию вокруг дела своей подзащитной, украинской военнослужащей Надежды Савченко.
Ближе к середине дискуссии Карапетов попросил собравшихся все же ответить на основной вопрос по заявленной теме: боятся ли юристы высказываться на политические темы открыто? Есть ли у них внутренние сомнения, когда хочется прокомментировать публично какую-то новость?
Общественно-политических инфоповодов в последнее время все больше и больше. Если говорить по каждому из них, то складывается ощущение, что тебя уносит в политический активизм. Вроде и надо реагировать на все это, но не хочется становиться политактивистом.
Фаст считает, что громкие заявления вряд ли приведут к каким-то результатам. Государство – это не Левиафан, а живые люди, подчеркнула она: «Надо искать там светлых личностей, с которыми и стоит тесно сотрудничать. Этот путь сложнее, но он наиболее целесообразный».
Бояться высказать свою гражданскую позицию, когда последовательно отстаиваешь интересы клиента и профессии – это, мягко говоря, странно, заметил Забейда. Тогда и доверитель может засомневаться, что такой адвокат в его деле будет на сто процентов принципиален. Сам эксперт старается комментировать политические истории с юридической позиции.
Вспомнили и то, что юристы могут пострадать от самых неожиданных обвинений. Так, краснодарский адвокат Михаил Беньяш «поплатился» за то, что призывал своих коллег защищать протестующих, вспомнил столичный адвокат и бывший вице-президент ФПА Андрей Сучков (см. «Процесс Беньяша: за что судили адвоката»).
У нас получается так, что лозунг «Навального в тюрьму» – не политический. А вот «свободу Навальному» – уже политический.
При этом сами границы политической дискуссии в последнее время заметно сужаются. Об этом говорил партнер Александр Ермоленко. Он вспомнил, как несколько лет назад смотрел фильм про советских диссидентов и думал: «Какая дикость, человека с плакатом «Соблюдайте советскую Конституцию» задерживают на Красной площади через полторы минуты после начала акции». А сейчас с такими протестующими справляются, наверное, даже быстрее, сказал юрист.
Начиналось все с запрета на оскорбление чувств верующих. Потом запрещают обсуждать историю Великой отечественной войны с разных точек зрения. Теперь вот выясняется, что «лайки» нельзя было ставить Навальному в инстаграме. Но ведь говорить правду, бороться с коррупцией и защищать права человека – это не политика.
Сам Ермоленко тоже считает ощутимой проблему самоцензуры в юрсообществе. Так, на научной конференции в госвузе напряжение вызывает даже вопрос из зала о поправках в Конституцию (см. "Поправки к Конституции: всем и никому"). Это ведь неправильно опасаться подобных вещей, подчеркнул юрист: «Вопрос-то вообще не каверзный, но страх есть. Я признаюсь, что он есть и внутри меня». Похожими ощущениями поделился и управляющий партнер Евгений Шестаков. На совете партнеров юрфирмы коллеги раскритиковали его за то, что он выкладывает в своих соцсетях посты с акций протеста: «Это создает риски для компании. Силовики могут заинтересоваться».
Так и возникает самоцензура, из-за которой юристы даже не пробуют определить границы возможного, обратил внимание управляющий партнер АБ Юлий Тай: «Все этого боятся. Ты уже запретил себе то, что государство еще даже не трогало». Почему так происходит? Люди боятся остаться один на один с госмашиной, ведь они ей проиграют, объясняет страх коллег управляющий партнер АБ Михаил Александров: «Нет ощущения, что есть корпорация, которая за них заступится, если что». Корни лежат именно в этой беззащитности, резюмировал юрист.