Несмотря на проблемы с перемещением в пространстве, трудности с банковскими операциями и расхождения во взглядах на ситуацию в мире, обращение контрагентов из разных стран в международные арбитражи по-прежнему актуально.
Максим Кульков, партнер , отмечает, что арбитраж существовал в том или ином виде с первобытных времен и при любых режимах. Тот же МКАС при ТПП в советской России учредили в 1932 году: в разгар строительства социализма и на заре массовых репрессий.
Россия так или иначе будет осуществлять международную торговлю. Есть торговля, значит, есть споры. Их надо где-то решать.
Эксперт полагает, что вряд ли китайская компания согласится решать спор в российском госсуде. А бизнесмен из РФ не захочет идти в суд КНР. Альтернатива — арбитраж, который гораздо меньше зависит от государства.
Соглашается с позицией востребованности арбитражей и Ева Вальтер, старший юрист
Несмотря на введение санкций против ряда лиц, большое количество российских компаний продолжают сотрудничать с иностранными партнерами.
По мнению Юлии Муллиной, ответственного администратора Российского арбитражного центра, в контексте санкций международный арбитраж — наиболее надежный способ разрешения споров. Ведь его специфика в наднациональном характере и возможности признания и приведения в исполнение арбитражных решений согласно Нью-Йоркской конвенции 1958 года.
История показала, что даже в самые сложные моменты геополитического противостояния именно международный арбитраж позволял коммерсантам из разных стран строить «мосты над бездной».
В то же время сейчас довольно остро стоит вопрос, сможет ли арбитраж на практике сохранить статус независимого арбитра, считает Арам Григорян, старший юрист
По мнению Артура Зурабяна, главы практики разрешения споров и международного арбитража , актуальность обращения в третейский суд определяется по реальному желанию сторон исполнять соглашение. Поэтому в арбитраж стоит идти в том случае, когда проигравшая сторона сама согласна исполнить решение. Иначе это бессмысленно.
Решения российских арбитражей продолжают признавать и приводить в исполнение даже после 24 февраля 2022 года. Об этом говорит Сергей Лысов, старший юрист Он приводит в пример спор из договора международной купли-продажи, заключенного российской компанией-поставщиком с британским контрагентом-покупателем. Сделка подчинялась английскому праву. Третейский суд взыскал с ответчика долг за поставленный, но не оплаченный товар. В апреле 2022 года Высокий суд правосудия в Лондоне привел* в исполнение решение Арбитражного центра при РСПП.
Римма Малинская, советник практики по разрешению споров , предполагает, что приведение в исполнение решений российских судов и арбитражей в недружественных странах будет подчиняться тем санкционным ограничениям, которые действуют в месте исполнения акта.
В ряде юрисдикций можно получить специальную лицензию, которая позволит исполнить за счет «замороженных» средств подсанкционного лица решение, вынесенное до его попадания в тот список.
Говоря об исполнении решений иностранных судов и арбитражей в России, эксперт не выделяет в практике случаев, когда бы российский суд отказывал в этом со ссылкой на «недружественный» статус заявителя. При этом, по ее мнению, нельзя исключать, что российские суды будут активно применять оговорку о публичном порядке, отказывая компаниям из недружественных юрисдикций.
В редких случаях суды могут признать, что само по себе приведение в исполнение решения, которое затрагивает вопросы соблюдения санкционного режима, может нарушить публичный порядок.
Эксперт приводит дело «Корейской национальной страховой корпорации» (КНСК) против ООО «Транссибирская корпорация» (дело № А33-17899/2018). КНСК хотела взыскать с российской компании задолженность по договору перестрахования. АС Красноярского края удовлетворил требование, а вот окружной суд отказал и направил дело на новое рассмотрение.
АС Восточно-Сибирского округа не стал признавать и приводить в исполнение решение единоличного арбитра, арбитраж ad hoc (третейский суд, образованный сторонами для разрешения конкретного спора). Суд сослался на нарушение публичного порядка. Он установил, что Совет Безопасности ООН в 2016-м наложил санкции на КНДР в связи с ядерной программой, а президент России ввел ограничения по сделкам в сфере страхования судов с компаниями из Северной Кореи.
Дмитрий Черненко, партнер, руководитель практики разрешения трансграничных споров , отмечает: если решение российского суда еще пока можно признать в недружественной юрисдикции, то при его исполнении могут возникнуть сложности.
Суды недружественных стран крайне скрупулезно смотрят, в чью пользу можно обратить взыскание. Если есть малейшая вероятность, что эти средства пойдут санкционному лицу, такое взыскание запретят и средства останутся в недружественной юрисдикции до лучших времен.
Кульков полагает, что процент исполнения должен упасть в первую очередь для решений иностранных судов. У России нет соглашений о взаимном исполнении судебных актов с большинством стран мира, включая США, Великобританию, Германию и Францию. При этом такие договоренности есть примерно с тремя десятками стран. В основном это государства постсоветского и постсоциалистического пространства, включая Китай, некоторые страны южной Европы, например Кипр, Испанию, и Латинской Америки. Но до настоящего времени иностранные решения нередко признавались на основании принципов взаимности и вежливости (reciprocity and comity). Например, в Англии признали решение российского суда в споре банка ВТБ со Скурихиным, а в России признали решение английского суда в споре «БТА банка» с Аблязовым. Эксперт опасается, что ни о первом принципе, ни, тем более, о втором в отношениях со многими странами больше говорить не приходится.
Виктория Богачева, юрист , выделяет несколько трудностей международных разбирательств в текущих условиях:
- Иностранные консультанты отказываются или не могут работать с лицами, попавшими в санкционные списки. Для оказания услуг они должны получать специальные лицензии, на что готовы немногие фирмы.
- Санкции затрудняют исполнение решений, вынесенных в пользу подсанкционного лица, поскольку запрещают транзакции с ними.
- По этой же причине трудно оплачивать услуги иностранных консультантов, экспертов и арбитражные сборы.
- Ужесточение процедуры KYC (know your customer — процедура идентификации и установления клиента перед проведением финансовых операций) для российских лиц тоже может замедлить или усложнить поиск и привлечение иностранных консультантов и формирование состава арбитров.
Зурабян соглашается, что найти местных юристов в европейской, американской или иной недружественной юрисдикции для российских лиц крайне сложно.
По нашему опыту и опыту коллег из других фирм соглашаются работать только небольшие юридические фирмы.
Юрист отмечает, что крупные и средние компании не берутся за поручения из РФ. А в некоторых случаях заявляют об этом даже на своих сайтах.
Статус «подсанкционной» компании не всегда означает, что она лишится представительства.
Так, суд Британских Виргинских островов заставил юрфирму Ogier представлять ВТБ. Григорян, изучая это дело, заметил: арбитры указали, что «даже у изгоев есть права», и пояснили, что репутационные риски юристов не могут превалировать над правом стороны на судебную защиту и обязанностями представителя действовать добросовестно перед судом и своим клиентом.
В контексте проблем международных разбирательств Григорян обращает внимание на технический аспект участия в процессе, если лицо находится под санкциями или между странами отсутствует ж/д и авиасообщение. Например, у истца закончилась или аннулирована виза, разрешение на въезд, вид на жительство и другие документы, которые ранее позволяли беспрепятственно прибыть на место слушания. С учетом возможности проводить онлайн-заседания эта проблема должна решаться быстро, но риски все равно стоит иметь в виду, полагает эксперт.
Рассматривая вопрос отказа иностранных юристов и арбитров от сотрудничества с российскими лицами, юрист отмечает, что в некоторых случаях они не хотят работать исключительно по внутренним соображениям, нежели из-за правовых запретов.
В качестве примера он делится историей из собственной практики. В одном из дел иностранные арбитры на следующий день после начала военной операции на Украине отказались вести заседание и сняли с себя полномочия в одностороннем порядке. Они объяснили это тем, что выступают против боевых действий. При этом доверитель не политическая персона и вовсе не связан с санкциями. Впоследствии компании все же удалось сформировать состав арбитров, которые сейчас разбирают спор.
Нужно составлять многоступенчатые или альтернативные арбитражные оговорки.
Эксперт обращает внимание, что следует предусмотреть различные варианты развития событий на протяжении исполнения контракта.
Татьяна Невеева, партнер , полагает, что с расширением санкций станет значительно больше проблем с исполнения арбитражного соглашения, в котором участвует российская сторона. Эксперт отмечает, что на практике есть ситуации, когда сами международные арбитражные центры отказываются принимать оплату от подсанкционного лица и когда арбитры отказываются от назначения подсанкционным лицом.
Чтобы минимизировать риски, Григорян рекомендует правильно составлять арбитражную оговорку:
- Нейтральный арбитражный институт или передача споров в арбитраж ad hoc.
- Нейтральное применимое право, которое не связано с недружественными юрисдикциями.
- Место арбитража в нейтральном государстве, которое не связано с санкционными ограничениями.
- Валюта для платежей и способ оплаты, которые не нарушают санкционный режим.
Зурабян полагает, что имеет смысл согласовать сразу несколько арбитражных центров и мест проведения арбитража. Можно указать, что сторона — инициатор спора вправе обратиться в любой из них при условии, что это государство не ввело санкции против нее или ее страны.
Если стороны посчитают неисполнимой арбитражную оговорку, они могут воспользоваться российскими процессуальными механизмами. Лысов отмечает, что отечественные компании, против которых введены санкции государства, где рассматривают спор, вправе:
- потребовать в российском суде запрета на инициирование или продолжение арбитражного разбирательства (ст. 248.2 АПК);
- сослаться на то, что российский суд обладает исключительной компетенцией на рассмотрение дела из-за введения санкций (ст. 248.1 АПК).
Если иностранный истец нарушит запрет, российский суд может взыскать с него неустойку в размере вплоть до суммы его требований к подсанкционной компании, а в исполнении акта иностранного арбитража госсуды могут отказать. Например, в 2013 году «РТС ПЕСА Быдгощ» (поставщик) и «Уралтрансмаш» (покупатель) заключили контракт на поставку трамвайных вагонов. Стороны согласовали, что споры будут разрешаться в Стокгольмском арбитраже. Туда и обратился «Быдгощ» осенью 2018 года, чтобы взыскать с «Уралтрансмаша» €55,2 млн за неоплату нескольких вагонов. «Уралтрансмаш» спокойно судился за границей на протяжении двух лет. В июле же предприятие обратилось в АС Свердловской области (дело № А60-36897/2020), чтобы запретить контрагенту продолжать разбирательство в Стокгольме, а если откажется — взыскать с компании €56 млн. «Уралтрансмаш» ссылался на ст. 248.1 и 248.2 АПК.
Первая инстанция не нашла проблем у истца, так как тот участвовал в заседаниях Стокгольмского арбитража и ему не мешали ограничения. Суд отказал предприятию. АС Уральского округа оставил решение без изменений. А вот ВС отменил решения нижестоящих инстанций, но отказался запрещать АО «Рельсовые транспортные средства ПЕСА Быдгощ» продолжать разбирательство в Стокгольмском арбитраже. СКЭС пояснила, что компания не должна доказывать влияние санкций на возможность исполнения арбитражной оговорки. Еще коллегия отметила, что исковый запрет носит превентивный характер. То есть его нужно применять до того, как разбирательство прошло. Если же решение уже есть, подобная мера не дает заявителю никакой судебной защиты.
Вальтер полагает, что из зарубежных стоит рассматривать арбитражные институты стран, которые не применили санкции в отношении России. Он отмечает, что сегодня отечественный бизнес часто выбирает Международный арбитражный центр Гонконга (HKIAC). Это связано с тем, что право Гонконга во многом похоже на английское право и там все в порядке с независимостью правосудия. Кроме того, до введения санкций он успел зарекомендовать себя как один из лучших международных арбитражных учреждений. При этом институт имеет гибкую систему оплаты расходов на проведение арбитража — по почасовой ставке или в зависимости от суммы спора. Еще HKIAC получил статус постоянно действующего арбитражного учреждения в России три года назад. Это повысило его популярность для споров с участием российских сторон.
Другой вариант — Стамбульский арбитражный центр (ISTAC). Его арбитражный регламент во многом похож на регламент МТП, а закон Турции о международном арбитраже в значительной степени основан на Типовом законе ЮНСИТРАЛ и законе Швейцарии о международном частном праве. За счет этих сходств и своего расположения ISTAC — привлекательный нейтральный форум для сторон из различных юрисдикций.
Черненко называет такую альтернативу, как суды DIFC в международном финансовом центре Дубая.
Становятся более привлекательными международные арбитражи в странах СНГ, такие как Ташкентский международный арбитражный центр (TIAC). Но еще рано говорить о том, насколько они оправдают ожидания.
Невеева полагает, что может существенно сократиться рынок услуг по представлению российских клиентов в международном арбитраже. В частности, из-за того, что подсанкционным лицам нельзя инициировать разбирательства в традиционных международных арбитражных институтах.
«Мы станем меньше взаимодействовать с иностранными коллегами, снизится количество профессиональных мероприятий, на которых мы обменивались бесценным опытом, знакомились с потенциальными арбитрами, устанавливали профессиональные контакты», — полагает Невеева.
Эксперт отмечает, что отменили Российскую арбитражную неделю — мероприятие, на котором собираются ведущие иностранные юристы и российское арбитражное сообщество, чтобы обсудить актуальные вопросы альтернативного разрешения споров. Событие ждали с нетерпением все участники.
Многие юристы иностранных фирм из-за стремительного ухода ильфов с рынка внезапно оказались в неопределенной ситуации с точки зрения места работы и карьерных перспектив. Малинская говорит и о перераспределении нагрузки: проекты, которые вели ушедшие из России иностранцы, передали российским юрфирмам — как ранее существовавшим, так и вновь созданным.
У клиентов же могут возникать сложности с поиском новых иностранных консультантов, если прежние отказываются дальше работать с ними по комплаенс причинам или закрывают российские офисы.
Говоря об арбитражных институтах, Малинская отмечает, что можно ожидать перераспределения географии споров. Всегда существует некий разрыв и отсрочка по времени между ситуациями, которые влияют на выбор арбитражного института и его загрузкой.
«Споры имеют тенденцию возникать, как правило, спустя два-три года после заключения договора», — отмечает Малинская.
Все последствия от процессов, которые сейчас происходят на стадии заключения арбитражного соглашения, проявятся в загрузке третейских судов спустя несколько лет, резюмирует эксперт.
Муллина полагает, что у санкционного бизнеса, скорее всего, снизился процент арбитражных соглашений с выбором иностранных институтов. Но это само по себе вряд ли вызовет резкий прирост дел в российских арбитражных институтах. Для этого необходимо не только доверие российского бизнеса, но и известность среди иностранных контрагентов.
По мнению Степана Султанова, руководителя проектов международного арбитража , из-за отказа ильфов работать с российскими клиентами ожидаемо вырастет спрос на российских консультантов.
При выборе арбитров в спорах с российским участием боязнь «культуры отмены» перенесет акцент на выбор российских арбитров, а доверители все чаще будут выбирать восточные центры для разрешения споров.
* Meta признана экстремистской организацией и запрещена на территории РФ.